Расскажу я вам, ребята...

            Вот и остались мы с двумя собачками, тоже неординарными, которые нас нашли и мы от этого ничуть не страдаем.

            Я уже писала про Долли – спаниель совершенно черная, красавица, умница, все понимающая, угадывающая каждое твое желание, умеющая говорить. Таких эпитетов можно ей приписать очень и очень  много. Она перешла к нам жить из соседнего подъезда. Прежние хозяева просто выпускали  Долли на улицу, порой забывая ее запустить домой на ночь. Она просила  всех прохожих открыть ей дверь  в подъезд. Это было так, она подбегала и так выразительно смотрела в глаза, затем четко показывала, что ей надо, садясь около двери.

            Впервые,  она примкнула зимой  к  стае мужа, который выгуливал наших двух собачек: Гая и Роя, еще и подъездного бедолагу, который два раза в день сопровождал мужа и наших животных в прогулке по району, большой,  очень красивый и мощный пес, который прижился именно в нашем подъезде,  и живет у нас уже 8 лет, вероятно,  муж мой считался у собак вожаком.  А после прогулки, Долли четко показала, чтобы муж открыл ей двери в свой подъезд, что супруг и сделал, а затем с восторгом  рассказывал о том, какие спаниели умные. У нас же жила 11 лет Умочка, от которой мы все были без ума.

            А весной, муж пришел уже с тремя собаками. На улице было холодно и мерзко – моросил холодный дождь со снегом, у нас такое событие весной – не редкость. А Долли выпустили, в очередной раз – погулять и снова забыли про нее. Она обрадовалась, когда увидела знакомых и родных ей собак, но остаться на улице не захотела и домой к себе не пошла, она просто побежала вместе с нашими собаками, словно была уверена, что от нее не отмахнуться, как от надоедливой мухи. Так вот, я стала вытирать своих  собак, не оставила без внимания и Долли, достав для нее специальное полотенце, которое впоследствии стало ее, но мы то об этом еще не догадывались.  Я протерла ее дрожащее тельце и повела на кухню кормить. Ребенок был голодный, я давно не видела, чтобы так ели, наших то, заевшихся кобелей надо было уговаривать, сначала маленькими кусочками привлекая их внимание, а Долли хватала все, по-моему,  не жуя.  В эту ночь она осталась у нас дома. Мы просто не могли ее вышвырнуть на ночь, в этот ужасный холод.

            На следующий день, утром, погуляв, Долли все-таки направилась к своему подъезду. В этот день мы ее больше не видели. Но уже через два дня, проснувшись ночью, увидели черный комок посреди двора, снова было холодно. Мы еще не знали как звать эту собачку, но как только поняли, что это та самая спаниель, муж тут же оделся и пошел за ней. Привел, картина повторилась, съев свою порцию, взялась за оставшееся в мисках наших собак, успокоилась, когда все миски были чистыми и, с чувством исполненного долга, пошла спать.  Мы  с супругом поняли, надо что-то делать, мы уже не можем просто так бросить это исключительно умное животное. Днем я вышла гулять уже с тремя собаками на правах хозяйки. Ко мне подошли соседи и бывшая коллега по работе, которая жила в нашем доме, произошел короткий консилиум. Вдруг увидели хозяйку нашей скиталицы, пригласили на свой кворум, стали все хором уговаривать, что нехорошо бросать животных и т.д. и т.п. Она молчала, и только в конце нашего разговора  бросила мне, ну пусть живет у Вас. О моем выражении лица и писать не нужно, Вы вероятней всего уже поняли: и злость, и обида за собаку и непонимание того, что происходит, ведь собака – золото. Но я не стала,  ни ругаться, ни возмущаться – поняла, что с такими людьми разговаривать бесполезно, только спросила, как звать собаку и сколько лет. Ей было 7 лет и кличку мы тоже узнали.

            Так и появилась в нашей большой семье еще одна собака. И мы не пожалели ни на минуту, ни на секунду, что она у нас есть.

            Эта собака – для души, как говорят. Она сразу, без всяких уговоров, залезла в машину, словно постоянно  в ней ездила, хотя у прежних хозяев  машины не было, но мы поняли, это она за нами шла с большим удовольствием, куда мы, туда и она. Мы не оставляли ее ни на минуту. Если Рой и Гай оставались дома, то Долли всегда путешествовала с нами, терпя наши долгие отлучки по базару и магазинам. И если кто-то из нас уходил, то она, молча, ложилась к двери и ждала,  даже есть невозможно было уговорить. Успокаивалась, когда  мы с мужем были дома, с ними.

