Пётр Яковлевич Чаадаев

Начало самостоятельной философской мысли в России можно отнести к XIX веку. Русская интеллигенция в основном была привержена идеям материализма, существовала и религиозная философия, но её представляли в основном православные священники,  преподававшие в духовных учебных заведениях.  Возникали различные философские школы, но так или иначе они группировались вокруг двух позиций: философии тотальности, целостности и философии индивидуальности.

П.Я. Чаадаев (1794—1856)  занимает особое место в становлении самостоятельной философии в России. Участник Отечественной войны, в 1814 году он дошел до Парижа, в юности дружил с Пушкиным, был известен в светских салонах. Негативно оценил восстание декабристов. Несколько лет прожил за границей, имел возможность сравнивать российские порядки и европейские, и в 1828-1830 уязвлённый отсталостью России и бедственным положением народа написал восемь «Философических писем» некой даме сердца.

В первом он подверг критике не только самодержавно-крепостнический строй, но и социальную эволюцию Российской Империи. Переведено на русский язык оно было только в 1836 году, и сразу же разразился грандиозный скандал. В Чаадаеве увидели ниспровергателя святынь и долго решали кем же его объявить – преступником или сумасшедшим?  Император Николай I согласился на второй вариант. Известный художник Илья Глазунов, борец «за веру, царя и отечество», даже обозвал Чаадаева «сумасшедшим подонком».

Что же такого страшного написал Чаадаев? А писал он что «Родину нельзя любить с закрытыми глазами, запертыми устами», что Россия выпала из исторического процесса и не принадлежит ни Западу, ни Востоку. Приняв христианство в его византийской форме, Россия оказалась исключённой из семьи европейских народов, основанной на католицизме. Освободившись от татарского рабства, мы попали в крепостническое рабство».

Писал он что «Народы в такой же степени существа нравственные, как и отдельные личности. Их воспитывают века. …Мы принадлежим к числу тех наций, которые как бы не входят в состав человечества, а существуют лишь для того, чтобы дать миру какой-нибудь важный урок». Народы Европы воспитаны на идеях долга, справедливости, права, порядка. Это «физиология европейского человека», у нас же народные массы подчиняются силам, стоящим вверху, думает за них небольшая группа людей, остальные – чувствуют. Исторический опыт для нас не существует, поколения и века протекали без пользы для нас... Одинокие в мире мы ничего не дали миру... ничем не содействовали прогрессу человеческого разума и все, что нам досталось от этого прогресса, мы исказили».

(П. Чаадаев. Статьи и письма. М., Современник, 1989. С. 44 – 47)

Вряд ли можно согласиться с его столь мрачными суждениями. Пушкин и не согласился. Но ведь по Чаадаеву «Истина дороже Родины».

Может он просто хотел, чтобы его услышали?  Ведь на Руси без эпатажа и скандала и читать не станут. Чаадаев был убеждён в своей особой роли в истории и хотел разбудить Россию. Но нет пророка в своем отечестве!

Уже до скандала им были написаны, но не опубликованы письма, в которых он говорил о необходимости заведомо невозможного: слияния философии и религии: «Да придетцарствие Твое» и воспевал ценности первоначального византийского христианства – православия. Раз мы долго пребывали во младенчестве, пишет Чаадаев, то можем избежать ошибок других народов. И потому «должны дать миру какой-то важный урок». Награду бы ему за это от самодержца?

Но нет, не было ему награды.

Итак первое своё письмо он сделал известным Пушкину, а вот о «благонамеренных» своих письмах он ему не сказал. И опубликовал он его после того, как написал благонамеренные...   Чтобы обезопасить себя? Я предполагаю, что он страшился преследований и метался между православием, соборностью, общиной и философией индивидуальности Запада, находясь под очень сомнительным влиянием Шеллинга с его придуманным мистическим Абсолютом - тождеством души и тела и даже верой в воскрешение душ.

  В 1837 году Чаадаев написал «Апологию сумасшедшего», в которой утверждал, что бесплодность исторического прошлого России – благо, поскольку народ не скован устоявшимися формами жизни, православие сохранило первоначальное христианство, и поэтому призвание России – в осуществлении религиозного синтеза и осуществлении «царства Божия на земле». Тут бы Глазунов радостно похвалил бы. Но нет, не соответствовала мечта Чаадаева христианскому учению, ибо «царство Божие» возможно только в потустороннем мире. Кто-то бы сказал «крыша поехала»…

Итак, Чаадаев пытался построить систему, сочетавшую православие, русскую соборность, идеологию общины с одной стороны с философией индивидуальности западноевропейского типа, нацеленной на самоценность личности, слияние православия с католицизмом, сближение России с Западом - с другой.

 В последующем тех, кто склонялся к первой тенденции, назвали «славянофилами», а тех, кто ко второй, – «западниками». И Чаадаев был основоположником просветительской критики славянофильства.

(продолжение следует)