Ответ на критику доклада РУССТРАТ «Угрозы России из-за развала ядерной триады США»

 Институт РУССТРАТ

МОСКВА, 22 сентября 2021, Институт РУССТРАТ. Доклад Института русских международных политических и экономических стратегий РУССТРАТ о состоянии ядерных сил США – «Угрозы России из-за развала ядерной триады США» от 12 июля 2021 года, вызвал активное обсуждение в экспертном сообществе. Что, безусловно, хорошо.

Однако по ходу высказываний сторон явным образом обозначилось заметное расхождение взглядов и подходов критиков на само понятию ядерной мощи, ее практического назначения, а также ее роли с учетом изменяющихся факторах комплекса национальной безопасности, как таковой. Впрочем, это не удивительно. Вычленять из сложного многофакторного вопроса только для себя понятное – типичная проблема. Поэтому РУССТРАТ считает нужным пояснить коллегам трудные моменты, с которыми они столкнулись.

Стремится ли Россия «догнать и перегнать Америку», на наш взгляд, обсуждать смысла не имеет никакого. Этот лозунг возник в советские времена как примитивная деградация следствия глобального противостояния систем. Кроме США и «коллективного Запада» другие достойные геополитические противники отсутствовали.

Отсюда получалось, что абсолютно любые свои действия Москва неизбежно сравнивала с Вашингтоном. И далеко не все итоги сравнения оказывались «в нашу пользу». Так как идеологически коммунизм считался более продвинутой общественной формацией, чем капитализм, значит и «все советское» должно было быть заведомо «лучше американского».

Хотя СССР прекратил свое существование три десятка лет назад, отголоски этого явления продолжают сказываться и сегодня. Периодически любой стратегический анализ в области российско-американского противостояния некоторые «эксперты старой школы» по привычке, инстинктивно, продолжают воспринимать в устаревших «гоночных» категориях.

Правда, надо признать, некоторые основания для этого действительно имеются. Восстановление Россией геополитической субъектности неизбежно обостряет ее противостояние с ведущими центрами силы. Прежде всего, традиционными, так как это подрывает основы неоспоримости их мировой гегемонии. А любая конкуренция, в общем виде, всегда сводится к сравнению эффективности противников в тех или иных областях.

Одна из них – военная. Согласно чеканному определению Карла фон Клаузевица, война есть продолжение политики иными, а именно, конкретно военными, средствами. В переводе на русский это означает, что любую проблему в межгосударственных отношениях конкурирующие стороны автоматически оценивают многосторонне.

В том числе сравнивая «стоимость» достижения желаемой цели не только мирным, но и военным путем. Так вот, когда одна из стороны приходит к выводу о неоспоримости своего превосходства, в сочетании с допустимостью сопутствующих потерь, в мире обычно всегда начинаются войны.

Так что, «догнать Америку» России надобности нет, однако не уступать ей в военном отношении требуется обязательно. Иронизировать на сей счет, мягко скажем, безграмотно. В давлении на Россию США ограничиваются только экономическими санкциями не из душевной доброты, а ввиду по-прежнему сохраняющегося баланса в стратегических ядерных силах.

Другой вопрос, что баланс является лишь сиюминутной проекцией результата сравнения никогда не останавливающихся процессов. Россия совершенствует материальную часть РВСН не потому, что ей некуда девать деньги и нечем занять инженеров соответствующего профиля. Дело в другом. С конца 70-х США осознали бессмысленность пути лобового экстенсивного наращивания количества ядерных боезарядов и их носителей. Какая разница, вы можете гарантированно уничтожить весь мир шесть или восемь раз, если за глаза достаточно и одного?

Раз увеличивать количество средств нападения дальше смысла не имеет, то изменить стратегический баланс в свою пользу Вашингтон решил через существенное сокращение масштаба ущерба себе от ответного удара противника. Читай – России, хотя сейчас в Пентагоне аналогичные расчеты уже проводят и по адресу Китая.

