Во имя чего?



Часть I.Парадигмы.

Бывают услуги настолько бесценные, что отплатить за них можно только неблагодарностью. (Александр Дюма-отец)

Рассмотрение вопроса о выделении Москвой Минску очередного кредита, в данном случае «кредита бюджетной поддержки», с новой силой поднял в российском экспертном сообществе проблему дотирования республик постсоветского пространства, в данном случае, Республики Беларусь, со стороны России.

Необходимо напомнить, что Украина и Беларусь с начала 90-х годов лидировали в списке стран СНГ, экономики которых прямо или косвенно поддерживались Россией. Данная политика проводилась первоначально спонтанно и являлась реакцией на просьбы республиканских руководств «помочь» в той или иной проблеме. В 90-е годы XXвека российский политический класс находился в стадии своего становления и не мог еще адекватно оценить политические и идеологические процессы, протекающие в соседних государствах СНГ.

Россия жила мифами о сохранении атмосферы дружбы, сотрудничества, взаимоподдержки стран, возникших на просторах распавшегося Советского Союза, а в столицах молодых государств постсоветского пространства шли сложные процессы формирования собственных правящих групп и выработки весьма противоречивых политических курсов, призванных с одной стороны обеспечить сохранность власти в их руках, что можно было обеспечить только в условиях сохранения суверенитета и независимости, а с другой стороны, создать политические условия, при которых Москва должна была взять на себя частичное бремя финансирования и обеспечения ресурсами экономик данных государств. Забегая вперед, стоит отметить, что со временем, в той же Беларуси и Украине появилась целое направление в политической науке и экономике, призванное обосновать российские дотации.

Возвращаясь к 90-м годам прошлого века, необходимо отметить, что в тот период российское руководство, учитывая, что несмотря на «политический развод», экономика СССР продолжала оставаться во многом связанной, в ряде случаев шло на крупномасштабную поддержку экономик соседних государств в целях недопущения экономического коллапса. Кроме того, экономический кризис в транзитных государствах мог осложнить доставку российских энергоносителей на европейские энергетические рынки, что было критически важно для российской экономики тех лет, как, впрочем, и сейчас.

К концу 90-х годов на первый план выступали политические проблемы, связанные с желанием сохранить сферу российского влияния в странах, находящихся по периметру российских границ и, в целом, в регионе постсоветского пространства.

Просоюзная утопически имперская, а в целом ностальгическая и «братская» по отношению, прежде всего, к славянским соседям, политическая парадигма, в отдельные периоды внутренней политической жизни России оказывала серьезное влияние на российскую политику поддержки суверенитета и экономической независимости соседних стран. Как правило, данную политику отстаивали левые политические силы и многочисленные лоббистские группы, буквально оккупировавшие во второй половине 90-х гг. российский госаппарат, ряд информационных структур и активизировавшихся в среде экономической и политической науки. С годами эти два отряда сторонников неограниченной и экономически не обусловленной поддержки странам СНГ оказались столь близки друг к другу, что с известными ограничениями можно говорить об их частичном слиянии.

Нельзя не отметить и почти изжитые постсоветские иллюзии, которые продолжительное время оказывали серьезное влияние на российское руководство. В рамках данной парадигмы, содействие развитию стран постсоветского пространства рассматривалось как инвестиции в будущее. Считалось, что поддержка экономик соседних стран носит стратегический характер и в будущем будет иметь многосторонний положительный эффект, способствующий укреплению атмосферы доверия между Россией и ее соседями, росту пророссийских настроений в политических классах и гражданских обществах стран постсоветского пространства, возникновению чувства благодарности к Российской федерации, что в итоге должно было благотворно сказаться на отношении к российским общинам и российскому бизнесу. Однако, опыт, прежде всего с Беларусью, продемонстрировал, что данная политико-экономическая формула носит противоречивый характер, так как в этих построениях не учитывался не только авторитарный характер большинства правящих на постсоветском пространстве правящих режимов, но то, что эти режимы, опираясь на этнический и государственный национализм в своих странах, в поисках укрепления своей легитимности, будут использовать лозунги борьбы за суверенитет и укрепления суверенитета против естественного «врага» - бывшей метрополии. В этом варианте рост поддержки и помощи со стороны России воспринимались как естественная и закономерная «обязанность» или «компенсация» РФ за многолетнюю, если не столетнюю, «оккупацию», а также свидетельство компетентности и авторитетности национальных лидеров, способных «поставить Москву на место». Отсюда и весьма пренебрежительное и иждивенческое отношение к России в истэблишменте и политических классах Казахстана, Украины и Беларуси. В последней РФ открыто считают «сырьевым придатком», обязанной безусловно обеспечивать республику энергетикой, сырьем, финансово поддерживать и создавать условия для сбыта белорусской продукции на российском рынке.

