Р. Ковальская, London, «Еврейская Тамань и Крым»

Рафаэла Ковальская, publicist, ecologist, historian, London, «ПОЧЕМУ ЕВРЕЕВ ТЯНЕТ НА СВОЮ РОДИНУ ТАМАНЬ И КРЫМ?» «Евреи и Запорожье» и весь круг вопросов, примыкающих к этой теме, еще никогда не был предметом специального изучения. Отсутствие интереса к этой теме легко объясняется царившим в великодержавной российской и националистической украинской историографиях традиционным взглядом на Запорожье, как на своеобразный военно-монашеский орден, форпост православия и украинской (или русской — в зависимости от политико-национальной ориентации историка) национальной идеи. Известный историк Запорожья, типичный представитель украинской национал-народнической историографии, Д. Эварницкий дал, в полном соответствии с историографической традицией, ответ на этот вопрос: «Резать, вешать, казнить и всячески истреблять ляхов и неразлучных с ними жидов составляло одну из существеннейших задач запорожских низовых казаков, всегда питавших симпатии ко всем заветам простого украинского народа и всегда твердо стоявших за предковскую православную веру и малороссийскую народность»[2]. К северной, западной и южной границам земли, заселенной запорожскими казаками (так наз. Запорожским Вольностям), примыкали страны, в торговой жизни которых еврейский элемент занимал заметное место. Еврейское купечество, испытывая все возрастающую конкуренцию на внутренних рынках, сохраняет главенствующую роль во внешних торговых операциях в Польше и в Крыму и вместе с тем, в поисках барышей, пренебрегая опасностью, попадает в самые отдаленные углы юго-востока Европы. Раввинская литература того периода сохранила немало известий о гибели такого рода торговых предприятий. Раввинов-современников занимали только, конечно, каноническо-ритуальные проблемы, вызванные таким исходом дела (напр., можно ли объявить жену безвестно исчезнувшего купца вдовой и, значит, разрешить ей вторичный брак), но для нас эти разрозненные упоминания, затерянные в грудах схоластическо-казуистического материала, приобретают ценность непосредственного и точного свидетельства. Среди еврейского купечества польских и украинских земель было много отважных и предприимчивых людей. Они занимались иногда опасными, в особенности для них, как евреев, предприятиями, торгуя как маркитанты в войсковых обозах и армейских лагерях. Там они встречались не только с польскими «жолнерами», но и с украинскими казаками, в том числе и с запорожцами, принимавшими в ту эпоху деятельное участие во всех главнейших польских военных предприятиях (напр., московский поход 1610 г.). Здесь могли завязаться первые торговые связи, мог установиться некоторый контакт; здесь, наконец, они могли услышать некоторые подробности о мало доступных и мало известных землях за Днепром[8] с их большими природными богатствами, о том весьма выгодном, но и очень опасном рынке, который представляла собой Запорожская сечь. В число черноморских казаков вошли малороссы, поляки, молдаване, великороссы, литовцы, татары, греки, немцы, евреи, турки и др. на заседании Войскового правительства 16 марта 1794 г. говорилось: «Старшины и казаки при собрании сего войска поступили на службу из разных мест Российской империи и польской области» (3). За день рождения Черноморского войска можно принять распоряжение князя Г.А. Потемкина от 20 августа 1787 г.: «Чтоб иметь в наместничестве Екатеринославском военные команды волонтеров, препоручил я секунд-майорам Сидору белому и Антону головатому собрать охотников, и конных и пеших для лодок из поселившихся в сем наместничестве служивших в бывшей Сечи Запорожской казаков» (4). Однако первые результаты оказались не очень обнадеживающими и уже 12 октября Г.А. Потемкин разрешил набирать «охотников из свободных людей» (5). К концу 1787 г. удалось собрать 600 человек (6). Ордером от 2 января 1788 г. Г.А. потемкин призывает атамана С. Белого «употребить всемерное старание о приумножении казаков». 4 октября 1789 г. он в очередной раз приказывает: «Войску верных казаков Черноморских позволяется принимать всех свободных людей…» (7). В 1794 г. кошевой атаман З. Чепега заявил Войсковому правительству, что по неоднократным повелениям князя Г.А. Потемкина он обязан был «всех бездомовных бурлак, лишь бы не бежавши из регулярных полков солдат, и таковых за коими не было бы каковых важных преступлений, без сумнения принимать и причислять в сие войско, ради умножения его на службу» (8). Разрешение принимать в казаки всех желающих свободных людей (не говоря уже о нелегальном поступлении беглых) резко меняет социальную структуру войска, в него устремляются представители различных сословных групп русского общества (см. 9). В конце концов бывшие сечевики составили в новом войске меньшинство.