Суть баланса в том, что кто бы ни начал ядерную войну первой, оппонент всегда окажется в состоянии с гарантией превратить территорию агрессора в тотальную ядерную свалку. Стало быть, если придумать способ масштаб ответного ущерба как-то свести до относительно приемлемых величин, то и глобальную ядерную войну появляется возможность «выиграть». Да, с потерями, да, с ущербом, но все это станет мелочью по сравнению с полным уничтожением стратегического противника.

Именно отсюда берутся корни американских инициатив по ускоренному развитию ПРО и придумыванию всякого прочего, формально оборонительного, оружия, вроде орбитальных лазеров с ядерной накачкой из пресловутых «Звездных войн» Рональда Рейгана. При достаточно спорной итоговой результативности, по отношению к техническому уровню стратегических носителей образца 70-х – 80-х и даже начала 00-х годов, процент успешного перехвата боеголовок они таки заметно повышали.

А значит в условиях жесткого ограничения на количество носителей и боезарядов, установленного в рамках действующих международных соглашений (например, договора СНВ-III), начал повышаться шанс «пострадать не так уж и фатально».

Сложившееся положение вещей в балансе СЯС возникло из-за того, что военно-политическое руководство США на протяжении минимум четверти века пребывало в абсолютно убеждении о неспособности России в этой новой гонке не то чтобы прямо выиграть, а хотя бы «свести партию в ничью».

Поэтому они материальную часть своих СЯС особо и не развивали. За ненадобностью. В случае успеха концепции принципиального усиления противоракетного щита, при прочих равных, для достижения победы в ядерной войне вполне хватило бы и существующих видов вооружений.

Но реальность эти американские ожидания опровергла. Во-первых, этот самый щит американцам создать по сей день не удалось. Его отдельные элементы тестируются, но дальше полевых испытаний со спорными, чаще всего неудачными, итогами, дело не зашло. Во-вторых, выяснилось, что Россия сумела существенно усовершенствовать свои ракеты (МБР РС-12М2 «Тополь-М», Р-36М «Сатана» и ее наследник – Р-36М2 «Воевода»), а также осуществить активное переоснащение РВСН на системы новых типов, например РС-24 «Ярс».

Причем, новые российские ракеты отличаются не только энергетическими характеристиками движения. Они точнее и обеспечивают гарантированный прорыв любого уровня ПРО «потенциального противника», как существующего сейчас, так и, насколько это известно, способного появиться в предстоящие 20 – 30 лет.

Так что, когда мы говорим о «старости» американского арсенала, то имеем в виду не те странные фантазии, которые нам пытаются приписать критики, а чисто техническое сравнение практических возможностей противостоящего вооружения. Свои «Минитмены» американцы модернизировали тоже, однако под этим процессом там подразумевалось совсем другое. В первую очередь – замену «закрывшихся» поставщиков «узлов и блоков» на существующих в настоящее время. Никакого принципиального совершенствования тактико-технических характеристик не предполагалось.

Именно поэтому стоящие на вооружении СЯС США ракеты по сути ничем существенным не отличаются от их первых версий. Из-за чего Пентагон и получил зеркальное отражение стратегической ситуации. Существующее американское оружие так и осталось на уровне возможностей последней четверти ХХ века, тогда как Россия сумела усовершенствовать как свои инструменты нападения, так и создать значительно более эффективные системы ПВО/ПРО.

Смогут ли США разработать новые, более совершенные, образцы? Вероятнее всего да. Толковые инженеры у них пока не перевелись. С производственной базой есть определенные сложности, но, по крайней мере теоретически, они в целом также преодолимы. Другой вопрос – оно у них появится когда?

Упомянутая система GBSD (Ground Based Strategic Deterrent или «Оружие стратегического сдерживания наземного базирования»), предназначенная для замены устаревающих «миротворцев», на самом деле таковой не является. Это совсем другой класс – гиперзвуковой, то есть является противником не шахтной Р-36М2 «Воевода», а служит американским «ответом» российской новейшей системе «Авангард».

Вот только у России он уже существует, прошел госиспытания и принят на вооружение, а работы по программе GBSD в США фактически начались лишь в 2019, когда концерн Northrop Grumman хитрым образом обошел на тендере конкурента в лице корпорации Boeing.

