Проходная дата

ДАННОЕ СООБЩЕНИЕ (МАТЕРИАЛ) СОЗДАНО И (ИЛИ) РАСПРОСТРАНЕНО ИНОСТРАННЫМ СРЕДСТВОМ МАССОВОЙ ИНФОРМАЦИИ, ВЫПОЛНЯЮЩИМ ФУНКЦИИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА, И (ИЛИ) РОССИЙСКИМ ЮРИДИЧЕСКИМ ЛИЦОМ, ВЫПОЛНЯЮЩИМ ФУНКЦИИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА.

Про Беловежские соглашения выскажу крамольную мысль. Реальная точка распада СССР — не 8 декабря 1991, и даже не 22 августа 1991, а 14 марта 1990 — момент, когда была отменена 6 статья Конституции о «руководящей и направляющей роли КПСС».

Объясню. В изначальном ленинском замысле СССР, с точки зрения «государственного устройства» — это не совсем государство. Это достаточно свободная конфедерация независимых государств («республик»), каждое из которых обладает фактически полным суверенитетом — отсюда и фраза, про которую сейчас регулярно ворчит Путин — «самоопределение вплоть до отделения». Единство этого образования обеспечивалось не «государственными» или «надгосударственными» механизмами, а посредством того, что в них во всех была одна-единственная, общая для всех правящая Коммунистическая партия. Такая архитектура, в пределе, предполагала возможность неограниченного расширения вплоть до всепланетных масштабов — государство просто признает компартию «руководящей и направляющей силой» и интегрируется в Союз. И именно поэтому формула о самоопределении вплоть до отделения Ленина особо не заботила — если коммунизм побеждает на всем «земшаре», куда, собственно, «отделяться»? И эта логика работала не только в 20-е, но и, например, в 40-е, когда Украина и Белоруссия, если кто забыл, стали одними из учредителей ООН — о чем сейчас любят вспоминать в Киеве.

Как только эту конструкцию — именно юридическую, подчеркиваю, все-таки Ленин мыслил главным образом именно как юрист — убрали, оказалось, что собранные в этом самом Союзе государственные образования практически ничего, кроме бюрократической управленческой системы, не удерживает вместе.

Вся эта свистопляска с «новым союзным договором», новоогаревский процесс и т. п., были очевидной агонией конструкции, из которой уже выдернули главный несущий стержень. Равно как и референдум 91-го, и ГКЧП, и собственно беловежская мутная модель ССГ-СНГ — попытки сохранить хоть в каком-то виде единое пространство от распада, на который оно уже было обречено.

В этом смысле солженицынская идея, высказанная в известном сочинении «Как нам обустроить Россию», что, мол, убери компартию и коммунистическую идеологию — и ничего не рухнет, все останется так же — есть великая ложь, другой вопрос, сознательная или неосознанная. И даже для людей с антикоммунистическими взглядами (а мои, например, тоже далеки от коммунистических) необходимо признать: СССР мог существовать как единое целое лишь постольку, поскольку существовала его главная и единственная историческая миссия — «строительство коммунизма»; отменяешь эту рамку — вместе с ней обязательным образом рассыпается и вся конструкция. Попытки просунуть вместо нее контрабандой в качестве новой объединяющей рамки какой-то великорусский национализм, «имперство» в духе косплея петровского вестернизаторского проекта, или же «братство славянских/русскоговорящих/еще каких-то там народов» — курам на смех; никто под это не подписывался, и в первую очередь «элиты» тех самых «республик», которым очень даже в кайф чувствовать себя субъектами (пусть сколь угодно второстепенными) мировой политики, а не вассалами московской бюрократии. Это же верно и в отношении «республик» внутри самой РФ, которых только титаническими усилиями удержали от повторения того же трюка.

А потому нет ничего важного в Беловежских соглашениях. Абсолютно проходная дата.