Слепота буквального понимания

Философ Лев Шестов в своей статье «Творчество из ничего» http://www.vehi.net/shestov/chehov.html охарактеризовал Чехова как певца безнадёжности: «его удивительное искусство» заключается в том, чтобы «одним прикосновением <…> убивать всё, чем живут и гордятся люди», сущность его творчества – убийство человеческих надежд.

            В своих произведениях писатель всегда выражает себя, но шестовское  буквальное понимание доходит до крайней примитивизации и опошления: «ранний» Чехов «весел и беззаботен» (!), затем он «надорвался» и превратился в угрюмого, хмурого человека и даже – «патологического преступника», который подстерегает человеческие надежды с тем, чтобы их убивать.

            В чеховских произведениях Шестов видит автобиографичность, «публичную исповедь» человека, который «отверг всевозможные утешения, метафизические и позитивные».       

            Чтобы вскрыть причину такого вопиющего непонимания, я условно выделила в авторской литературе следующие принципы воздействия на читателя:

1.      прямое назидание,

2.      иллюстрация: «толстые намёки» на очевидную мораль, «красноречивые» фамилии и портреты героев, прямо высказываемая авторская оценка и явные симпатии-антипатии к героям, ярко выраженная поляризация добра и зла в лице отрицательных и положительных героев; последние являются рупорами авторского мировоззрения,

3.      доказательство: произведение всем своим содержанием, логикой развития сюжета и эмоциональным настроем служит обоснованием определённой идеи,

4.      чеховский принцип: показав проблему, навести читателя на самостоятельные размышления,

5.      симуляция: произведение как последовательность ситуаций, созданных в расчёте на типовую предсказуемую реакцию; с претензией на идейность или без неё (продукт поп-культуры).

Трактуя произведения Чехова, Шестов подходил к ним с обычными мерками – как к доказательству, и в этом его ошибка.

В «Скучной истории» Шестов увидел «бесконечное расписывание <…> невыносимых мук агонии» «чудовищного урода», которого нужно было просто забыть, «равнодушно пройти мимо»; он увидел «опасные симпатии к разлагающемуся и гниющему существованию». «Если бы «новые» мысли и чувства профессора блистали красотой, благородством, самоотверженностью — тогда дело иное: читатель мог бы кой-чему поучиться», – говорит философ.

Для устранения «казавшегося неразрешимым случая» в «Иванове» Шестов предлагает «вспомнить о мировых задачах человечества в какой-либо из бесчисленных готовых форм» и «наряду с умирающим Ивановым <…>  нарисовать светлую, молодую, многообещающую жизнь». Вся драма, по мнению Шестова, построена на том, что эта молодая жизнь в лице Саши ранодушна к «честному» доктору Львову и любит «умирающего», «поконченного человека» Иванова («А вы! о Боже мой! кого себе избрали?»).

Такая точка зрения низводит литературу до обслуживания людей как стада, подлежащего воспитанию. И жаждущие воспитания находятся: «Дайте нам учебник истории, который был бы верным руководством к действию!», «Дайте нам положительного героя, который поступает правильно!», «Наставьте нас на путь истинный!», «Подымите мне веки: не вижу!». Им невыносима необходимость самостоятельного мышления, они не хотят нести ответственность за свои действия, они страстно желают сделать ясным и понятным окружающий мир, а единственно доступное средство для этого – упрощение. Картина мира, сляпанная из готовых идей и стереотипов.

Шестов верно угадывает у Чехова «резко выраженное отвращение ко всякого рода мировоззрениям и идеям», но превратно его трактует. Идея творчества Чехова – самостоятоятельное мышление (потому что жизнь сложна и не поддаётся упрощениям), освобождение человека от стереотипов, от деспотизма идей и принципов, заслоняющих собой самоценность человека. Герой Чехова страдает от собственных заблуждений, но ошибочно воспринимает причины своих несчастий как внешние. Чеховское произведение не может давать рецептов: освобождение – не разовая акция; необходима постоянная работа ясного разума, «выдавливание из себя по каплям раба». Поэтому для писателя неприемлемо эффектное, но совершенно неэффективное, в духе Толстого, разбрасывание идей в народ с целью массово его осчастливить. Как только человек решил, что он нашёл ответы на вопросы, руководящую идею, спасительное мировоззрение – начинается деградация и духовная смерть. 

Такова, по моему скромному мнению, философия Чехова.

Трагическое непонимание – частая тема его творчества: человек жаждет понимания, но сам не способен подвигнуть себя на понимание ближнего, столь же остро страдающего от непонимания. Причины – сосредоточенность на внешне-очевидном, невозможность преодолеть стереотипное мышление, нежелание видеть в ближнем то хорошее, на основе чего можно объединиться и ощутить духовное родство. Вместо этого – нацеленность на различия, часто иллюзорные, которые становятся обоснованием отталкивания и антагонизма. 

Такое непонимание и продемонстрировал Шестов, а между тем эти мыслители во многом были единомышленниками.