Кто оплатил советское экономическое чудо

В интернет-публикациях сейчас достаточно сильно распространено мнение, противопоставляющее сталинскую индустриализацию «отсталой» экономике царской России. При этом индустриализация в СССР рассматривается как пример успешной экономической политики. Эта точка зрения, безусловно, имеет право на жизнь, поскольку, в принципе, отрицать успехи советской индустриализации (особенно в тяжелой промышленности) невозможно.

Но, как известно, дьявол кроется в деталях.

Экономика растет тогда, когда происходит приток капитала. Капитал в широком смысле – это не только инвестиции, но и технологическое оборудование, технологии, квалифицированная рабочая сила, конкурентные преимущества. Но если охарактеризовать ситуацию кратко, можно сказать: «если экономика растет, значит – кто-то за это заплатил».

Раскрытию данного тезиса и посвящена данная статья. В ней делается попытка ответить на вопрос: «на какие средства и какой ценой осуществлялась сталинская индустриализация?»

В качестве основного источника, на который опирается данный материал, была использована книга американского экономиста Пола Грегори «Политическая экономия сталинизма».
 

Хлеб – всему голова

Пол Грегори пишет:

«История НЭПа, история Великого перелома – это история борьбы за хлеб: кто должен его продавать, кому и по какой цене?»

Грегори рассматривает идею первоначального накопления капитала, автором которой был К. Маркс.

«Согласно Марксу, в относительно бедных обществах первоначальное накопление капитала происходит при помощи силы. Первые капиталисты создавали свой капитал, обкрадывая более слабых сограждан или захватывая его, как военную добычу. <…> Соответственно большевистские лидеры должны были решить, у кого они будут изымать капитал в новом социалистическом государстве».

Далее читаем у Грегори:

«В середине 1920-х Е. А. Преображенский (ведущий теоретик среди сподвижников Троцкого) утверждал, что источником «первоначального социалистического накопления» должно служить крестьянское сельское хозяйство. Этот тезис он аргументировал тем, что индустриализация потребует перемещения рабочей силы из сельской местности в город, а питание и содержание новых промышленных рабочих можно будет обеспечить лишь за счет сельскохозяйственных «излишков». <…>
Он [Преображенский] предполагал, что государство может ввести хлебную монополию: ввести низкие закупочные цены на хлеб и тем самым понизить доходы крестьян, одновременно продавать хлеб по более высоким розничным ценам. Разница должна использоваться для капиталовложений в промышленность. <…> По сути, Преображенский описал схему тотального перераспределения доходов, способную перекачать средства из сельского хозяйства в промышленность. Однако он не дал ответа на самый важный вопрос: если предложить крестьянам низкие закупочные цены на хлеб, что будет побуждать их сдавать хлеб государству? Ведь они могут либо сами потребить свой хлеб, либо скормить его домашней скотине, либо попросту сократить производство. Механизм принудительных поставок хлеба по низким ценам создал и успешно реализовал не кто иной, как Сталин».

В 1928–1929 годах в СССР разразился так называемый кризис хлебозаготовок, когда хлеба было заготовлено на 12 % меньше, чем в предыдущие годы. СССР впервые в своей истории был вынужден импортировать зерно. Этот кризис дал повод Сталину начать кампанию против зажиточных крестьян и кулаков.

Пол Грегори пишет:

«В 1928–1929 сельскохозяйственном году закупочные цены, предлагаемые государством, были более чем в два раза ниже рыночных. Такое соотношение красноречиво объясняет причину кризисов 1927 и 1928 годов. До тех пор пока у них был выбор, производители зерна предпочитали продавать хлеб по полной стоимости частным коммерсантам, а не государству за полцены».

Грегори приходит к выводу:

«Главной причиной принудительной коллективизации стала неспособность государства добиться закупок зерновых у крестьян по фиксированной цене».

Механизм изъятия «излишков» у крестьянства был запущен постановлением ЦК ВКП(б), принятым в ноябре 1929 года, о принудительном объединении крестьянских хозяйств в колхозы. В январе 1930 года было принято постановление ЦК, провозгласившее переход «от политики ограничения эксплуататорских тенденций кулачества к политике ликвидации кулачества как класса».

По словам Грегори,

«Благодаря коллективизации Сталину удалось достичь одной из его экономических целей: обеспечить поставки хлеба по низким ценам. С 1929 по 1938 год объем государственных хлебозаготовок постепенно возрастал, несмотря на отсутствие увеличения производства».