В итоге, к середине первого десятилетия нового XXIвека в российском политическом классе пришли к выводу, что в сфере поддержки и содействия экономик стран – соседей все в большей степени проявляется обратная зависимость от объемов этой помощи - чем больше поддержки, тем глубже антироссийские настроения в обществе стран, получающих данную поддержку. Проблема носит ментальный характер и не может быть решена или даже как-то смикширована в относительно короткий период. Огромный удар по данной парадигме нанесло поведение официального Минска во время и после российско-грузинской войны 2008 г., когда белорусское руководство обосновывало свое нежелание выполнить союзнический долг и оказать поддержку России опасениями нанести ущерб белорусско-западным отношениям и потерять экономические выгоды от сотрудничества с ЕС, но при этом совершенно игнорировало то, что Россия несет весьма солидные политические, экономические, включая финансовые и энергетические, издержки, обеспечивающие экономическое выживание республики, чем реально обеспечивает ее суверенитет.

Отдельно стоит остановиться на экономической и интеграционной парадигме поддержки стран постсоветского пространства. В частности, среди части российских экономистов, занимающихся постсоветским пространством, бытует фетишизация производственной кооперации, существующей между предприятиями Украины, Беларуси, Казахстана с одной стороны и России с другой. При этом игнорируется тот факт, что для России это вопрос относится в большей степени к компетенции корпораций, которым затруднительно что-то диктовать и если им выгодно, то кооперация со смежниками в странах СНГ будет жить, если нет, то финишные производства, а в той же Беларуси сконцентрированы предприятия в основном завершающей сборки, будут постепенно переноситься в Россию, что и происходит. Данный процесс стимулируется тем, что промышленная продукция и товары, производимые в Беларуси, Казахстане или Украине востребованы могут быть исключительно на российском рынке, хотя и не без проблем, так как рынок в РФ весьма конкурентный. В этом смысле стимулировать создание и сохранение рабочих мест у соседей теряет какой-либо смысл, так как сокращает рабочие места в самой России.

На примере Беларуси эта проблема хорошо отражена в заявлениях А. Лукашенко и П. Бородина, часто повторяющего за белорусским президентом его тезисы. В частности, до 2008 г. А. Лукашенко заявлял, что производство в РБ обеспечивает работой в России более 5 млн. рабочих мест, с 2008 г. белорусский президент заявляет уже о 10 млн. рабочих мест, т.е. почти 10% трудоспособного населения России. С учетом того, что экономика Беларуси меньше российской в 40 раз,  приводимые цифры смотрятся некорректно, но хорошо отражают бессмысленность тезиса о важности производственной кооперации между странами, как одного из стимулов заинтересованности России поддерживать экономику соседних государств, в том числе белорусскую.

К той же экономической парадигме относится тезис о том, что поддержка экономик соседей России обеспечивает сохранение единого экономического пространства с Россией. В частности, поставки в РБ дешевой российской нефти обеспечивают привязку белорусской экономики к российской, как, впрочем, и украинской, где сохраняются ряд производств, имеющих важное значения для российской экономики, включая ВПК. В условиях инвестиционного и технологического дефицита 90-х годов такая практика имела смысл, но в современных условиях сложно представить себе процесс модернизации российской экономики на основе дотирования отсталых отраслей своих соседей. Модернизировать их наравне с российскими невозможно, так как инвестирование в эти страны относится к рискованным операциям (Украина) или вообще невозможна, так как основные производственные фонды находятся в собственности государства (Беларусь). На украинском примере это относится к проблеме модернизации украинской газотранспортной сети или украинской трубной промышленности. Последняя на фоне российской, куда за последние 5 лет было инвестировано более 10 млрд. долларов, смотрится несколько примитивно, но продолжает, используя демпинг, прорываться на российский рынок.

