Некоторым россиянам уже нечего есть

ДАННОЕ СООБЩЕНИЕ (МАТЕРИАЛ) СОЗДАНО И (ИЛИ) РАСПРОСТРАНЕНО ИНОСТРАННЫМ СРЕДСТВОМ МАССОВОЙ ИНФОРМАЦИИ, ВЫПОЛНЯЮЩИМ ФУНКЦИИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА, И (ИЛИ) РОССИЙСКИМ ЮРИДИЧЕСКИМ ЛИЦОМ, ВЫПОЛНЯЮЩИМ ФУНКЦИИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА.

Усиливающаяся инфляция возродила споры о продуктовых карточках. Вопрос в том, готов ли Минфин — по скромным подсчетам, это может стоить бюджету 195 млрд рублей.

Вопрос о введении продовольственных карточек для бедных слоев населения вновь бурно обсуждается экспертным сообществом. Особую остроту он приобрел в условиях пандемии, когда, по данным Исследовательского центра портала SuperJob.ru, 44% россиян были вынуждены максимально сократить свои траты.

Как отметил на днях зампред комитета Госдумы по промышленности и торговле Владимир Гутенев, продуктовые карточки могут быть введены в России для стимулирования потребления отечественных продуктов и в качестве дополнительной меры поддержки малообеспеченных семей. По его мнению, в 2022 году темпы роста потребительских цен сохранятся вблизи 6–7%, и это удорожание хотя бы в части продовольственных товаров надо как-то компенсировать для малообеспеченных россиян.

«Очень жаль, что проект Минпромторга 2015 года оказался заморожен», — заметил в этой связи на круглом столе председатель Союза потребителей России Петр Шелищ, обратив таким образом внимание, как долго в экспертном сообществе обсуждается данная форма поддержки граждан. Как отметил эксперт, падение уровня жизни продолжается, инфляция достаточно велика, а попытки сдержать рост цен на сахарный песок и подсолнечное масло оказались полностью несостоятельны. Жизнь показывает, что надо все-таки не цены регулировать, а оказывать адресную помощь самым нуждающимся, поскольку некоторым «уже нечего кушать».

Вопрос о том, почему именно карточки, а не наличные деньги, прямо не поднимается, но ответ на него хорошо известен: такой способ позволяет исключить нецелевое использование выделяемых государством средств.

Петр Шелищ высказал и оригинальную идею: по его мнению, правительству вовсе не потребуется создавать новую бюрократическую структуру, которая занялась бы выявлением самых бедных и нуждающихся.

«В стране 3 млн 230 тысяч семей, которые получают жилищные субсидии, — рассказал Шелищ. — Они уже доказали свою нуждаемость, и у них уже есть счета, на которые из бюджета перечисляются средства — в 2021 году это было около 1600 рублей в месяц. Плюс зарегистрированные безработные — 3,4 млн. Вместе это порядка 13-14 млн граждан. Если им дать по 10% регионального прожиточного минимума — это в среднем 1200 рублей на человека в месяц — потребовалось бы 195 млрд рублей в год. Достаточно постановления правительства, новых законов не потребуется».

Примечательно, что часть экспертов, в целом одобряя идею введения продовольственных карточек, обращают внимание возможную неоднозначную реакцию на нее граждан. «У нас генетически жива память о карточках, — отмечал ранее „Росбалту“ доктор экономических наук Евгений Гонтмахер. — Кто постарше, помнит, как в конце советского времени были талоны на все, и люди стояли в очередях, и ловили, где эти талоны можно отоварить. Уж не говоря про сталинские времена».

Петр Шелищ не обошел вниманием и этот эмоциональный аспект. «Я предпочитаю термин „социальные продовольственные карты“, чтобы они не ассоциировались ни с карточками Великой Отечественной войны, ни с талонами при Хрущеве и позднее, — отметил эксперт. — Это абсолютно другой инструмент! Те талоны давали право на свои деньги покупать дефицитные товары.

Теперь же речь о том, чтобы помочь людям деньгами. И правильно считал Минпромторг: только на отечественные товары».

Комментируя данные слова Шелища, Гонтмахер все-таки пожелал разграничить желаемое экспертным сообществом и реальные перспективы. «В чем я не согласен с Петром Борисовичем, — отметил экономист. — Как эти карточки ни называй, а люди все равно понимают: введение продовольственной помощи означает, что у нас происходит что-то нехорошее с уровнем жизни. Нам статистика рапортует, что бедность уменьшается, хоть и ненамного — а люди видят: раз уж пошли карточки, значит, нехорошо».

По его мнению, это имеет большое значение. «Власть очень чувствительна к таким вот негативным посылам, которые идут от общества, — подчеркнул эксперт. — Вот, обратите внимание: отменили закон о QR-кодах. Это говорит о том, что наша власть прислушивается к общественному мнению очень серьезно и тщательно. Они сделали замеры, увидели, что большинство народа против QR-кодов, — и развернули уже в первом чтении принятый законопроект. И даже поручение президента скорректировали»

Евгений Гонтмахер одобрил и предложение выдать продовольственные карты получателям жилищных субсидий. Но заметил, что нуждающихся, конечно, больше, и выявить их все же не так просто. Что касается именно безработных, эксперт напомнил, что безработные бывают очень разные, у кого-то из них есть обеспеченные члены семьи.

«Я тоже „за“. Но если трезво оценивать шансы — пока вряд ли этого стоит ожидать, — предположил Гонтмахер. Политический момент превалирует. Власть скорее пойдет на единовременные выплаты. У нас же есть дети в малообеспеченных семьях, где доходы ниже двух прожиточных минимумов. Что-нибудь такое придумают и скажут: вот, есть четкий понятный критерий — и мы просто компенсируем убывающему — убывающему, заметьте! — числу бедных дефицит доходов. А вот, чтобы на таком благостном фоне вдруг вводить продуктовую помощь — это „противоход“ абсолютный».

В пользу продовольственных карт высказался и социолог Павел Кудюкин, занимавший пост замминистра труда и занятости в правительстве Егора Гайдара. Правда, во время гайдаровской реформы, когда нуждающихся и голодных было очень много, данный вопрос в первом демократическом кабинете не вставал.

«Некоторыми экспертами такое предложение высказывалось, но на уровень правительства не выходило, — пояснил Кудюкин. — Не доходили руки: вопросы решались в таком пожарном порядке. А это все-таки вопрос более стратегического характера. Со стратегией у того правительства были большие проблемы».

Комментируя современную ситуацию, Кудюкин посоветовал выделить нуждающимся не по 10% прожиточного минимума, а хотя бы по 25%. И давать получателям возможность самостоятельно выбирать продукты, за исключением алкоголя и табака, а что касается отечественных товаров — «хотя бы там, где конечный производитель обозначен как российский».

Критерии того, как выявлять нуждающихся, по мнению Кудюкина, также вполне логичны, и бюрократию плодить ради этого не придется. Однако он отметил, что задача не так проста. «Самые нуждающиеся, как правило, не очень социально грамотны и не знают о своих правах и возможностях, — рассказал Павел Михайлович. — Это мировая практика очень ярко показывает».

Однако, и по мнению Кудюкина, сложно предугадать позицию Минфина, «который по большинству социальных инициатив занимает довольно негативную позицию, считая это лишней тратой денег».