Издержки коллективизации

Насильственная коллективизация истощила меру терпения даже такого терпеливого человека, как русский крестьянин.

Грегори приводит следующие факты:

«Решение о принудительной коллективизации развязало крестьянскую войну против Советской власти. Согласно докладам секретной полиции, произошло 1 300 крестьянских бунтов в 1929 году, только в феврале этого года произошло 136 массовых крестьянских волнений, в которых участвовало около четверти миллиона человек. В 1930 году только по делам, которые расследовало ОГПУ, было приговорено к расстрелу более двадцати тысяч человек. С уменьшением производства при увеличении количества изъятого зерна в стране начался голод, на который Политбюро ответило введением драконовских мер. Районы, в которых свирепствовал голод, были обязаны выполнять план по хлебозаготовкам под страхом жесточайших наказаний, вплоть до депортации целых сел. Умирающих от голода людей предавали суду, если их уличали в хищении зерна».

По открытым данным, в результате репрессий, голода и эпидемий, вызванных коллективизацией, погибло от 7,2 до 10,8 миллионов человек.

Что ожидало тех крестьян, которые вследствие своей зажиточности были отнесены к кулакам?

Пол Грегори сообщает следующее:

«В своей речи на заключительном заседании Всесоюзной конференции аграрников-марксистов 27 декабря 1929 года Сталин вынес кулакам приговор: «Снявши голову, по волосам не плачут… Можно ли пустить кулака в колхоз? Конечно, нельзя его пускать в колхоз. Нельзя, так как он является заклятым врагом колхозного движения». Решение не принимать кулаков в колхозы означало для них либо депортацию, либо физическое уничтожение, либо в лучшем случае побег и последующую анонимную жизнь в городе. Коллективизация дала ГУЛАГу первое большое пополнение. На 1 января 1933 года в лагерях содержалось 334 тысячи заключенных, и еще 1,142 миллиона человек проживало в спецпоселениях. В основном это были жертвы коллективизации».

Подводя итог коллективизации, Пол Грегори пишет:

«В какой-то мере теория первоначального накопления капитала себя оправдала, поскольку с 1928 по 1937 год доля капиталовложений удвоилась. Правда, остается открытым вопрос: произошло ли это увеличение за счет падения уровня жизни только крестьян вследствие коллективизации, или же рост инвестиций был достигнут за счет сокращения потребления в целом в обществе?»

О положении рабочего класса

Итак, на долю русского крестьянства выпала самая тяжелая ноша в построении «светлого социалистического будущего».

Но что насчет главной опоры большевиков – рабочего класса?

Жилось ли им лучше?

Грегори приводит такие интересные факты:

«Главе Украинского ЦИК (Петровскому) во время поездки в Днепропетровск не удалось провести ни одной, даже небольшой встречи без того, чтобы речь не зашла о «проблемах снабжения». На одной из таких встреч ему было сказано: «Товарищ Петровский пользуется среди нас большим уважением. Если бы к нам приехал другой вождь, он бы имел большие неприятности, так как рабочие теперь разъярены. Даже те, которые хорошо относятся к соввласти, теперь против всех озлоблены…»
В первом квартале 1930 года было зарегистрировано 92 забастовки, в самой массовой из которых приняли участие шестьсот рабочих. Фабричные рабочие отказывались принимать участие в официальных демонстрациях, многие из них часто меняли места работы в поисках лучших условий снабжения. В период урожая они буквально толпами покидали фабрики в поисках сельхозпродукции. Женщины на фабриках жаловались: «Работой душите, а хлеба нет». Фабричные стены были покрыты надписями: «Жить стало хуже, чем до революции». Или: «Требуют производительности труда, а не взглянут, как ходят рабочие. Утром уходишь не евши, а обед в столовой дают какую-то бурду без мяса. 100 грамм мяса на всю семью».

Для стимулирования производительности труда в 1930 году Сталин ввел в действие систему нормированного распределения продуктов (карточную систему).

