Почему переименование Украины в Русь-Украину является провальной идеей (Главред, Украина)

Советник главы офиса президента, спикер украинской делегации в ТКГ по Донбассу Алексей Арестович предложил Украине изменить название государства на Русь-Украину.

Напомню, что подсознательно Зеленского в свое время выбирали как центристский проект против двух мнимых национализмов — русского и украинского. В теории силы, пришедшие к власти, должны были бы способствовать созданию конструирования центристской идеи. Но они это не удосужились сделать, чему способствовала нехватка интеллектуальной среды, которая была вокруг них. А если у тебя нет собственных идей, то ты вынужден постепенно считаться с идеями оппонента.

Власть начала брать идеи окружения Порошенко. На определенном этапе стало заметно, что это не приближает к цели увеличения электоральных симпатий, а, наоборот, все больше отходят частями различные электоральные группы. Поэтому теоретически, теперь идут попытки «нащупать» что-то другое, в их воображении центристское. Но, опять-таки, из-за недостатка интеллектуальной среды, они могут брать к себе таких смешных персонажей, как Арестович.

В целом идея переименования Украины на Русь-Украину неработоспособна. Потому что возвращение в прошлое, а не шаг в будущее не требует даже какой-то дискуссии. Более того, эта идея не объединительная, а раскольническая, потому что благодаря ей кто-то будет представлять себя украинцем, а кто-то-украино-русином.

Необходимость борьбы за слово «Русь» была в 19 веке. Чрезвычайное влияние на казачество в 18-19 веке оказало произведение «История Украины-Руси», фактически безымянное, для которого больше всего написал Михаил Грушевский, который имел цель углубить историю Украины, чтобы отделить украинцев от русских. Потому что тогда еще не все это осознавали и была необходимость показать, что украинцы углублены в историю и имеют право на отдельное от России существование. Именно поэтому историю тогдашней Украины привязали к прошлому и в той же концепции Грушевский настаивал на том, чтобы, например, Центральная рада денежной единицей выбрала гривну — древнюю денежную единицу Руси.

То есть тогда это была абсолютно концептуальная и необходимая на тот момент вещь, но после создания государства Украина потребность в привязке к Руси не просто начала отпадать, но и не способствует отдельной самоидентификации.

Ведь к Руси относились разные территории — не только украинские, но и белорусские и русские земли. Князья, о которых можно говорить как о части украинской истории, также принадлежат и русской истории. Скажем, Владимир, который потом стал Василием, а теперь зовется Владимиром Великим, перед тем, как стать князем Киевским, был князем Новгородским, а Новгород, как известно, сейчас находится в РФ.

Однако для россиян это является свидетельством общности истории, но такие люди как Арестович об этом просто не задумываются, потому что им надо сказать что-то экстравагантное. Окружение Зеленского просто этим глубоко не занимается — они хватают вещи лишь поверхностно.

Поэтому при необходимости мировоззренческой реформации погруженность и привязка только к прошлому не является объединительным фактором, потому что прошлое неоднозначно, поддается разночтениям и попытка изменить самоидентификацию этого прошлого для Украины как для государства опасно. Потому что Русь — это совместное образование с Россией, а Украина — нет. Можно рассуждать о том, кто был более важным из князей, но это дискуссионный вопрос. До Украины и Киева существовал Новгород и если уже говорить, что Москва была основана позже, в Суздаль митрополит приехал позже, то Новгород существовал как промежуточный этап экспансии скандинавов-русов, которые потом пришли и завоевали Киев и утвердили здесь государственность — сначала они пришли в Новгород и недаром киевские князья при расколах постоянно бежали именно туда. И это уже — общая история. А общая история с государством-агрессором опасна.

Александр Доний, политический аналитик, глава Центра исследований политических ценностей, бывший народный депутат Украины, председатель художественного объединения «Последняя баррикада»