Государственный террор СССР против Польши и Румынии. Неизвестные страницы истории

Сентенции президента России Владимира Путина о так называемой вине Польши за развязывание Второй мировой войны не только продолжают традиции сталинской пропаганды, но имеют более долгую историю.

После окончания советско-польской войны и заключения Рижского мира Польша оставалась для Советской России и затем Советского Союза врагом номер один. Для дестабилизации в ней обстановки использовались структуры разведки ВЧК-ГПУ, военной разведки и Коминтерна, отмечает издание "День".

БОМБИСТЫ-ТЕРРОРИСТЫ

Ранним утром 13 октября 1923 года польскую столицу разбудил мощный взрыв. От адской машины взорвались погреба в цитадели, где хранилось взрывчатое вещество экразит или мелинит (пикриновая кислота). Взрыв был такой силы, что в советском посольстве в нескольких километрах от крепости были выбиты все окна и повреждены двери.

Взрыв в варшавской крепости стал апофеозом террористической деятельности, которую развернула советская агентура в Польше.

По предложению заместителя председателя ВЧК-ГПУ Иосифа Уншлихта было создано специальное бюро по ведению активной разведки. На советском новоязе это было названием диверсионной и террористической деятельности.

В Польше в 1923 году удалось создать террористическую организацию во главе с поручиком Вольдемаром (Валерием) Багинским и подпоручиком Антонием Вечоркевичем.

Деятельность террористов на себе первыми почувствовали редакции газет и журналов, а затем и политических партий. В них постоянно взрывались бомбы. Предполагалось устроить покушение на французского маршала Фердинанда Фоша, который должен был прибыть в Варшаву на открытие памятника князю Иосифу Понятовскому, маршалу наполеоновской армии, погибшему в битве при Лейпциге в 1813 году.

Было спланировано покушение на Юзефа Пилсудского. Коммунистических боевиков предполагалось переодеть студентами, и они должны были напасть на его виллу в Сулеювке. Покушение не состоялось из-за аппаратных противоречий между ВЧК-ГПУ и Разведупром Красной армии, а фактически между Феликсом Дзержинским и Иосифом Уншлихтом.

По мысли московских кураторов должно было быть создано впечатление, что экстремисты левого и правого толка сводят счеты друг с другом, а правительство и его органы не в состоянии обеспечить в стране порядок и безопасность граждан.

Бомбовый период в Польше преследовал и внешнеполитическую цель. По мнению Москвы в Германии, Болгарии и Румынии создалась революционная ситуация. Соответственно следовало прийти на помощь немецким и другим товарищам деньгами, оружием, кадрами и, наконец, частями Красной армии.

Советские эмиссары начали переговоры с польским правительством о пропуске в Германию кавалерийского корпуса. Предлагалось считать такую агрессию несанкционированными действиями так называемых добровольцев. За согласие Польше обещали 30 млн рублей золотом, беспошлинный транзит польских товаров через советскую территорию и даже присоединение Восточной Пруссии.

Однако польское руководство на московские финансовые, торговые и территориальные пряники не поддалось. В Варшаве прекрасно понимали, что войдя в Польшу, Красная армия из нее добровольно никогда не уйдет. Что и подтвердила дальнейшая история.

К тому же польская полиция постепенно выходила на след бомбистов-террористов. Багинский и Вечоркевич 2 августа 1923 года были арестованы. В 1925 году Варшава и Москва договорились об обмене офицеров на арестованных в СССР ксендза Бронислава Уссаса и бывшего польского консула в Грузии Иосифа Лашкевича. На станции Колесово старший сержант полиции Юзеф Мурашко выстрелом из револьвера убил Багинского и Вечоркевича. Так и осталось невыясненным то ли он действовал в знак протеста против передачи террористов в СССР, то ли выполнял задание спецслужб.

Взрыв в варшавской цитадели заставил польскую контрразведку активизировать свою работу. В результате в 1924 году нелегальная резидентура Разведупра была фактически разгромлена.

В Польше, Германии, Болгарии, Румынии и Венгрии никакой революционный пожар не загорелся. Однако в Москве от своих планов не отказались. Польша и в какой-то мере Румыния остались врагами под первыми номерами. В Москве решили изменить формы борьбы. Местная агентура явно не справлялась с поставленными задачами.

ЯМПОЛЬСКИЙ ИНЦИДЕНТ

В январе 1925 года из Харькова, тогда столицы Украины, в Москву ушло срочное сообщение. Нарком внутренних дел Всеволод Балицкий докладывал председателю ОГПУ Феликсу Дзержинскому, что на советско-польской границе в районе поселка Ямполь (ныне в Хмельницкой области) разгромлено управление 2-й комендатуры Ямпольского погранотряда и произошел прорыв на советскую территорию.

Событие вызвало в Москве переполох, близкий к панике. Члены политбюро решили, что вот он casus belli: польская агрессия, о которой так много говорили и предупреждали на каждом шагу в советской столице. Воевать с поляками непобедимая и легендарная была не в состоянии. Польскому МИД была вручена нота, в которой говорилось, что «советская сторона готова к улаживанию инцидента мирным путем».