На белорусском примере данная проблема проявляется в вопросе сохранения белорусского нефтяного офшора, когда заинтересованность российских нефтяных кампаний в белорусской нефтехимии стала ощутимо падать параллельно с попытками приобрести НПЗ непосредственно в ЕС. Покупка венесуэльской доли в нефтяных активах Европы относится к данной тенденции.

К данной парадигме примыкает крайне щепетильная тема о выборе пути экономического развития стран – соседей России, так как есть довольно широко распространенное мнение, что поддержка со стороны России является «даром данайцев», так как не позволила в свое время быстро провести реформы и войти в мировой, а данном случае, европейской рынок, а сохранило отраслевую структуру, повторяющую производственную кооперацию советских времен. В любом случае этот спорный вопрос вызывал и вызывает среди политических классов Беларуси и Украины волну политических заявлений и далеко идущих выводов, не только реально обесценивающих многолетнюю поддержку Россией экономик соседей по постсоветскому пространству, но и выставляющих содействие со стороны Москвы в качестве враждебного экономического давления, консервирующего технологическую отсталость и препятствующего входу республики в Евросоюз.

Но, с другой стороны, никто не мешал, кроме отсутствия политической воли, истэблишменту Беларуси и Украины, используя обширную экономическую поддержку со стороны России, развернуть программу структурных экономических реформ. В тоже время, наблюдая за включением экономик Литвы и Латвии в экономическую жизнь объединённой Европы и, особенно последствия данного включения (Литва потеряла, к примеру, не менее трети трудоспособного населения).

Интеграционная парадигма интересна тем, что долгие годы она практически объединяла все вышеперечисленные парадигмы, или, что вернее, легитимизировала их, а также, использую благоприятный имидж, который имела интеграция в восприятии политического класса и населения федерации, отсеивала негативные мнения и зачастую искусственно повышала позитивные надежды и ожидания от интеграционных проектов, периодически с помпой объявляемых на очередных саммитах.

Интеграция универсальна. Практически все политические силы и экономические группы России имели возможность найти в интеграции воплощение своих надежд. Российские власти видели в ней возможность удержать вокруг России пояс безопасности, добрососедства и экономического сотрудничества, бизнес рассчитывал на выгодные вложения капитала, безопасный транзит, доступ к ресурсам региона, левые силы ждали поэтапного возрождения единой державы, население, как всегда рассчитывало на рост жизненного уровня и новые рабочие места. Тем жестоким было разочарование…

Провал интеграции на постсоветском пространстве к 2005 году, безусловно, сказался на отношении к интеграции, но, несмотря на приход к власти В. Ющенко и демонстрации все более лимитрофного формата политики А. Лукашенко, критического переосмысления к данным процессам в России в то время не произошло. Российские власти видели виновниками провала первых лиц стран – партнеров по интеграционным процессам, а также влияние ЕС и США на постсоветском пространстве. Левая оппозиция считала, что интеграция не получилась по причине «жадности» Москвы, которая решила положить конец безудержному паразитированию соседей на ее ресурсах и рынках.

Ренессанс интеграции на постсоветском пространстве в рамках ЕврАзЭС оказался следствием развала в ходе мирового экономического кризиса 2008 – 2009 гг. национальных экономических моделей стран – участниц данного объединения. «Казахстанская экономическая модель» надломилась еще до кризиса в 2007 году, когда в республике случился дефолт, который утаили от мира, а развал «белорусской экономической модели» продемонстрировал февральский валютный кризис, не завершившийся до сих пор.

Однако процессы по созданию Таможенного союза и Единого таможенного пространства встретили далеко не всеобщее одобрение. Прежде всего насторожился российский средний и мелкий бизнес, который был обескуражен передачей российских таможенных границ под контроль соседей. Надежды крупных корпораций также пока не оправдались. Рынки Беларуси и Казахстана даже в рамках ТС остались для российского бизнеса пока полузакрытыми.