            Мы никогда не слышали от нее скулежа, она плачет, но молча. Я это заметила, когда увидела мокрые следы около глаз.

            С самого начала  она  не отходила от меня ни на шаг. Мне приходилось брать ее с собой в ванну, если я мылась, она лежала рядом, на коврике.  Даже в туалет, я не могла сходить без нее, извините за подробности. И спать она решила со мной. Сначала залезает под одеяло, только высунет нос, а затем перебирается в ноги. Муж лечит себе радикулит, положив  ее себе к спине, и Долли это терпит, словно все понимает. 

            А 3 января, когда у мужа  случился обширный инфаркт, и когда любимый пес мужа Белый, пытался защитить хозяина от работников скорой, Долли, в это время, незаметно спряталась под кресло и пока мужа реанимировали, они тихонько подгавкивала  из своего укрытия.  Мужа увезли,  сыновья уехали вслед за скорой, а мы остались дома  в подавленном настроении.

            Я не могла есть, не могла спать. Если бы не сыновья…  А Долли с тех пор, стала ждать мужа у входных дверей, и ждет до сих пор, когда он уходит на работу. И только с его приходом начинает есть. Теперь она уже от него не отходит ни на минуту. И вот только сейчас стала немного   успокаиваться.

            Она живет с нами уже 4 года. Однажды, гуляя с собаками, я с ужасом, злостью и обидой за нашу спаниель, да, да уже только нашу и ничью больше, я наблюдала такую картину, смотрю, идет ее бывшая  хозяйка с сыном. Долли подбежала к ним, виляя обрубком хвоста.  Они сделали вид, что ее  не заметили, быстро исчезнув в подъезде. Вы бы видели все говорящее выражение морды у Долли – обида, непонимание – за что так с ней. Я ее подозвала к себе, смотрю – идет моя Долли,  голову опустила, уши по земле волочатся, и столько горя  во всей ее фигуре, что мы с соседкой всплакнули. Я ее обняла, прижала к себе, шепча, я тебя никому в обиду не дам.

            У нас во дворе живет бойцовская собака, тоже девочка. Муж смеялся, когда Долли, убегая от той драчуньи,  с ходу заскочила к нему на руки, а ведь муж стоял и ждал ее. 

            А на днях, мы с соседями рассаживали деревья в полисадниках и во дворе,  собаки конечно с нами гуляли.  Так вот, Долли  вдруг зарычала на мальчика лет  9-10. Выяснилось, этот мальчик  и есть бывший хозяин Долли, только подросший. Он меня спрашивает, почему она на меня рычит. И я решила ему объяснить, благо вокруг нас было много ребятишек, что она помнит  ваше предательство. Он сказал, но она ведь сама ушла к вам жить. Я все по-доброму объяснила, что нельзя выбрасывать своих животных на улицу, в любую погоду и просто забывать о них – они тоже живые и становятся членами семьи.  Она потому и пришла к нам жить, что вы ее не принимали, а у нас она нашла приют, тепло, еду, а самое главное – любовь.  И, знаете, эти десятилетние малыши все поняли, смотрю, стали его спрашивать, а почему  вы ее не пускали домой, вы ее любили?  И мне стало так хорошо, что  дети  неравнодушные. А один  мальчик подошел ко мне и попросил разрешения погулять с песиком сына, которого тот нам оставил, уезжая в отпуск. Я потом о них напишу – это тоже отдельная история. Я, конечно, разрешила. Теперь так, как только я выхожу во двор с собаками, откуда не возьмись появляется этот мальчик и тут же забирает у меня Топика. Я только наблюдаю, как они сидят рядом на траве, так близко, близко друг от друга и мальчик, с такой любовью обнимает собаку.  Я спросила у малыша, есть ли дома животные, а он ответил с мудростью старичка,  нам нельзя, у сестренки – аллергия,  пожалуй, это навсегда.  Правда, интересный ответ?

            Я пишу, а Долли лежит рядом на ковре, ждет, когда я пойду спать.

            Любите животных, как любим их мы!!!