По словам Грегори:

«Цель Сталина заключалась в том, чтобы понизить общий объем потребления, избежав при этом понижения производительности труда в приоритетных отраслях. Если можно было сократить потребление рабочих неприоритетных отраслей и за счет этого увеличить инвестиции, диктатор получил бы и более высокий объем инвестиций, и интенсификацию трудовых усилий рабочих в приоритетных отраслях. <…>
Нормы снабжения по карточкам и заработная плата должны были резко различаться в зависимости от места жительства и места работы. Рабочие основных промышленных центров (Москва, Ленинград, Донбасс, Баку) или заводов и организаций приоритетных отраслей должны были получать больше.
Щедрые выплаты и пайки были назначены офицерам Красной армии и работникам секретной полиции, ну а партийная элита (верхушка которой получала знаменитые «кремлевские пайки») должна была получать самое лучшее. Нормирование действовало и для заключенных ГУЛАГа. <…>
Тем же работникам, которые остались не охвачеными карточной системой, приходилось добывать себе пропитание самостоятельно: либо производя собственные продукты питания (колхозники), либо покупая их по намного более высоким коммерческим ценам. В некоторых случаях крестьянским хозяйствам не разрешалось покупать продукты питания даже в коммерческих магазинах».

Карточная система просуществовала 4 года и с треском провалилась: выплаты и пайки рабочим даже приоритетных отраслей были слишком малы, чтобы мотивировать их на более усердный труд. Карточки продавались и покупались, нормируемые товары оказывались на черном рынке. Процветали воровство и спекуляции.

По словам Пола Грегори:

«Рабочие воровали прямо из цехов, воровали все вплоть до таких товаров, как автомобили. Воровство стало неотъемлемой частью советской повседневной жизни».

Подведем итоги

Исследование Пола Грегори масштабно и содержательно, хотя и несколько однобоко.

Индустриализация в СССР, конечно же, осуществлялась не только на деньги, добытые за счет получения дешевого хлеба и его продажи по высоким ценам на мировых рынках. Советский Союз вывозил также нефть, лес, лен, золото, пушнину и неплохо на этом зарабатывал. Большие средства выручил Торгсин, продавая советским гражданам продукты питания и товары широкого потребления за золото, серебро, валюту, драгоценные камни.

Большую роль сыграли средства, которые были экспроприированы большевиками в 1917–1918 годах и хранились на счетах в швейцарских банках. Эти счета принадлежали группе сподвижников Ленина и предназначались для осуществления мировой революции. Во время НЭПа эти счета также пополнялись. Сталин применил террор по отношению к представителям ленинской гвардии и смог получить эти средства для форсированной индустриализации.

Советское правительство не гнушалось ничем, стремясь выжать страну до дна, до последней копейки. В 1928–1933 годах прошла массовая распродажа музейных ценностей. Через Наркомторг было продано около шести тысяч тонн объектов культурного наследия.

Каковы же были результаты сталинской индустриализации?

Результаты, на первый взгляд, выглядят впечатляющими: по данным Гронингенского центра роста и развития под руководством Ангуса Мэдисона, с 1928 по 1940 год советская экономика росла в среднем на 6,76 % в год. Это очень хороший результат.

Однако в это же время, если кратко охарактеризовать положение населения СССР в период индустриализации, то можно с уверенностью сказать, что большая часть населения страны оказалось в состоянии крайней нищеты, в положении немногим лучше рабов. Миллионы людей стали жертвами голода, репрессий, миллионы оказались в лагерях. Рекордный экономический рост стал следствием значительного сокращения потребления в обществе.

Иными словами, государство жестко ограничивало своих граждан в плане приобретения потребительских товаров и даже продовольствия, а сэкономленные средства пускало на форсированную индустриализацию.

Экономический рост оказался оплачен значительным падением уровня жизни в обществе.

Демографические потери страны в результате Гражданской войны и событий 1930-х годов составляют по разным оценкам от 15 до 21 млн человек.

Оправдана ли такая цена индустриализации?

Каждый вправе сам ответить на этот вопрос, но сначала пусть каждый примерит на себя то положение, в котором оказались жители Советского Союза во время индустриализации, и скажет, согласен ли он пожертвовать своим благосостоянием, имуществом, жизнью ради успеха страны?

Если же рассмотреть более крупный период экономического роста СССР с 1918 (первый год власти большевиков) по 1940 год, то мы получим гораздо более скромные цифры, чем те, что приведены выше, а именно около 3,5 % в год, что соответствует росту экономики царской России перед Первой мировой войной.

Так что можно с уверенностью сказать, что альтернатива сталинской индустриализации была, но она могла быть следствием эволюционного развития страны – без развала существовавшей до 1917 года системы, массового насилия, ограбления населения. Наверное, это был бы лучший путь из возможных, но, к сожалению, страна не смогла его пройти.

Автор: Дмитрий Филатов