Политический класс озабочен вопросом о «цене интеграции», который сконцентрировал в себе всю проблематику экономической поддержки России странам СНГ. Если представители левого спектра политических сил России уверяют, что ради интеграции «за ценой не постоят», что вполне безопасно, так как они не входят в правительство, то правящие круги видят в интеграции возможность предвыборного пиара в 2012 г. Между тем, вопрос о «цене интеграции» является политической «миной», готовой взорваться в любой момент. Видимо это учитывается российским руководством при оформлении срочного кредита для Беларуси.


Часть II. Цена интеграции.

Нам все равно, сколько что стоит, до тех пор, пока оно ничего нам не стоит. (Андре Моруа)

Вопрос о цене интеграции медленно, но неуклонно привлекает все больший интерес политического класса России. Подстегивают данную тему несколько факторов. В частности, начинающие быстро накапливаться негативные последствия от формированного создания Таможенного Союза России с Казахстаном и Беларусью. Причем есть понимание, что потери будут нарастать и нынешние проблемы с трехкратным ростом «производства» казахской легкой промышленности или готовящимся обрушиться с 1 июля на оптовые рынки России вал китайской обуви со временем будет казаться чем-то совершенно несущественным, как сейчас, к примеру, бутилированная на территории Беларуси грузинская минеральная вода, все чаще перехваченная на российских региональных рынках. Главные негативные последствия впереди…

Кроме того, интерес к расходам или убыткам России от сотрудничества с соседями по постсоветскому пространству подстегивают периодические транзитные кризисы с Украиной и Беларусью, политическая нестабильность в Минске, «торговые войны», попытки соседей России сделать ей «подножку» на мировой арене и т.д.

Мнения о цене интеграции, естественно, расходятся от левацко-имперского «за ценой не постоим» до консервативного «ни копейки». В промежутке между двумя крайностями можно найти широкий спектр мнений, сводящихся в основном к формуле прагматичного подхода к интеграции на постсоветском пространстве и к поддержке отдельных государств, претендующих на особый «союзнический» статус.

Интересно то, что и в российском народе мнения также расходятся от жесткого «Россию соседи постоянно делают дойной коровой» до «там наши братья, которым необходимо помочь». Но в целом, постепенно мнения скатываются в сторону… «коровы». Это уже стало политической тенденцией, с которой власти будут вынуждены считаться.

«Корова» - это своеобразная antithesis часто встречающегося в странах постсоветского пространства мнения о том, что «белорусам (нужное вписать – украинцы, казахи и т.д.) Россия должна (за что, тоже можно вписывать)». Эти мнения весьма востребованы властями стран СНГ, так как позволяют безнаказанно переводить ответственность за собственную экономическую политику на Москву. Безусловно, встречаются и совершенно параноидальные политико-психологические модели, когда Россия по умолчанию объявляются виновной буквально во всем, начиная от отсутствия системной финансово-ресурсной поддержки до погодных невзгод. В данном случае мы имеем дело с политическими последствиями глубоко укоренившихся иждивенческих настроений.

Однако системного анализа того потока поддержки и помощи, который перекачивается из России в государства СНГ пока не сделано, если не считать экономические расчеты Министерства экономического развития РФ, ряда российских экспертно-аналитических фондов и институтов, отдельных исследователей, к которым относится и автор этих строк.

В данной статье используются как расчеты самого автора, так и Всероссийского научно-исследовательского конъюнктурного института (директор, д.э.н., профессор Спартак А.Н.).

