Красная Армия в Маньчжурии: вымысел и правда

В канун отмечавшегося в начале сентября 65-летия завершения Второй мировой войны в иностранных и отечественных СМИ появились материалы, авторы которых пытались принизить вклад СССР в разгром милитаристской Японии, опошлить облик советских воинов, обвинить их в жестоких военных преступлениях.

По большому счету, эта тема не новая. Так, в Японии еще в 1980-е годы распространился миф о расправе советских военнослужащих над японскими беженцами в местечке Гэгэньмяо. Некто Такатоси Кояма, которому в августе 1945 года было всего около четырех лет, с поражающими подробностями заученно описывал рев танков, треск пулеметов и другие «ужасы». В его интерпретации 18 августа в районе поселка Гэгэньмяо наступавшая советская танковая часть неожиданно натолкнулась на колонну японских беженцев, состоявшую примерно из 1.200 человек, преимущественно женщин и детей. Почти все беженцы были якобы уничтожены пулеметным огнем или раздавлены гусеницами.

Но что было на деле? Советское военное командование с первого дня войны против Японии требовало от воинов Красной Армии гуманного отношения к местному населению, в том числе к японцам. В обращении советского военного командования к японским гражданам, проживавшим в то время в Маньчжурии, указывалось, что Красная Армия с мирным населением не воюет и что тот, кто не выступает с оружием в руках против нее, может быть спокоен за свою жизнь и имущество.

Мне удалось по документам восстановить события, происходившие в действительности в середине августа 1945 года у поселка Гэгэньмяо. Поселок Гэгэньмяо и близлежащая железнодорожная станция располагались на железной дороге Халун-Аршан–Байчэн в западной части Маньчжурии и оказались в полосе наступления войск 39-й армии Забайкальского фронта, которой командовал Герой Советского Союза генерал-полковник И.И. Людников.

В одном из документов того времени, хранящемся ныне в архиве, имеется сообщение о том, что в полосе наступления 39-й армии находилось японское сельскохозяйственное поселение – колония «Токио», в котором насчитывалось 400–500 японских колонистов. Большинство из них переселилось в те места в 1944 году из Токио и его окрестностей. Возглавлял колонию некто Ямадзаки Синъити, бывший владелец магазина. При создании этой колонии было занято несколько китайских деревень. Их население было частично изгнано, частично уплотнено, а освободившиеся жилища и земля отданы японским колонистам.

Почти все жители колонии «Токио», узнав о наступлении Красной Армии, поспешно бежали в горы. По показаниям задержанных японцев, многие колонисты, в том числе женщины с детьми, страшась возмездия за свое хозяйничанье в Маньчжурии, покончили жизнь самоубийством.

Вот лишь одна выдержка из политдонесения о поведении японцев в районах боевых действий. «При приближении Красной Армии японцы не только угоняют японское население, но и заставляют матерей убивать своих детей. Японка Ямамото Харуко, жена чиновника городского управления по снабжению населения города Фуцзин продовольствием и промтоварами, на допросе показала: «9 августа над городом Фуцзин появились самолеты неяпонского типа. Сначала многие думали, что это самолеты английского или американского происхождения, но затем убедились, что это советские самолеты. Японцы, главным образом женщины, побросав вещи, ушли в направлении Цзямусы. Многие японки дорогой душили и убивали детей, а трупы сбрасывали в реку. Я с двумя детьми – с годовалым и пятилетним – шла с группой японцев и японок. Мне тоже предложили убить детей, но я отказалась это сделать...» Другая допрошенная японка, Мацуда Йото, убила своего семилетнего сына. Так японские фанатики заставляют своих женщин убивать детей»...

Что же касается железнодорожной станции и поселка Гэгэньмяо, то, по данным боевых донесений, этот пункт был освобожден без боев частями 5-го гвардейского стрелкового корпуса 39-й армии не 18-го, а еще 14 августа.



Таким образом, хранящиеся ныне в военных архивах документы свидетельствуют о том, что ничего даже отдаленно напоминавшего россказни «сирот» из поселка Гэгэньмяо, равно как и из других районов Маньчжурии, освобожденных советскими войсками в те августовские дни, не происходило. Подлинную картину того времени помогают восстановить также факты, приводимые в воспоминаниях известных советских военачальников – участников Маньчжурской стратегической наступательной операции.

Так, дважды Герой Советского Союза генерал армии А.П. Белобородов, командовавший 1-й Краснознаменной армией 1-го Дальневосточного фронта, в своих мемуарах приводит документально подтвержденное содержание допросов пленных генералов, входивших в состав командования 5-й японской армии, которые признавали факт уничтожения японского гражданского населения военнослужащими 5-й японской армии. «Японским генералам, – пишет генерал Белобородов, – было зачитано одно из политдонесений политотдела 365-й стрелковой дивизии. В нем сообщалось, что части дивизии, совершая марш к городу Линькоу, обнаружили в пути две группы убитых японских женщин и детей... На железнодорожном переезде стояли грузовые машины. В кузовах в одинаковых позах сидели, поджав ноги, или лежали, опрокинувшись, женщины и дети, головы в белых, видимо ритуальных повязках... Другая группа была найдена на шоссе в районе станции Дидаохэ. Всего в обеих группах насчитывалось более 400 женщин и детей. Захваченные неподалеку от этих мест пленные показали на допросе, что убийства совершены японскими солдатами и офицерами: взять с собой в сопки женщин и детей они не могли и... убивали женщин и детей с их согласия...»

Выслушав текст переведенного донесения, командующий 5-й японской армией генерал Н. Симидзу цинично заявил, что «каждый народ живет и умирает по своим законам».

Кстати, подобное же отношение в японской армии было к своим больным и раненым солдатам. На допросе, отвечая на вопрос о потерях 5-й армии, генерал Симидзу назвал цифру 40 тысяч из 60 тысяч человек, насчитывавшихся в этой армии до начала военных действий. Однако настораживало то, что при таких больших потерях в японских госпиталях было сравнительно небольшое количество раненых. По признанию начальника медицинской службы армии генерала Сато, это было связано с тем, что неспособных передвигаться самостоятельно раненых просто-напросто бросали истекать кровью. Последующее расследование показало, что злодеяние, совершенное 12-13 августа в районе города Линькоу и станции Дидаохэ против японских женщин и детей, было делом рук роты смертников 135-й пехотной дивизии той же 5-й армии.

Получив ряд таких тревожных сигналов, командование 1-й Краснознаменной армии немедленно приняло соответствующие меры, чтобы воспрепятствовать возникновению подобных случаев в последующем. «Японские беженцы, старики, женщины и дети, толпами выходили навстречу советским частям и умоляли их защитить. Мы собрали всех, около 11 тысяч человек, в японский военный городок и обеспечили сильной охраной», – вспоминает генерал армии А.П. Белобородов.

Нельзя при этом не отметить тот факт, что, несмотря на ненависть местного населения к японским поработителям, китайцы тем не менее приютили и воспитали многих потерявшихся малолетних японцев, проявив тем самым акт большого великодушия по отношению к ним...

В конечном счете руководство милитаристской Японии было повинно в том, что в годы войны в странах Восточной и Юго-Восточной Азии погибло свыше 40 млн. человек, в том числе более 35 млн. китайцев, 4 млн. индонезийцев, 2 млн. вьетнамцев, в том, что немалые жертвы понес и сам японский народ.

 

____________

 

 Вячеслав ЗИМОНИН -  доктор исторических наук