По подсчетам И. Бентковского, в 1795 г. «истых сечевиков» насчитывалось только 30 %, «охотников» из свободных людей – 40 %, «прочих» – 30 % (10). Методика получения этих цифр не совсем понятна и, возможно, не вполне корректна. Ф.А. Щербина, не вдаваясь в детали, просто констатировал: «… в Черноморское войско записалось много лиц, не имевших никакой связи с Сичью» (11). В высших эшелонах черноморской старшины мы встречаем «польской породы» войскового писаря и. Подлесецкого (13). Примечательна история хорошо известной черноморской семьи Бурносов. Основатель рода Петр Бурнос – поляк Пинчинский. В начале XIX в. он усыновил абадзехского мальчика. Родной сын Петра Бурноса – Корней, взял в семью еврейского мальчика. Спустя несколько десятилетий приемный сын П. Бурноса писал: «Василь Корнеевич Бурнос – поляк, я – черкес, Старовеличковский Бурнос – еврей» (14). В 1793 г. в Черноморское войско записался «Степан Моисеев заводовский, родившийся в турецком городе Хотене в законе еврейском» (16). В формулярных списках чиновников Черноморского войска за 1809 г. 82-летний С.М. Заводовский показан выходцем из польского шляхетства (17). 10 апреля 1795 г. войсковой судья А.А. Головатый сообщил Таврическому губернатору С.С. жегулину о зачислении в войско «евреина Иосифа Шендера» (18). В 1799 г. в г. Екатеринодаре числится значковый товарищ Евреинский, по спискам 1813 г. – Еврееновский (19). Ф.А. Щербина указывает, что в 1804 г. в черноморские казаки под именем Василия Лавровского был зачислен австрийский еврей Авелейд, а в 1810 г. – еврей Шиман Лейзерович (20). К «знаменитой плеяде» черноморцев конца 40-х годов XIX в. относился, по словам полковника Кубанского войска Шарапа, старший член войскового правления еврей Литевский (21). Об истории еврейской общины Краснодара написал историк и этнограф Владимир Колесов. Северо-Западный Кавказ издавна был территорией проживания еврейских общин. Ещё турецкий путешественник Эвлия Челеби упоминал в своей книге 1660 года о евреях-мамшшухах – жителях причерноморских деревень. После разделов Польши евреи попали в Россию, с присоединением Крыма в 1783 году и крымские евреи стали подданными Российской империи. Там им разрешалось приписываться к мещанскому или купеческому сословиям. В 1825 году евреям запретили селиться в Кавказской области, но многие продолжали жить. Позже появились правила 1859 и 1865 годов, разрешающие селиться вне черты. Численность еврейского населения в Екатеринодаре во все годы дореволюционного периода была небольшой. В 1835 году проживало 38 евреев, в 1897-м – 526, к 1916-му насчитывалось 565 человек. В гражданскую войну они подверглись репрессиям. Многие покинули Советскую Россию по идеологическим мотивам. Например, депутат Ной Либерман состоял в партии эсеров. В советское время политика коренизации и просвещения национальных меньшинств активизировала деятельность еврейской общины. В 1923 году в Краснодаре была образована еврейская национальная школа. До середины 1930-х. функционировала религиозная организация и действовала синагога. Даже сегодняшняя традиция чаепития на Кавказе, в т.ч. на Черноморье от уроженцев евреев. Вспомните Кошмана – премьера Чечни во время первой войны в этой республике. Именно его предки первыми стали выращивать чай на Кавказе. Об истории еврейской общины Краснодара написал историк и этнограф Владимир Колесов. Северо-Западный Кавказ издавна был территорией проживания еврейских общин. Ещё турецкий путешественник Эвлия Челеби упоминал в своей книге 1660 года о евреях-мамшшухах – жителях причерноморских деревень. После разделов Польши евреи попали в Россию, с присоединением Крыма в 1783 году и крымские евреи стали подданными Российской империи. Там им разрешалось приписываться к мещанскому или купеческому сословиям. В 1825 году евреям запретили селиться в Кавказской области, но многие продолжали жить. Позже появились правила 1859 и 1865 годов, разрешающие селиться вне черты. Численность еврейского населения в Екатеринодаре во все годы дореволюционного периода была небольшой. В 1835 году проживало 38 евреев, в 1897-м – 526, к 1916-му насчитывалось 565 человек. В гражданскую войну они подверглись репрессиям. Многие покинули Советскую Россию по идеологическим мотивам. Например, депутат Ной Либерман состоял в партии эсеров. В советское время политика коренизации и просвещения национальных меньшинств активизировала деятельность еврейской общины. В 1923 году в Краснодаре была образована еврейская национальная школа. До середины 1930-х. функционировала религиозная организация и действовала синагога. https://inversion2000.livejournal.com/13361.html