По российской традиции, основными видами поддержки экономик стран-соседей считаются энергетические субсидии – поставки энергоносителей Украине, Беларуси, Молдавии, Грузии (до 2007 г.), Армении, Киргизии по сниженным ценам, резко отличающихся от цен за нефть и газ для соседних стран – покупателей российских энергоносителей – Польши, Литвы, Латвии, Эстонии, Румынии, Турции и т.д. Опираясь на данные таблицы № 1, рассматривающей энергосубсидии за первое десятилетие нового XXI века, необходимо отметить, что львиная их доля направлялась Беларуси и Украине, в меньшей степени Молдавии. Энергетические субсидии предыдущего десятилетия - 90-е годы ХХ века, были относительно скромнее. Стоит напомнить первое масштабное списание белорусского газового долга в 1,2 млрд. долларов США (1996 г.). Часть этого долга была перепрофилирована в оплату за размещение двух российских военных объекта на белорусской территории.

  Часть III.
Нужна ли России Беларусь?

- А ну держи меня!
- Как держать?!
- Нежно!!! (К-ф «Место встречи изменить нельзя»)

Случилось неизбежное: 27 мая 2011 года А. Лукашенко обвинил в экономическом кризисе, поразившем республику, российские СМИ, т.е., фактически саму Россию. Поиск внешних виновников социально-экономических и политических проблем является традицией белорусских властей, которые всегда очень болезненно воспринимают перспективу брать на себя хоть какую-то часть ответственности за очередной провал своей политики.

В данном случае А. Лукашенко действовал последовательно: с февраля месяца белорусский президент утверждал, что основной причиной кризиса является рост цен на энергоносители. Естественно, претензии по этому поводу могли быть представлены исключительно России - монопольному поставщику нефти и газа в республику. Попутно белорусский президент утверждает, что республика получает газ дороже, чем в Германии, что, безусловно, является ложью, так как газ, поставляемый в Германию оплачивает по тарифу около 400 долларов за тысячу кубов, а Беларусь получает российский природный газ по самой низкой в Европе цене – 250 долларов, но это уже никого в Беларуси не интересует. Главное, что обижают…

Есть вопросы

Однако, не все так просто. В частности, возникают вопросы и в отношении нефти. Стоит напомнить, что доступ к российской нефти по внутрироссийским ценам был одним из условий вступления Республики Беларусь в Единое экономическое пространство. Россия предоставило республике такое право, полностью уровняв права белорусских компаний с российскими, выделило беспошлинную квоту в 6,3 млн. тонн (явно завышенную) для внутреннего рынка, т.е. предоставило республике максимум возможных субсидий (больше действительно просто невозможно что-то сделать для республики. В конце концов белорусская армия пока не оккупировала Россию). Тем не менее, А. Лукашенко негодует, что белорусской стороне пришлось выплачивать так называемую премию, но ведь без этой премии белорусские импортеры получали бы российскую нефть по цене ниже, чем сами россияне.

Сейчас и российские и белорусские НПЗ при экспорте нефтепродуктов выплачивают одинаковую экспортную пошлину, покупают сырую нефть по равным ценам, но в России нарастает положительное сальдо внешней торговли, чуть ли не еженедельно на 2 – 2,5 млрд. долларов растут золотовалютные резервы, а в Беларуси столкнулись с валютным кризисом. Стоит напомнить, что РБ, как и РФ вывозит и сырую нефть… Понятно, что экспортная пошлина идет в российский бюджет и в данном случае вся РБ выступает в роли обычной российской нефтяной компании, но ведь и компании не бедствуют…что не скажешь о белорусской экономике.

Еще более странно то, что А. Лукашенко, неустанно заявляя о росте цен на энергоносители, прежде всего на нефть, не поясняет, что республика, экспортируя выработанные из этой нефти нефтепродукты, не продает их даром, а также пользуется ростом цен на энергоносители и, как следствие, на нефтепродукты. Экспортная выручка растет, но валюты в республике все меньше… Где деньги?

В конце концов, если так невыгодна российская нефть, которую при этом почему-то с руками выхватывают на европейском рынке, то ничто не мешает белорусскому руководству вернуться к контрактам с Венесуэлой и снова отправить через Атлантику конвои танкеров или пойти на сделки своп между Каракасом и Баку. Однако и этого не происходит, хотя в начале 2011 года высшие чиновники белорусского правительства и некоторые проправительственные аналитики много говорили о нефтяной «страховке», которую смогла подготовить Беларусь с помощью Каракаса и Баку. Оказалось, что лгали…

Более того, критикуя Россию за поставку дорогих энергоносителей, А. Лукашенко не требует денонсации уже подписанных в декабре 2010 г. – январе 2011 г. соглашений о поставке нефти. Видимо, они его устраивают. Следовательно, дело не в дорогих энергоносителях, от роста цен на которые республика сама выигрывает. Также проблема не в российских СМИ, которых, по сути, в республике, за исключением нескольких аккредитованных журналистов и репортеров, нет.

