ВВС СССР бьют своих! Чтоб чужие боялись?

1945 года……апрель….Берлинская операция……

 “1-я гвардейская танковая армия вместе с пехотой Чуйкова продолжала медленно прогрызать немецкую оборону на подступах к Мюхенбергу, огибая Зееловские высоты с севера. При этом танкистов неоднократно накрывала огнём собственная артиллерия. Особенно досталось 44-й гвардейской танковой бригаде……….

Лишь 19 апреля 1945 года в сражении обозначился перелом……..

Танкисты Катукова и пехотинцы Чуйкова овладели Мюнхебергом и Шенфельде, уже ночью 11-й гвардейский танковый корпус полковника Бабаджаняна вышел к реке Лекниц.

 Но тут, по словам Катукова, налетели бомбовозы маршала Голованова, с которыми у наземных войск не имелось ни связи, ни опознавательных знаков:

 “В вопросе взаімодействия танков и авиации я должен положительно отозваться о действиях штурмового авиационного корпуса генерала Крупского. Он с нами действовал не раз. Мы с ним сработалісь и хорошо друг друга понимали. Работу по организации взаимодействия с этим соединением мы вели и раньше, а не только перед Берлинской операцией, и поэтому у нас не было никаких казусов. C авиасоединениями, которые работали с нами в процессе одной операции и потом автоматически переключались на другую, у нас была полная договоренность. Много помогал нам обмен радиоданными, в результате чего на поле боя танк мог ‘”разговаривать” с самолетом. Танк командира батальона или роты мог ”настраиваться” на волну штурмующих самолётов. Были случаи, когда самолёты имели явное намерение бомбить район расположения нашіх частей, но, своевременно перенацеленные танковыми командирами, исправлялі свою ошибку. Но очень плохо нам было, когда мы с тов. Чуйковым, обладев Мюнхебергом, устремились в леса и пошлі на межозёрное пространство. Наступила ночь, и вот начался кошмар: идут волны нашіх бомбардировщиков и сгружают свой груз на мой штаб, на колонны и на боевые порядки 8 гв. мк и 11 гв. тк, жгут наши танки и транспорт, убивают людей. Из-за этого мы на  4 часа прекратили наступление, которое развивалось очень успешно.

 Когда я доложили об этом маршалу Жукову, последний забеспокоился, стал звонить Новікову и Голованову, а они, вместо того чтобы выяснить истинное положение вещей, началі отнекиваться: “Это не мои, я ничего не знаю” и т.д.

И вот до того надоели эти ночники моим командирам корпусов, что они взяли да обстреляли их. В результате был сбит самолёт “Бостон”, конечно, наш. И только, когда были доставлены неопровержімые доказательства, нам поверили, что бомбили свои самолёты. А пока мы доказывали – у меня штаб горит, окна вылетают. Машина загорелась, снаряды рвутся в моём бронетранспортёре……

 Что-то нужно установить, потому что, товарищи, только за одну ночь у меня свои самолёты сожгли 40 автомашин, 7 танков и убили свыше 60 человек”……..

 25 апреля 1945 года бомбовозы 16-й воздушной арміі по центру Берліна два массірованных удара, в которых приняли участие в общей сложности 1489 самолётов. Ночью вышла на цель армада 18-й воздушной армии.

 Наверно, в немцев все-таки попали. Но и танкистам Рыбалко не мало досталось от собственной авиации, которая, “спуская бомбовый груз с больших высот, бомбила наши боевые порядки, причём было убито и ранено до 100 человек, сожжено 16 автомашин и 6 орудий. По поводу этих безобразий командарм просил комфронта произвести расследование”. Перепало и танкистам Лелюшенко: “Двое с половиной суток мы были под ударом своей авиации. Над организацией взаимодействия   авіацией надо много работать”. И пехотинцам Чуйкова: “В Берлине штабу 4-го корпуса здорово всыпала наша авиация, около 100 человек вышло из строя. Штаб 29-го корпуса тоже здорово потрепала своя авиация, в то время как на наблюдательном пункте у меня был генерал Сенаторов – заместитель командующего воздушной армией, и он ничего не мог сделать”.

 В итоге – докладывал начальник штаба 3-й гвардейской танковой армии генерал-лейтенант Д.Д. Бахметьев, “пришлось просить маршала Конева, чтобы не было никакой авиации, потому что наши войска стали бояться своей авиации, как только появляется авиация, то разбегаются кто куда”.

 Авиация в Берлинской операции не оправдала возлагавшихся на неё надежд. Марксовы законы диалектики не сработали, количество не перешло в качество. Никак не проявили себя лучшие в мире бомбардировщики Ту-2, которыми надо было ещё уметь пользоваться.

 “Главный недостаток здесь в том, - объясняет генерал Телегин, - что эти факты (когда бомбят своих) относятся на счёт вновь прибывших на фронт соединений (Ту-2 особенно), которые командование 16 ВА не обеспечило необходимой подготовкой (?), не снабдило опытными штурманами и не организовало как следует управление с земли. К началу операции 16 ВА приняла новых 590 экипажей. Действие по крупным населённым пунктам требует особой подготовки лётчика не только над планом или картой, но и над объектами, что, однако, не было сделано в должной степени командованием армии, и это должно быть ими крепко учтено”.

 В целом сравнение боевых и небоевых потерь советской авиации показывает, что “сталинские соколы” в 1941 году летали “дальше, выше и быстрее”, чем на четвёртом году войны, как по причине своей скороспелой подготовки, так и низкого качества выпускаемой заводами продукции.

 В 1941 году небоевые потери составили 42,5% от общих, в 1942-м – 35,5%, в 1943-м – 50,2%, в 1944-м – 66%. Наконец, в 1945 году – 68%. Это значит, что 4300 самолётов погибли в бою, сбиты вражескими зенитками, уничтожены огнём и бомбардировками противника на аэродромах, а 9000 машин – потери, к которым противник не имеет ни малейшего отношения.

 И нам пытаются доказать, что воевали не числом, а умением?” (Владимир Бешанов “1945. Год поБЕДЫ”, Москва, 2011 год, стр. 461, 462-463, 494-495)