«Закроете школу – умрет село»

О. Смолин:

– Я думаю, народ помнит вашу историю с березой. Она символична, потому что если государство собирается вводить так называемую дистанционку, оно должно было подумать о том, есть ли для этого условия. Даже в нашем любимом городе Омске, по данным заместителя министра образования и науки, только половина школ имеет скоростной интернет.

Полтора года назад, как только началась пандемия, мы внесли в Госдуму законопроект из двух основных позиций. Первое: в школе переводить детей на дистанционные технологии можно только с согласия родителей. Напоминаю, 93% всех родителей – против. Второе положение заключается в том, что если государство переводит школьников на дистант, оно должно обеспечить их всем необходимым, включая компьютер и скоростной интернет. Современные технологии в образовании необходимы, но они должны не вытеснять учителя или преподавателя, а помогать ему делать образование более качественным.

В школе электронное обучение, а тем более «дистанционка», должны применяться крайне осторожно. А вот что касается университета, то, следуя мировому опыту, надо открыть собственные электронные университеты. Не по всем предметам: инженера­механика в электронном университете не подготовишь, можно подготовить преимущественно гуманитария. Все страны большой двадцатки создали электронные университеты, и через электронное обучение происходит колоссальная утечка умов из России, прежде всего в американские компании. Утечка умов по своим экономическим последствием превышает утечку капитала, а финансового капитала за постсоветское время утекло два триллиона долларов. Это семь современных бюджетов нашей страны.

А. Дудоладов:

– Я живу в деревне, где проживает всего 35 человек. В соседней деревне двести человек, в том числе всего три школьника. В школе там работают шесть человек. Целесообразно ли содержать такие школы? Не проще ли их закрывать?

О. Смолин:

– Недавно видел сюжет о японской девочке, которая жила на каком­то удаленном разъезде. И чтобы она могла ездить в школу, на этом разъезде специально сделали остановку электрички. Я считаю, что кроме «чистой экономики» есть вещи не менее важные – социальные. Если вы закрываете школу в селе, умирает село. Это вопрос не только права на образование, это вопрос геополитический. Огромные территории становятся пустыми, а пустые территории рано или поздно будут заняты другими. Попросту говоря, Сибирь может заговорить по­китайски, а европейская часть России – по­турецки.

«Оптимизаторами» в России закрыто 29 тысяч школ, из них 25 тысяч – это сельские школы. Количество детских садиков сократилось на 40 тысяч. Мы настаиваем на сохранении сельских школ. Наш фундаментальный законопроект об образовании для всех предполагает, во­первых, финансирование сельских школ не по числу детей, а по реальной потребности.

Во­вторых, закрывать сельскую школу можно только с согласия схода граждан. Третье: сельскому учителю должны быть возвращены те льготы, которые у него были и при царях, и при генсеках, но на которые почему­то нет денег при президентах. Это, в том числе, 25­процентная надбавка к заработной плате и полная компенсация коммунальных расходов. Тогда будет сохраняться село, основы культуры и геополитическая стабильность.

Ни одна страна не развивалась успешно при затратах на образование менее 7% от ВВП. У нас – чуть больше 3,5%. Вообще экономить на людях – это моральное преступление. Фонд национального благосостояния составляет 14 триллионов рублей, причем за время пандемии фонд не сократился, а увеличился. Россия – рекордсмен в «большой двадцатке» по уровню социального неравенства: 120 долларовых миллиардеров владеют более чем третью национального богатства, а 1% населения владеет 71% национального богатства. Если бы был введен прогрессивный налог, уровень жизни стал бы совсем другим.

А. Дудоладов:

– В Называевском районе, где 20 тысяч населения, строится в год один дом. Через пятьдесят лет развалится все советское жилье. Получается, деревень у нас не будет?

О. Смолин:

– Во­первых, я хочу сказать спасибо российскому, и в частности омскому, крестьянину. Если страна стоит на месте в экономическом отношении, то сельское хозяйство в последнее время развивалось относительно успешно: не было бы счастья, да санкции помогли. Но в 2021 году правительство решило в отношении селян: пожили и хватит. Новый бюджет сократил расходы на сельское хозяйство на 54 миллиарда рублей. Поддержка в пересчете на гектар пашни – в десятки раз меньше, чем в Европе и Америке.

В «эпоху застоя» на поддержку села выделялся каждый пятый бюджетный рубль. В 90­е годы к власти пришли либералы, которые кричали, что село – это «черная дыра». Поддержка сократилась до 3% бюджета. При Путине расходы сначала сократились до 0,7%, потом поднялись до 1,2%. Такая экономия на селе абсолютно недопустима. Каких бы высот ни достигли современные технологии, а кушать человеку хочется всегда. Успехи достигаются за счет труда крестьян, за счет их очень жесткой эксплуатации, потому что доходы на селе вдвое ниже, чем в городе.

Мы неоднократно предлагали увеличить поддержку села хотя бы до 5%. Финансовые возможности для этого есть. Некоторые кричат: вам бы только тратить деньги. Но если не тратить деньги, экономика так и будет стоять. Если бы был платежеспособный спрос на продукты питания, можно было значительно увеличить производство. А спроса нет потому, что в России не 12% бедных, как рассказывает наш дорогой Росстат, а около 40% бедных, как говорят серьезные социологи.