Российские СМИ

Печатные СМИ российского происхождения давно превратились в белорусские газеты – полудайджесты, отдающие несколько страниц перепечаткам из московских изданий («КМ в Беларуси» и т.д.). Федеральные телевизионные каналы большинству населению республики недоступны, на белорусском экране господствуют информационно кастрированные телемутанты, вроде ОНТ, паразитирующие на российском телепродукте.Российский новостной ряд перекраивается, новости о Беларуси вырезаются. Стоит отметить, что нет и никакого единого информационного пространства Союзного Государства. Неведомо где пребывает телекомпания СГ, наверное снимает фильм о подвиге Сталинграда (это местечко под Бобруйском).

В российском кабельном «букете» присутствует канал Беларусь ТВ. Аналогичного канала в белорусском «кабеле» нет.

То, что белорусские власти пытаются выдать свои телемутанты за «российские каналы», вовсе не значит, что чучело является адекватной заменой живой птице. В этом связи трудно понять, к кому и к каким российским СМИ в Беларуси имеет претензии А. Лукашенко? К телеканалу ОНТ? «Лад»? Ну, пусть изгоняет… Только куда?

В принципе, белорусские власти могут лишить аккредитации российских журналистов, чем они до настоящего времени руками МИД РБ занимался исподтишка, трусливо и боясь огласки, что в принципе объяснимо, так как в итоге можно нарваться на идентичную реакцию со стороны Москвы. Между прочим, белорусские теледесанты посещают Москву, не особо утруждая себя аккредитацией. Как говорится, был бы у Кремля повод… Белорусский президент о поводе позаботился.

Развал

Требуется найти объяснение разворачивающейся на наших глазах агонии режима первого белорусского президента. Что за процессы в итоге привели к развалу пресловутой белорусской экономической модели?

Дело конечно не в подорожании энергоносителей. Весь мир их покупает по мировой цене и как-то живет. Все справляются, кроме белорусов. Между тем, из Минска мы постоянно слышим упреки и проклятия.

На самом деле происходит окончательный развал дотационной системы, на которую десятилетия опиралась республика. Именно она создала и закрепила специфический иждивенческий тип поведения белорусской номенклатуры, да и населения. Население, между прочим, на завершившейся неделе, стоя в очередях у обменников, возмущалось поведением Москвы, не обеспечившей (!) республику валютой, а люди, вытаскивая из магазинов упаковки с сахаром, ругали российские СМИ, «раздувшие» (!) потребительский ажиотаж. В общем, все как всегда – на двадцатый год независимого существования Республики Беларусь, ей опять не дали, не поставили, не обеспечили, не воздали должное.

Между прочим, за 90-е годы прошлого столетия, в Беларуси появилось целое направление в научной публицистике (наукой язык не поворачивается назвать), поставившее своей целью доказать, что Россия имеет объективную необходимость оказывать дотационную поддержку белорусской экономике в русле общей востребованности республики в политике Российской Федерации на западном направлении.

С годами был наработан определенный аргументный потенциал, появились даже традиции создания доказательных систем, в которые входили несколько наиболее важных компонентов из аргументного ряда: военно-политический, геополитический, экономический, транзитный, исторический, ностальгически-психологический и т.д. Набор постоянно менялся в зависимости от политической обстановки в отношениях между Москвой и Минском и применялся по мере необходимости для нейтрализации возникающего в России недовольства постоянными субсидиями и дотациями в адрес республики.

Стоит отметить, что аргументация белорусской стороны на определенных этапах получала поддержку в России, но ни один из аргументов не стал универсальным и долгосрочным. То, что казалось, к примеру в 90 – е годы, вечным и всегда востребованным Россией, уже в конце первого десятилетия XXIвека оказалось далеко не так очевидно.

