ФСИН-2022: В России пытали, пытают и будут пытать

Переведут ли тюремное насилие в категорию особо тяжких преступлений?

Уходящий 2021 год оказался очень важным для тюрем, СИЗО и прочих мест лишения свободы в России. Внутри Федеральной системы исполнения наказаний назревали перемены. Были идеи расширить за решеткой, а точнее легализовать платные услуги, не запрещать какие-то личные вещи, создать условия для занятий спортом.

Обо всем этом регулярно сообщала «Свободная пресса». Но потом стало не до «платных услуг». Оказалось, что наши зоны — это хороший источник заработка для тех, кто охраняет заключенных. Один за другим разгорались скандалы, которые назревали лет десять. И вот, наконец, произошли какие-то подвижки, дело сдвинулось с мертвой точки после публикаций записей видео с камер наблюдения.

Мы попросили инициатора проекта Gulagu.net Владимира Осечкина подвести итоги этого непростого, но многообещающего года, а также десятилетия его правозащитной деятельности:

— Мне кажется, что мы по большому счету подошли к фундаментальным изменениям. Например, с точки зрения смены директора ФСИН, нынешний ее руководитель, генерал полковник полиции Аркадий Гостев, как мы шутим, у нас уже четвертый. Уже был уволен и посажен генерал полковник внутренней службы Александр Реймер, про которого мы говорили, разоблачая его коррупцию, был генерал полковник внутренней службы Геннадий Корниенко, которого сменил генерал лейтенант Александр Калашников.

Для нас не показатели ротация руководителей после очередного скандала, даже возбуждение уголовных дел или аресты начальников пыточных камер стали привычны. Мы добивались этого не один год. Но сейчас, впервые за всю историю современной России, наше государство и власть, под угрозой большого международного расследования и трибунала, признала необходимость и правильность нашей правовой инициативы об ужесточении наказания за пытки. Заговорили о переводе пыток в категорию «особо тяжких преступлений». Ради этого можно было и жизнь отдать, рискнуть всем, что у нас есть, потому что оно того стоило.

«СП»: — Последние лет двадцать так называемые пресс-хаты были на слуху, раньше про них не говорили, по крайней мере, не было такого словечка, обозначающего специальную, тюремную камеру в которой «прессуют» заключенных, пытают их, выбивая показания или деньги.

— Что-то подобное существовало всегда, но могли не рассказывать. Извращенные изнасилования тоже применялись — еще во времена царя Ивана Грозного, когда на кол сажали. Это было и при царях, и при советском строе никуда не девалось. Во всех этих ВЧК-ОГПУ расправлялись с «врагами народа», подвергая сексуальному насилию. Было это и перед распадом СССР, и в 90-е годы.

Просто не было независимых правозащитников и свободной прессы, способных разоблачать это зло на системной основе. Наш опыт — это методичная система, которая одиннадцать лет подряд занимается наблюдением, реальным общественным и журналистским контролем над ситуацией в местах лишения свободы.

«СП»: — Мне кажется, порочная практика должна была рано или поздно обломать свои зубы, наткнувшись на такого человека как вы. Вы ведь в прошлом бизнесмен, опытный организатор, испытавший на себе все ужасы, решивший бороться с пытками в тюрьмах.

— Не хочу преувеличивать свою скромную роль в этом процессе. Не стоит преуменьшать в этом роль нашего большого друга и коллеги Сергея Савельева, гражданина Белоруссии, который по ошибке оказался в российской тюрьме. Он сам прошел через все эти пресс-хаты, через выбивание показаний, а потом, волею случая, стал одним из бесплатных сотрудников, можно сказать рабов в администрации одного из пыточных учреждений Саратовской области ОТБ-1.

Если бы не смелость Сергея, если бы не его интеллект, то ничего бы не получилось. Он собрал видеоархив и вывез его в Европу для передачи нам. А мог бы не совершить этого, проявив малодушие. Мог бы отказался от своего плана, или просто попасть в руки саратовского ОТБ-1 или чекистов. Его могли бы перехватить сотрудники таможни при пересечении границы — тогда ничего бы не было. Нам бы по-прежнему говорили: вы все врете. Объясняли бы с важным видом, что никакой системы пыток не существует. Что это лишь «единичные случаи» и не надо обобщать.

Только когда мы обнародовали эти серийные особо тяжкие преступления со швабрами, пытками, изнасилованиями, тогда до всего мира дошло то, о чем мы говорили больше десяти лет. Если бы не Сергей Савельев и не часть рассекреченного нами архива ФСБ-ФСИН, ничего бы не было. Небольшая часть этого архива оказалась на территории Евросоюза и начала широко распространятся в СМИ. Видео передано в Европейский комитет по предотвращению пыток.

