Божье воинство Украины-Ощущение чуда

АШЕР-ЙОСЕФ ЧЕРКАССКИЙ


46 ЛЕТ,
ОРТОДОКСАЛЬНЫЙ
ИУДЕЙ, ДОБРОВОЛЕЦ БАТАЛЬОНА «ДНЕПР-1»

«Спустя время ты понимаешь, что лишь благодаря Всевышнему мы выстояли, атака отбита, ты остался жив. Ты понимаешь, что всё это время был не один, был под покровительством»

Иудей не должен подставлять вторую щёку. Если я знаю, что кто-то пришёл, чтобы убить, я обязан первым напасть, чтобы защититься.

Два года назад я жил в Крыму. Мог бы там остаться, а мог бы и улететь в Израиль. Но кем бы я тогда был? Чего бы стоила моя жизнь? Я не хочу быть слабым. И трусом быть не могу. Когда началась агрессия, задал себе вопрос: «Что я могу сделать для своей страны?» И записался добровольцем в батальон «Днепр-1». Это взвешенное решение, в тот момент мне было ясно, что это не игра, а вой­на со всеми возможными рисками.

Однажды граната разорвалась прямо над моей головой. Буквально на расстоянии вытянутой руки. Если бы чуть ниже, я бы интервью не давал. Осознание того, что произошло чудо, приходит не сразу. Только спустя время ты понимаешь, что лишь благодаря Всевышнему мы выстояли, атака отбита, ты остался жив. Ты понимаешь, что всё это время был не один, был под покровительством. И можно относиться к случившемуся так: «Мне повезло, буду жить дальше». Или: «Это было чудо, и оно может случиться ещё раз». Но самое главное, что утром ты открываешь глаза и ты жив. Это ощущение хорошо передаёт утренняя молитва: «Благодарю тебя, Всевышний, за то, что ты открыл мне глаза и вернул мне душу мою, чтобы я мог меняться к лучшему».

Писали, что я единственный иудей, который был на передовой. Это не так, там было много евреев, а неверующих среди нас не бывает. Хотя с такой бородой был один я.

Каким бы атеистом человек ни хотел показаться, как бы он себя ни бил в грудь, доказывая, что ни во что не верит, приходила минута, когда он падал на колени и начинал молиться.

 То, что в окопах все верую­щие, аксиома. Ты боишься за своё здоровье, за свою жизнь и понимаешь, что кроме Бога сейчас никто не поможет. Были бы мы бестелесными — другое дело, атеистов на передовой было бы больше.

Вера и неверие могут быть разными. Можно различать три позиции: Бога нет, есть я; Бог есть и есть я; и Бог есть, но есть ли я? Существую ли я по отношению к нему?
Вы даже не представляете, насколько человек легко сосредоточивается на молитве под обстрелом. Ты очень искренне молишься. Когда ты в окопе и к тебе что-то прилетает, быть неискренним сложно.

Есть три вещи, которые еврею нельзя нарушать. И первая из них — не позволять себе идолопоклонничество. Другие заветы могу нарушить. Например, могу пропустить молитву, воевать во время Шаббата. Я же не в силах сказать противнику: «Подождите со стрельбой с вечера пятницы и до заката солнца в субботу. Закончится Шаббат — продолжим».

На передовой я питался рыбными консервами и крупой. А ребята свинину и сало из уважения ко мне старались не есть. Это была не моя просьба, а их решение. Меня отправили в госпиталь — для них наступил праздник.

После возвращения домой я стал волонтёром. Мы вывозим из зоны АТО тела погибших. Перевезли уже больше 300 человек. И вы не представляете, насколько это тяжело, насколько невыносимо. Ведь ты сам там побывал, там погибли твои товарищи. И снова видеть это... Но говорят, что человеку достаётся столько, сколько он может вынести. И, скажите, как я могу смотреть в глаза своим детям, понимая, что я мог делать эту работу, но не делал её? Как смотреть в глаза самому себе?

Всё, что с нами происходит по воле Всевышнего, идёт нам на пользу. Как бы больно ни было, это — на пользу.