К примеру, такой аргумент, как военно-политическое значение Беларуси, как буферной зоны между РФ и НАТО, вполне востребованный в начале 90-х годов, в настоящее время выглядит анахронизмом. Возросла роль Калининграда, что единое ПВО работает только в формате обмена информацией (до сих пор нет единого командования), радар «Волга», расположенный в республике перекрыт двумя новыми радарами на российской территории, да и сам возможный конфликт на Западе может быть только ракетно-ядерным.

Сложный механизм согласования интересов не является какой-то застывшей матрицей, где элементы схемы, подмигивая друг другу, направляют информацию друг другу. Скорее это кодовый замок, требующий знания сложного кода, чтобы получить доступ к ресурсам и рынкам друг друга. Еще более сложно прийти к взаимопониманию, когда коды не сходятся. В белорусско-российских отношениях коды сходились далеко не всегда.

Огромная финансово-ресурсная помощь, направляемая республике с первых дней независимости спасла белорусскую промышленность, позволила почти безболезненно пережить 90-е годы, сохранить в стране основу социализма.

Кому помогает Россия

В белорусском политическом классе принято считать, что эта помощь оказывалась и оказывается исключительно А. Лукашенко и его режиму. В этом мифе заинтересованы и власть и оппозиция. Власти нужна внешняя политико-экономическая поддержка, обрамленная в рамки российско-белорусской интеграции, что легитимизирует ее в глазах белорусского электората. Российская поддержка поднимает значение белорусского президента, который оказывается в роли решающего фактора выживаемости республики, решая в ее пользу проблемы ее экономики с Кремлем. Наличие тех же энергетических субсидий делает А. Лукашенко незаменимым на посту президента.

Оппозиции миф нужен для того, чтобы, во-первых, снять с себя обвинения в продажности и никчемности, неспособности составить реальную конкуренцию А. Лукашенко. Действительно, какая может быть победа оппозиции, если за спиной А. Лукашенко стоит Москва? Такая постановка вопроса делает борьбу с белорусским президентов бессмысленной, а все силы белорусская оппозиция направляла против «российского империализма», готового чуть не завтра «лишить» республику суверенитету. Такого рода «борьба» с Кремлем из Минска сродни компьютерной игре – безопасно и почетно, так как открыто воевать с режимом, как показали события 19 декабря, опасно. Именно за данную «деятельность» и оказывалась финансовая поддержка оппозиции со стороны Запада.

Справедливости ради стоит отметить, что с осени 2010 г. антироссийский задор белорусской оппозиции стал несколько затухать, так как было сложно упрекать Москву в поддержке режима А. Лукашенко, когда Кремль устроил белорусскому президенту многомесячную информационную войну, прекратив за год до этого кредитование белорусской экономики. Ряд самых ярких обличителей «козней Кремля» вдруг стали позиционировать себя в роли кандидатов от России. Это было забавно…

Но в постоянном обличении белорусской оппозицией России в поддержке режима А. Лукашенко есть еще два любопытных момента. Первый связан с тем, что, несмотря на то, что оппозиция постоянно обвиняет Кремль в коварных планах по «аншлюсу» Беларуси, от него, тем не менее, ждут срочных мер по смещению А. Лукашенко. Используется лозунг «сами поставили – сами снимайте». Это тем более удивительно, что первого президента суверенной Беларуси выбирал сам народ и эти выборы 1994 года, автор их прекрасно помнит, были открытыми и демократичными. Выборы спокойно признал весь мир.

Сместить А. Лукашенко руками Москвы для противников режима было бы идеальным решением проблемы. Естественно, те, кто сегодня кричат, что Москва должна «забрать Лукашенко к себе», завтра будут кричать о вмешательстве России во внутренние дела республики, где народ и оппозиция уже были полностью готовы собственными силами сместить диктатора, но вот за секунду до часа Х вмешалась Москва и «сняла все сливки».

Понятно, что Россия должна сделать всю черную, а скорее всего и кровавую работу, получить в свой адрес положенный объем плевков, истерик и обвинений, чтобы поскорее уйти с глаз долой, предоставив белорусскому политическому истэблишменту заняться тем, чем он не занимался уже 17 лет – дележкой власти.

