ИЗДЕРЖКИ НОВОВРЕМЕННОЙ ЛОГИКИ

На модерации Отложенный

1. Классическая формальная логика.

 

Это – наука о правильном мышлении, её объективные принципы и правила мышления всегда приводят рассуждение к правильным выводам. Это 1) Закон тождества. 2) Закон противоречия. 3) Закон исключённого третьего. 4) Закон достаточного основания. Классическая формальная логика Аристотеля – логика правильного вывода, не противоречащего посылкам, в то же время она отвлекается от содержания объекта, которым может быть хоть реальность, хоть фантазия. Она имплицитно присутствует в обыденной речи в неформализованном виде. Естественно, если речь последовательна. Поэтому она врождённая (априорная), хотя способов её нарушить (не соблюдать) множество.

Закон тождества. В процессе рассуждения, размышления и дискуссии значение обсуждаемого предмета должно быть одно и тоже. В логике один термин - одно значение. А всегда равно А. А = А. Иметь не одно значение – равносильно тому, что нет ни одного значения и нет возможности рассуждать друг с другом и даже с самим собой. Нельзя ничего мыслить, если не мыслить что-нибудь одно. Закон противоречия. Вместе два противоречивых суждения не станут одновременно истинными, в противном случае доказать можно любую формулу, а это уже абсурд. Закон исключённого третьего. Из двух высказываний — «А» или «не А» — одно обязательно является истинным, то есть два суждения, одно из которых формулирует отрицание другого, не могут быть одновременно ложными. Закон исключённого третьего является одним из основополагающих принципов классической математики. Всеобщность и врождённость этих законов в том, что без них человеческая практика невозможна. Они реализуют дедуктивный процесс в оперировании понятиями, причём безразлично какими - обобщающими абстракциями или диалектическими. Внутренние свойства указанных понятий от этого не изменяются.

 

Понятие. Основа логики – понятие, вот его и рассмотрим. Существует два типа понятий. 1. Обобщающие бессодержательные абстракции. 2. Диалектические – содержательные. Однако нововременная культура науки такова, что античное различение их сущности фактически было утрачено. Нет возможности говорить о мире, в котором нет ничего вечного и постоянного (устойчивого, тождественного себе), такой мир не самодостаточный. Платон только подчёркивал распространённую тенденцию, когда говорил, что вечно возникающее и исчезающее – никогда не сущее [5, 27d – 28a].

 

Обобщающие абстракции – отражающие эмпирию, чувственное познание - неотъемлемая часть такого мировосприятия. Уже Сократ показал, что объективное знание нельзя получить в процессах обобщения. Но каждое слово разговорного языка обобщает, т.е. имеет классификационную природу, представляя собой совокупность некоторых общих признаков от обобщаемых объектах. Как понятие практики и её теории оно пустое (например, «лошадность», «чашность» и тому подобное), а смысл обретает благодаря представлениям и образному мышлению. Именно оно и диктует определения для понятий. Многим кажется, что такое определение и есть действительное содержание эмпирических понятий, т.е. их сущность. Однако практика различна и для одного практикующего существенными являются одни свойства, а для другого – другие.

 

В каждой голове своё представление. Для платоно-гегелевской диалектики – это субъективизм. У каждого человека своё субъективное представление (так, абстракцию «дом» один представляет как дворец, а другой – как хижину; или - «движение», которое одного гладит, а другого бьёт). Объективировать это представление невозможно, ибо при уточнении в описании мы пользуемся опять обобщающими абстракциями и чем они более общие, тем дальше даже от представления. Например, математические символы – предельные, т.е. совершенно пустые, абстракции, позволяющие считать «содержанием» любое представление. Но представление – это не логический элемент, а психический процесс формирования или воспроизведения образа предмета или явления, которые здесь и сейчас человек не воспринимает и которые основываются на прошлом опыте субъекта (человека) или его фантазиях. Вопреки убеждениям представителей марксистско-ленинской диалектики (гераклитовской, т.е. эмпирической, по своей сути) – обобщение не приближает к сущности понятия, а выхолащивает его.

 

2. Диалектическая логика.

 

Диалектическая логика Платона. Ею восхищался Гегель, да заодно и списал саму схему изложения и конкретизировал предложенные законы [7]. Но в то же время так и не освоил сущность её методологической функции в «Республике» Платона. Платон использует диалектику, которую он определяет как познание самих сущностей вещей. Минуя ощущения и представления, посредством одного лишь разума он стремится определить сущности вещей, сущность блага. Сущность у Платона, как и у Парменида, неизменна, ей чуждо развитие. Её движение во взаимопереходе противопложностей. Гегель вышел за эти рамки, его идея в своём развитии порождает новые сущности. Именно это понравилось Марксу, когда он гегелевскую диалектику переиначивал на материалистический (а по сути – эмпирический) манер.

 

В последних сочинениях (а «Парменид» и следует считать одним из таких) Платон писал, что качественно отличающиеся друг от друга люди и боги не могут даже знать что-либо друг о друге [4, 134d - e]. В итоге, «Боги» у него стали пониматься как аллегории стихий, законов, а традиционная мифология - низводиться до уровня «мнения толпы». Таким образом, законы причина не всего, а только блага - сверхчувственного материального образования, сущности государства. Это объективно существующая сфера профессиональной деятельности, которую очами не увидишь и руками не пощупаешь. Её полярные силы – множество профессионально ориентированных сфер деятельности. И это тот же парменидовский  материализм в его формальной логике, оперирующей онтологическими категориями. Поэтому всё-таки не Платон, а Парменид отец материализма (как и считал известный английский историк философии Джон Бернет). Конечно, материализма не эмпирического или сенсуалистического, а сверхчувственного, умопостигаемого.

