Бывший Вечно великий. Первый президент Туркменистана Ниязов уничтожал целые кланы

21 декабря исполняется 15 лет со дня смерти Вечно великого Сапармурата Туркменбаши – именно такой официальный титул он носил к концу жизни. С имени Туркменбаши начинался гимн Туркменистана, в честь Туркменбаши назывался первый месяц года и город на западе страны, он смотрел со всех монет и купюр национальной валюты, его профиль был навечно закреплен в углу экранов телевизоров, его портреты и цитаты сопровождали все издания в стране – от периодики и научной литературы до школьных дневников и свидетельств о рождении и браке, а его книге «Рухнама» установили отдельный памятник. Количество же его памятников, улиц и предприятий его имени не поддавалось подсчету. Прореженные сейчас, они до сих пор присутствуют в большом количестве и напоминают, но скорее не о нем самом, а о тех временах…

А времена были непростые. Страшные были времена. На вопрос, сколько необходимо времени в современных условиях для построения диктатуры, Ниязов дал простой ответ – 10 лет. С момента распада СССР в 1991 году, с вольницы перестройки, до публикации ниязовской доктринальной «Рухнамы» в 2001 прошло как раз 10 лет. За это время из страны была выдавлена почти вся интеллигенция, в том числе туркменская, туркменоязычная – творческая, научная, техническая, начался массовый исход некоренного населения, были начаты массовые репрессии, которые постепенно утихли на какое-то время после его смерти. «Нет у туркмен в крови балета», – сказал Ниязов, и запрещен был балет вместе с оперой и цирком. Чего Ниязов не нашел еще в крови у туркмен, так до конца осталось непонятным, но Академия наук тоже была уничтожена, как уничтожены и институты национальных экспертов и национальной экспертизы. А затем и единая система образования. Школьное образование – девять лет, высшее – четыре года с перерывом на двухгодичную практику. Чиновники были просто в шоке от молодых сотрудников, которых к ним присылала высшая школа.

Именно он начал формировать новую «элиту» из своей бюрократии, которая сформировала устойчивый класс. Специально для нее при Ниязове началось строительство «элитного» жилья, был обеспечен доступ к прочим номенклатурным благам. В обмен на лояльность. Лояльность значила много больше профессионализма.

«Набрали верных, а требуют как с умных» – это про туркменские реалии тех и, увы, сегодняшних дней.

Ниязовым была введена обязательная практика предоставления сведений обо всех родственниках в трех поколениях – как ныне живущих, так и умерших. Для умерших требуется указать и место захоронения.Требование распространяется до сих пор на всех без исключения действующих и потенциальных чиновников, даже на претендентов на право стать абитуриентом вуза, – только чистота в биографиях родственников позволяла претендовать на звание «истинный туркмен», выдуманное Ниязовым и позволяющее продвигаться по карьерной лестнице. Что не мешало ему потом отправлять в тюрьмы этих самых «истинных туркмен».

Массово.

Под конец его правления не было ни одного министра и высокопоставленного чиновника, да и чиновника средней руки, который бы не дрожал от страха за свою свободу и жизнь, и не только за свою – Ниязов сажал в тюрьмы семьями, уничтожал целые кланы, исчезнувшие в туркменских тюрьмах исчисляются сотнями. До сих пор. Еще недавно генеральный прокурор Атаджанова громила врагов и изменников родины, а тут сама пошла по этапу в секретную тюрьму с издевательски красивым названием Овадан-Депе – Живописный Холм, где в итоге сгинули многие, очень многие. Спецслужбы в те времена инициативно сколачивали подрывные сети из жалких остатков недобитой интеллигенции, гражданских активистов, журналистов и с гордостью их разоблачали, нагнетая и без того тяжелую атмосферу тотального страха и провоцируя приступы паранойи у самого Ниязова. И эти времена недалеко ушли и, похоже, обещают вернуться.

Страшный эксперимент провел Ниязов над своим народом. Насажденный им агрессивный этнический национализм и сейчас в Туркменистане не считается чем-то постыдным. И лишь опыт, память, мудрость простого народа не позволяли все это время свалиться обществу в националистическую истерию, куда его постоянно подталкивали, да и подталкивают до сих пор власти. Ниязов позаимствовал риторику у националистической оппозиции конца 80-х, обокрал их идейно и выкинул на свалку истории. Более того, его национализм намного переплюнул тот, на котором настаивали этнонационалисты из числа туркменской интеллигенции и чиновничества. И промытые ниязовской пропагандой и воспитанием мозги можно сейчас встретить даже среди нового поколения туркменской оппозиции за рубежом. Расхожее во времена Ниязова выражение «истинный туркмен» до сих пор всплывает в их дискуссиях. Вот только никто не показал, где же живет этот «истинный туркмен». Ну да ладно…

Наверное, эта годовщина будет одним из последних формальных поводов для народа Туркменистана вспомнить первого президента. Память о нем уходит, про его день рождения уже не вспоминают, его исключили из списка национальных праздников, иностранные делегации все реже посылают на поклон в его мавзолей, что еще недавно было обязательным в программе официальных визитов. Уже говорят о тотальном переименовании топонимов в его честь и честь его семьи.

Sic transit gloria mundi – слишком банально для фигуры Ниязова. Та слава, которая у него была, ей не позавидует ни один нормальный человек. В российских и западных СМИ его фигура упоминалась в шутливо-издевательском контексте, с перечислением всех его чудачеств – переименования в честь себя, золоченные статуи, портреты, безумных размеров перстни на коротких и толстых пальцах, закрашивание седины до иссиня черного цвета. И еще репрессии… Хороша слава…

А в самом Туркменистана его всеми силами стараются забыть – и власть, и народ. Забыть тот страх, кошмар и морок тех времен, который простыми словами передать невозможно. Полное забвение будет лучшей благодарностью бывшему первому и его времени. Да и мы, туркмены, народ не мстительный, терпеливый такой народ…