Над силовиками России, над генералитетом и Кремлем начали сгущаться тучи моральной ответственности за пытки в России.

Возможна международная уголовная ответственность за преступление против человечности. Если бы не призрак угрозы международного расследования, ничего бы этого не было бы.

«СП»: — Значит, вы считаете, что руководители комитетов Госдумы и Совета Федерации по законодательству Павел Крашенинников и Андрей Клишас, которые недавно внесли на рассмотрение палаты законопроект о расширении понятия «пытки» и ужесточении наказания за их применение, сделали это чтобы отвести подозрение в причастности от высшего руководства страны?

— И Павел Крашенинников и Андрей Клишас — это функционеры, которых допустили в Совет Федерации и Госдуму как людей, прошедших тщательную селекцию кремлевской администрации. Они никогда в жизни, сколько мы их не наблюдаем, не совершили ничего такого, что бы шло в разрез с позицией президентской администрации. Они никогда в жизни не были замечены в самостоятельности. Они плоть от плоти действующей власти, маленькие элементы большой системы.

То, что сейчас они поддержали тот самый законопроект, который мы готовили еще в 2013−14 годах, свидетельствует о том, что ситуация назрела и перезрела. Я тогда работал руководителем рабочей группы по защите прав заключенных при Госдуме. Еще тогда мы убеждали законодателей в необходимости перевода пыток в разряд особо тяжких преступлений. Я был автором законопроекта, который сейчас, в переработанном, облегченном виде может стать законом.

Самое важное — институциональное изменение. Пока в российском законодательстве нет ответственности за сокрытие пыток. Ужесточение наказания за пытки и увеличение сроков лишения свободы, которые будут назначаться садистам — тоже конечно имеет большое значение. В случае перевода пыток в категорию «особо тяжких преступлений», на всех сотрудников, кто знал о пытках, видел их, наблюдал, но скрывал — будет распространяться статья 316 уголовного кодекса — укрывательство особо тяжкого преступления. Все сотрудники ФСИН и их кураторы из ФСБ, которые знают о пытках и закрывают глаза, будут привлекаться по этой статье. А это глава УК «Преступление против правосудия». Она поставит крест на карьере любого сотрудника личного состава ФСИН-ФСБ.

«СП»: — По чьей инициативе в системе исполнения наказаний стали появляться видеокамеры наблюдения? С одной стороны, могли бы ее вовсе не вводить, жить как при царе Горохе?

— Это не совсем наша инициатива, но мы активно продвигали использование средств объективного видеоконтроля, говорили о необходимости видеорегистрации действий всего личного состава ФСИН, кто соприкасается с заключенными в режимных корпусах, во избежание применения пыток.

Конечно, они научились обходить систему, но, тем не менее, это важно и это работает. Хотя на сегодня работает неполноценно. Не была поставлена такая задача — прекратить пытки. Должна проявиться «политическая воля», о которой все любят вспоминать. Но для этого, во-первых, должен быть перевод пыток в категорию особо тяжких преступлений и, во-вторых, что немаловажно -должно быть упразднено Оперативное управление ФСИН, все оперативные отделы и части при СИЗО и колониях.

Если оперативники сохранят свое влияние на тюрьмы, если оперотделы в колониях будут заниматься внутрикамерной разработкой, секретной агентурной работой, это может привести к продолжению пыток. На сегодня основной метод оперативной работы в СИЗО и колониях — вербовка заключенных и использование одних против других. А как зеки с низким образованием, без знания оперативно розыскных мероприятий могут добывать информацию? Конечно, они пытают, избивают и даже насилуют таких же заключенных, как и они.

Раньше у нас эта система называлась «исправительной». По крайней мере, она должна была работать над исправлением. А превратилась в пыточно-карательную. Она только портит людей. И в этом плане очень важно, чтобы внутрикамерная разработка, пресс-хаты — остались в прошлом. Но пока это российским властям непонятно. Если наказания за пытки они собираются ужесточать, то оперативную работу, агентуру ФСБ и ФСИН в местах лишения свободы пытаются сохранить. А это значит, что существует риск того, что они будут камуфлировать эти пресс-хаты, пытаться их скрывать. Все это не прекратится, ведь государство не отказалось от оперативной работы внутри СИЗО и колоний. А нужно разъединить тюрьму и следствие.

«СП»: — Наверное, боятся, что воры в законе опять начнут верховодить в тюрьмах?

— Введена новая статья 210.1 УК РФ «Занятие высшего положения в преступной иерархии», предусматривающая в отношении лидеров преступных сообществ наказание лишением свободы на срок от восьми до пятнадцати лет, со штрафом в размере до пяти миллионов рублей. Мне думается, что с учетом этого, нет серьезной опасности. К тому же 90% криминальных лидеров уже покинули территорию России.

Юрий Енцов