Но есть еще второй компонент мифа о поддержке режима А. Лукашенко Москвой. Дело в том, что после падения власти первого белорусского президента, которое, естественно, рано или поздно произойдет, вновь встанет вопрос о выживаемости белорусской экономики. Между тем вряд ли уже будет востребован целый ряд аргументов, характерных для эпохи А. Лукашенко. Взамен, по литовскому образцу, обязательно появится требование к России компенсировать «безвозвратно потерянные годы» «поддержки режима А. Лукашенко», что, по сути, окажется той же финансово-ресурсной дотационной системой.

Между тем, не все так просто.

Помогали всегда

Не касаясь советского периода, когда республику за пару десятилетий вырвали из землянок, поселили в новых городах, привели на новейшие по тем временам предприятия, ввели в науку и т.д., (понятно, что это все сделали исключительно сами белорусы без какой-либо поддержки со стороны Советского Союза и той же России), стоит обратить внимание, что и в первые годы после получения независимости, Москва оказывала постоянную помощь молодому белорусскому государству. Республика не платила за газ, долгое время пользовалась российской финансовой системой и т.д. Это было при С. Шушкевиче, В. Кебиче, т.е. тогда, когда А. Лукашенко еще был простым депутатом. Понятно, что масштабы этой помощи двадцать лет назад были неизмеримо меньшими, чем сейчас, но соразмерны с возможностями России тех лет и уровнем развития Беларуси. Интересно то, что в период руководства республикой В. Кебичем, его оппоненты так же критиковали его за получение поддержки со стороны России, как и саму Россию.

На самом деле вопрос стоит не о том, кого реально Россия поддерживает на белорусском политическом поле. Несмотря на яркие заявления оппонентов режима, что после свержения диктатуры все начнется в отношениях с Москвой с «белого листа», а сами взаимоотношения станут поистине равноправные и взаимовыгодные, в белорусском политическом классе есть понимание, что без масштабной внешней экономической поддержки республику ждет быстрая экономическая деградация, деиндустриализация, отъезд наиболее трудоспособного населения и т.д. Современный экономический кризис, что поразил «белорусскую экономическую модель», не оставляет на этот счет каких – либо сомнений. Так что вопрос стоит лишь о том, кто взамен А. Лукашенко будет претендовать на получение все тех же дотаций со стороны России. Не исключено, что среди них окажутся как раз те, кто сейчас активно критикует Москву за поддержку А. Лукашенко.

Ведь понятно, что выделяя энергетические субсидии, открывая свой рынок, Россия в первую очередь поддерживает белорусскую экономику, дает работу людям. То, что эту поддержку монополизировал А. Лукашенко, пользуется ею в своих политических целях, не является проблемой Москвы. Скорее это проблема того же белорусского народа. Кремль не будет говорить: «Тебя вот поддержу, а этого нет». Россия оказывает поддержку непосредственно через белорусские власти, избранные народом.

Критики данной версии скажут, что власть А. Лукашенко незаконна, ее не признал Запад, что будет правдой только отчасти. Запад может быть и не признал четвертый срок А. Лукашенко, и даже ввел некие санкции, воздействие которых на белорусскую экономику носит виртуальный характер, но посольства не отозвал и послы продолжают вручать А. Лукашенко верительные грамоты (!). Продолжается экспорт белорусских энергоносителей и калийных удобрений на западные рынки. Это не формальные действия, а реальная политическая практика.

Будет другой президента, будет Россия работать с ним. Ей нечего опасаться, так как любой президент РБ будет в первую очередь выстраивать отношения с Москвой.

Но все-таки, необходимо уяснить –зачем Москве поддерживать современную Беларусь? Какие свои цели преследует Россия в Беларуси? Что заставляет Кремль тратить огромные деньги и ресурсы на поддержку белорусской экономики, власти которые ведут себя по отношению к России часто враждебно?

http://politoboz.com/content/vo-imya-chego-chast-iii-nuzhna-li-rossii-belarus