У ИЗВЕСТНОГО ПО СОВЕТСКИМ УЧЕБНИКАМ КАК ЗНАМЕНИТОГО КОМБРИГА, ГРИГОРИЯ КОТОВСКОГО СОВСЕМ ДРУГАЯ ИСТОРИЯ

В Варшаве московскую ноту встретили с изумлением.

О каком инциденте идет речь? На польской стороне ничего не происходило.

Очень быстро выяснилось, что на пограничную заставу напал переодетый в польскую военную форму диверсионно-террористический спецотряд военной разведки Красной армии.

С момента заключения Рижского договора на территорию польской части Беларуси и Украины забрасывались диверсионно-террористические группы. Эта деятельность была санкционирована политбюро. Там полагали, что профессиональные диверсанты и террористы поднимут восстание и это даст повод для вмешательства Москвы.

Диверсионные отряды нападали на полицейские посты и участки, захватывали и грабили пассажирские поезда, уничтожали мосты, истребляли чиновников, ксендзов, православных священников, гминных войтов (старост), вырезали польские хутора, совершали налеты на тюрьмы — для освобождения «боевых товарищей», на почтовые отделения и банки — для получения средств на «освободительную борьбу».

На Полесье действовало подразделение Кирилла Орловского. В августе 1924 года его отряд (по другим данным Станислава Ваупшасова) захватил тюрьму в г. Столбцы и освободил функционеров Компартии Западной Белоруссии Логиновича и Мертенса. Аналогично действовали отряды под командованием Василия Коржа и Александра Рабцевича. С декабря 1924 по август 1925 года советские диверсанты провели 199 боевых операций.

После же того, как в августе 1924 года польское правительство создало Korpus Ochrony Pogranicza (Корпус охраны границы), активность советских диверсионных отрядов сошла на нет. До конца того же года польские пограничники успешно отбили 89 нападений советских диверсантов, уничтожили 51 банду, задержав около пяти тысяч нарушителей границы.

Зачем, кстати, активным разведчикам понадобилось атаковать советскую же заставу, неясно. Может, уходившие от преследования боевики в сумерках приняли советскую заставу за польскую? Или советские пограничники первыми открыли огонь по рвущимся через границу неизвестными в польской форме?

Кстати, согласно Женевской конвенции, лица, использующие при ведении боевых действий военную форму противника, являются военными преступниками. Так что диверсанты получили по заслугам.

ТАТАРБУНАРСКАЯ ИСТОРИЯ

После ямпольского инцидента политбюро 25 февраля 1925 года постановило «активную разведку в ее настоящем виде  — ликвидировать». В этом документе имелся интересный абзац. «Изменение указанных методов работы, вызываемое особенностями обстановки (например, Бессарабия), может иметь место только по особому постановлению политбюро».

На территории Бессарабии, тогда входящие в состав Румынии, теперь Молдова, советские диверсионные отряды проводили такие же операции, как и в Польше.

В советской прессе в то время много писали о так называемом Татарбурнаском восстании, ныне прочно забытом. Руководители выступления за несколько месяцев до этого были нелегально переправлены из Одессы. С советской на румынскую территорию через Днестр перебросили не менее 1000 винтовок, 3000 гранат, семь пулеметов, 500 сабель и шашек, двух пушек и одного миномета.

По плану «народные восстания» должны были вспыхивать строго по графику. Необходимо было захватить города Кагул, Измаил, дунайский порт Килия, провозгласить там советскую власть, а затем выпустить обращение с просьбой оказать «интернациональную помощь» силами регулярных частей Красной армии. Последние «совершенно случайно» концентрировались на левом берегу Днестра.

Оперативный центр руководства «восстанием» развернули в Одессе, военную поддержку должен был оказать 2-й кавалерийский корпус Григория Котовского, дислоцированный в Тирасполе.

Боевики 15 сентября 1924 года атаковали полицейские участки и стали создавать ревкомы, формировать отряды Красной гвардии. Ни одного города им взять не удалось, поэтому советскую власть провозгласили лишь в селе Татарбунары. Боевики, убив мэра и жандармов, блокировали село, вывесили на домах красные флаги, согнали жителей в местную ратушу и объявили о создании Молдавской Советской Республики. Также сообщили, что Красная армия уже форсировала Днестр и изгнала румынскую армию.  Пока «крестьяне и пастухи» создавали многочисленные ревкомы и делили высокие государственные посты в одном отдельно взятом селе, подошли румынские войска.

Они через четыре дня взяли Татарбунары. На чем все и завершилось. Товарищи из «активной разведки» успели бежать обратно за Днестр, а вот 1600 местным пособникам не повезло. Под суд отдали 489. Тогда и стали известны подробности действий советских диверсантов. Как на их плечах в Бессарабию должна была ворваться конница Котовского.

Советская активная разведка в сопредельных странах закончилась полным провалом. Была сделана попытка ее продолжить на Дальнем Востоке, что в известной мере привело к конфликту с Китаем на КВЖД. Только после этого боевиков распустили, а их командиров по большей части направили в ОГПУ-НКВД. Для работы по основной специальности.

—

Юрий Райхель,  опубликовано в издании День