Нет, Пентагон серьезно говорит про ожидания начать ставить GBSD на боевое дежурство уже с 2027 года, а последний «Минитмен III» она заменит в 2036, вот только на дворе осень 2021, а у Northrop Grumman до сих пор отсутствует даже демонстратор технологии. Так что, скорее всего, МБР LGM-30 Minuteman III («Ополченец»), разработки 1970 года, продолжит составлять основу сухопутной компоненты СЯС США по меньшей мере ближайшее десятилетие. Если не больше.

С его морской составляющей ситуация обстоит точно также. Американский флот действительно начал разработку новых стратегических ракетоносцев для замены ПЛАРБ типа «Огайо». Но и тут дьявол кроется в деталях. Во-первых, спуск на воду первой подлодки серии «Колумбия» ожидается не ранее 2028 года. Во-вторых, новая лодка будет вооружаться все теми же ракетами UGM-133A Trident II (D5) («Трезубец»), образца 1995 года, которые «носит» «Огайо».

Таким образом, речь не идет о критичном устаревании существующего в США ракетно-ядерного арсенала в том виде, как это пытаются подать критики. Чуть ли не как «у России уже автомат Калашникова в серии, а американцы продолжают сидеть с фитильными дульнозарядными карамультуками». Впрочем, приписать оппоненту заведомо ошибочный тезис, а потом его показательно разгромить – это старый демагогический прием еще времен Геббельса.

Американское ядерное оружие в достаточной степени эффективно, как инструмент поддержания общего ядерного баланса, удерживающего мир от сваливания в глобальную ядерную войну. Другой вопрос, что технически и технологически оно уже существенно устарело. Даже для нынешних условий ПВО/ПРО. Не говоря уже про перспективные, когда ВС РФ закончат перевооружение частей на С-500 «Прометей», лазерные комплексы «Пересвет» и те системы, которые сегодня упоминаются очень поверхностно, по причине секретности разработок.

Говорить, что анализ складывающегося положения как-либо «может разозлить нашего противника», по меньшей мере смешно. Вообще-то все упомянутые инициативы по изменению ядерного баланса в свою пользу инициируются как раз именно США. Никаких особых поводов с нашей стороны им совершенно не требуется.

Именно поэтому Россия вынуждена продолжать совершенствовать свои вооружения и тщательно подчеркивать невозможность достижения в этой «игре» превосходства какой-то одной стороны. Победителю в глобальной ядерной войне, как и в прошлом веке, гарантированно достанется только ядерная свалка размером во всю планету. Поэтому ее лучше не начинать, как бы кому этого ни хотелось.

А американцам хочется. Так как вопрос продолжения геополитической конкуренции с повестки дня не только не снимается, его острота со временем только растет. И по «мирным правилам» США свою мировую гегемонию удержать уже не могут. А так как «безвольно опускать руки» и сдаться они не желают тоже, то их аналитические центры продолжают поиск «альтернативных вариантов победы».

Ключевым из которых на данный момент является стратегия «Пространства войны», упомянутая в аналитическом докладе РУССТРАТ. Она, безусловно, не бесспорна. Более того, проверка ряда ее ключевых элементов в серии больших учений США и НАТО, выдала, мягко скажем, «весьма неоднозначный» результат.

Настолько далекий от ожидаемого, что некоторые аналитики Пентагона публично «выразили свою глубокую озабоченность». Тем не менее, пока она остается доминирующей. Поэтому игнорировать ее, мягко скажем, недальновидно, непрофессионально, и, что куда важнее, чревато.

Именно ввиду чеканности определения общего смысла самого понятия войны, данного директором Прусской военной академии. По мере нарастания масштаба проблем из-за невозможности сохранения глобальной геополитической гегемонии правящая элита Соединенных Штатов все чаще оказывается вынуждена искать «новые пути». В том числе, в области решений военного характера.

Непонимание столь простых и очевидных взаимосвязей экспертами, берущимися критиковать область процессов глобальной национальной безопасности, вызывает серьезные обоснованные сомнения в уровне их компетентности.

Институт РУССТРАТ