Куда мы идём и к чему стремимся?

    В 80-е годы горбачёвской гласности в прошлом столетии объявился молодой писатель, который не прославлял КПСС, а написал "100 дней до приказа" про советскую армию, которой зачитывалась тогдашняя молодёжь как призывного, так и допризывного возраста. А в узком кругу пересказывали его экранизированые "ЧП районного масштаба". Впервые стало можно безнаказанно говорить правду и об армии, и об комсомоле. А вот его мнения о нынешней России...

Писатель Юрий Поляков вместе с «АиФ» вспомнил значимые события года прошедшего и попробовал заглянуть в будущее.

О несделанных выводах

– Ушедший год я проводил с настроением тревожного оптимизма. Год-то тяжёлый выдался. Ковид унёс сверстников и старших товарищей, без которых как-то холодно и одиноко. Коронавирус хотели забыть ещё в 2020-м, но всё никак не получается. Раньше бы сказали: Божья кара. Теперь грешим на систему здравоохранения. Я, кстати, привитый. А вы?

В минувшем году исполнилось 30 лет распада СССР: погоревали, поохали, вспомнили консенсусы Горбачёва и рокировочки Ельцина. Но системной, исторической оценки случившегося – с именами, явками – я снова не услышал. Наоборот, в этот раз активнее, чем прежде, лезли в эфир и на полосы газет, оправдываясь и упрекая, уцелевшие прорабы перестройки, участники беловежского сговора. С чего бы это? Боюсь, мы так и не сделали надлежащих выводов из развала Союза. Это чревато. Что такое Россия? СССР, который наскоро, на глазок обкорнали по краям.

О будущем

Почему мы сегодня боимся (или разучились) говорить о будущем? Даже молодёжь больше вспоминает, нежели строит планы. Чтобы думать о будущем, надо знать прошлое и понимать настоящее. Иначе футурология впадает в грех глобализации – от фамилии Глоба. Я был искренне удивлён: на итоговой пресс-конференции президента Путина ни одного вопроса о том, куда идём, к чему стремимся, что строим. Окультуривание свалок и расселение ветхого жилья – вопросы, спору нет, важные. Но есть и другие. Например, к какой экономической модели мы движемся? Было время, нас убедили, будто капитализм эффективнее социализма, а собственник ответственнее «красного директора». Тогда расскажите нам, что кому принадлежит! Фискальные органы, может, и знают, а общество – нет. Погибли горняки. Жуткая трагедия. Чудовищные нарушения элементарной техбезопасности. Президент по видеосвязи сурово распекает управляющих-директоров, те сидят, понурив головы. Но я так и не услышал, ради чьих доходов и дивидендов отключали под землёй датчики? Покажите их лица по телевизору, назовите фамилии. Да и вообще – давайте обсудим, могут ли крупные собственники иметь зарубежное гражданство и дер­жать капиталы за границей, выгодна ли всему обществу, а не только членам яхт-клубов, частная собственность в той же угледобыче. Возможно, государственная сподручнее и без­опаснее? Нас же тогда, в лихие 90-е, никто не спросил. Капитализм, как лишний выходной, объявили. А что Чубайсу здорово – то русскому смерть. Почему клерк в корпорации или банке получает у нас в разы больше, чем врач в «красной зоне» инфекционного госпиталя? У нас социальное государство или компьютеризированный феодализм? Почему об этом никто президента не спрашивает?

Да и вообще, есть ли у нас футурологический проект хотя бы для России? Впрочем, сверхдержаве и общемировой проект не помешает. У СССР он был. Ошибочный? Ну, не знаю, Китай с таким же, но слегка подновлённым, рванул вперёд, что птица-тройка! Русская птица-тройка. Улавливаете? Иной раз лишь руками разведёшь. Недавно была предложена идея разумного консерватизма. Обеими руками «за»! Но вы сходите в театр, где вам покажут такой спектакль, поставленный на казённые деньги, что сразу захочется худрука замотать в смирительную рубашку и сдать в профильную лечебницу. Мелочь? Как сказать… Физическое здоровье нации заметнее всего в общественной бане, а нравственное – в театре.

О народособирании

Наша главная беда в том, что мы уверены: проблемы, накапливавшиеся десятилетиями, можно, уперевшись, решить сразу. При этом у нас между постановкой задачи и первым приступом к её решению годы проходят. Где «единый учебник истории», о котором шла речь ещё десять лет назад? Если бы между классово-русофобскими инструкциями для школ академика Покровского и патриотическими советскими учебниками прошло 10 лет, мы бы не устояли перед фашистами. Да что там учебники! Десять лет назад после предыдущей жуткой аварии на шахте президент дал развёрнутые распоряжения. Когда бы их выполнили вовремя, не было бы нынешних трупов, вдов и сирот. Кто наказан за неисполнение? Кто сослан хотя бы на Кипр, по месту благоприобретённой собственности?

Боюсь, никто.

Наша вялость поражает! Повторяют, как заклинание, слова Солженицына о «народосбережении». Но давно пора вести речь о «народособирании». Прежде всего тех, кто считает себя русскими по культуре, укладу, языку, а таких за рубежами России 25 млн. Сколько лет назад было сказано, что им надо обеспечить приоритетное переселение на историческую родину? И что?

Напомню, на пресс-конференции президент вновь тревожился о несоответствии населения страны размерам территории. Но, сколько я ни говорил с теми, кто перебрался-таки в Россию, в каждом случае это был подвиг конкретной семьи, отправлявшейся на землю предков на свой страх и риск, как Афанасий Никитин в Индию. Почему? Или кто-то боится увеличения русского населения в России? А ведь положение русских в былых советских республиках далеко не без­облачно. Их или притесняют, или оттесняют на периферию социума. Что ж вы хотите, если почти везде, кроме России и Белоруссии, строятся национальные государства! Думаете, от кириллицы там отказываются из любви к западной каллиграфии? Кириллица – не просто буквы, это русский дух. Почему об этом не спросили журналисты президента? Боялись замараться «русской темой»?

О настроении в обществе

Какое настроение в обществе главенствующее? Если воспользоваться строчкой Вознесенского, это «ностальгия по настоящему», по всамделишнему. Надоели симулякры. Вот в прошлом году появилась новая парламентская партия – «Новые люди». Но я их всех давно знаю и такие программные заявления слышу уже лет двадцать. Надоели людям политтехнологические игры, настоящего хочется.

Что касается международной арены, мне тут задали вопрос: так и будем со всем миром бодаться? Сил-то хватит? В том-то и беда, что мы тридцать лет не бодались – сначала кивали головой, потом мотали, затем робко мычали. Чем всё кончилось? Блок НАТО у границ, братская Украина стала вражеской. Теперь деваться некуда.

В том, что народ понимает неизбежность конфронтации, даже сшибки, и готов к ней, у меня нет сомнений. Нет сомнений и в «длинной воле» президента, если пользоваться выражением Льва Гумилёва. А вот на «элиту», поднявшуюся на предательстве и разграблении страны в 90-е, надежд немного. Она у нас по преимуществу даже не прозападная, а подзападная. Сидят на чемоданах и ждут «транзита власти».

О восточном соседе

Грядёт Олимпиада в Китае. Хозяева всех порвут. Кое-чему они у нас научились, но вообще-то Китай большую часть своей истории был великой мировой державой. А упадки случались у всех. Сила Китая, думаю, в органичной преемственности и прагматическом понимании новизны. Маркс, конечно, – это интересно, но и Конфуция забывать не стоит. Поднебесная руководствуется исторической логикой, а не благими порывами. На нашем месте они бы рассуждали так: если с помощью плановой экономики, социалистического производства, под руководством одной партии удалось провести индустриализацию, одолеть фашизм, восстановиться и выйти в космос, может, и не стоит вот так сразу рушить систему лишь потому, что у ставропольского комбайнёра после философского факультета начались общечеловеческие видения, а у сверд­ловского самодура от жажды власти крышу снесло? Но мы-то рассуждали иначе. И вот результат. Кстати, мои книги широко переводят в Китае, а роман «Замыслил я побег…» ЦК КПК рекомендовал партийным чиновникам в качестве литературного пособия по новейшей истории РФ. Они-то из наших ошибок в отличие от нас выводы сделали. Китайцы любят свою родину без оговорок. Мой переводчик как-то сказал мне то ли в шутку, то ли всерьёз: если писатель не патриот, ему лучше заняться сельским хозяйством, исторической логикой, а не благими порывами. На нашем месте они бы рассуждали так: если с помощью плановой экономики, социалистического производства, под руководством одной партии удалось провести индустриализацию, одолеть фашизм, восстановиться и выйти в космос, может, и не стоит вот так сразу рушить систему лишь потому, что у ставропольского комбайнёра после философского факультета начались общечеловеческие видения, а у сверд­ловского самодура от жажды власти крышу снесло? Но мы-то рассуждали иначе. И вот результат. Кстати, мои книги широко переводят в Китае, а роман «Замыслил я побег…» ЦК КПК рекомендовал партийным чиновникам в качестве литературного пособия по новейшей истории РФ. Они-то из наших ошибок в отличие от нас выводы сделали. Китайцы любят свою родину без оговорок. Мой переводчик как-то сказал мне то ли в шутку, то ли всерьёз: если писатель не патриот, ему лучше заняться сельским хозяйством.