 

Гегель же, «не заморачиваясь» применял по сути платоновскую логику непосредственно к исследованию эмпирического материала, что особенно ярко проявилось в его анализе химической формы материи [1, c. 389 - 392]. И видимо потому, что Платон в последних сочинениях был и атеист, и материалист (с его сверхчувственной материей бытия) [8, с. 86], а Гегель всю жизнь оставался идеалистом. Он хорошо усвоил платоновского «Парменида», но не принял способ диалектического анализа в его «Республике» (описание сверхчувственной материи бытия – блага). В то же время не стоит путать марксистско-ленинскую сенсуалистическую псевдодиалектику (современный гераклитизм) - с последовательной логикой Платона («субстанциальный сверхчувственный материализм»)  и даже Гегеля. Диалектическая логика – логика объективной реальности, бытия, того, что существует само по себе, независимо от нашей практики, ощущения и сознания. Но так как Платон рассматривает душу человека как эйдос (закон), то, естественно, что его диалектическая логика врождённая, только в отличие от формальной, она не регулятивная, а сущностная (способная исследовать объективную реальность, её сущность). Ведь платоновский монизм – плюралистический: к нему он шёл через Мировую душу (высшее идеальное единство, внутренняя субстанция мира), душу человека (подобную Мировой душе) и сущность, субстанцию государства подобную природе души человека.

 

Каждое понятие диалектической логики и сама логика тождественны, ибо соотнесены друг с другом через процедуру снятия. Отсюда диалектическое понятие содержательно и любое понятие может быть развёрнуто в диалектическую логику. И тут ничего нового: краткое изложение диалектической логики (диалектического понятия) Платона дано в Википедии [2], а подробнейший анализ реализован в «Платоновских исследованиях» [7]. Платоновская диалектическая логика, изложенная  в «Пармениде», сразу открещивается от пустых, бессодержательных понятий обобщающего абстрагирования [7, с. 189] и заканчивается, как содержание диалектического понятия. У Гегеля, кстати, диалектическая логика тоже снимается в понятии.

Платон не был первым субстанциалистом, но он решил самую сложную задачу этой философии – создал ее логику, логику диалектического субстанциализма, которая и есть концепция диалектического понятия. Со стороны это выглядит просто: он взял обобщающую абстракцию, отбросил её прежнее значение (классификационное) и наполнил диалектическим содержанием (взаимосвязанными понятиями диалектической логики). Применив принцип снятия, сделал всю конструкцию вневременной. Получилась новая концепция понятия, содержательного понятия, которое возникает не в обобщающем абстрагировании, а в процессе снятия противоположностей, в процессе воспроизведения атрибутов субстанции. Диалектические (разумные, субстанциальные) понятия - это понятия, содержанием каждого из которых является вся логика диалектического субстанциализма [7].

 

Гегель в конкретизации логики пошёл дальше: он результат объединения противоположностей обозначает третьей категорией. Это демонстрирует богатство категориального аппарата гегелевской логики, но принципы её построения - платоновские, причём, самые последовательные. Понятия диалектической логики по сути превращены в омонимы в отношении к аналогично звучащим обобщающим абстракциям. Это обстоятельство нередко сбивает с толку читателя не глубоко вникающего в платоновские и гегелевские построения. Это и причина ложных трактовок платоновского «Парменида» да и «Республики». Следуя развитию платоновской логики, эти диалоги и следовало бы считать последними в его корпусе.

Диалектика тождества противоположностей, тождества, которое справедливо лишь для бытия, субстанции, - вынужденное и единственно возможное движение логики и философии монизма, ибо без этого нет никакой возможности не противореча себе, объяснить мир, причину его существования и устойчивости, и саму возможность его познания. Все попытки в истории философии восстановить вещественно-телесный мир как отдельную от субстанции истинную реальность (или наряду с ней, или вместо неё) всегда страдают алогичностью, впадают в неразрешимые логические противоречия. Преодолевая паралогизмы и абсурд эмпиризма, древнегреческая философия нашла единственный логически последовательный способ рассмотрения мира как определённой конкретной сверхчувственной субстанциальной сущности, в основе которой лежат полярные силы [7, с. 198]. Если от всех сочинений Платона оставить только диалоги «Парменид» и «Республику», то значение его для современности и будущего цивилизации не уменьшится. Он даже станет ближе для современников.

 

3. Неклассическая логика.

 

Классическая логика основывается на принципе, согласно которому каждое высказывание является либо истинным, либо ложным. Это принцип двузначности. Однако двузначность эта условная, или операционная. В классической формальной логике мы имеем дело с дедуктивным выводом , то есть в сущности речь идёт об однозначности, которая исключает любые попытки превратить однозначность в две и более значности. Регулятивная функция в дедуктивном выводе принципиально нового не выдаст, если не было заложено оно явно, как исходная посылка. Она безразлична к содержанию (сущности) посылки и формально рассматривает только её следствия, но для практики это немаловажно.

 

Классической логике противопоставляют многозначные системы. В последних по новому трактуется и дедукция: наряду с истинными и ложными утверждениями допускаются также разного рода «неопределенные» утверждения, учет которых сразу же не только усложняет, но и радикально меняет и концепцию, и методологию. Например, если Парменид, рассуждая об онтологии, опирается фактически на формальную логику и оперирует, диалектическими понятиями: «бытие», «сущее», «логос», «одно», «целокупность» и т.п., то неклассическая логика имеет дело только с обобщающими понятиями эмпирии и сенсуализма. Уже поэтому она не врождённая и не всеобщая.

Логикам в начале ХХ века казалось, что для объективности эмпирических результатов нужно изменить классическую логику. Поначалу взоры логиков были обращены к математике, как к более строгой науке. Доказуемость математики казалась выходом из субъективной сферы эмпиризма. Их не смущало, что такое заблуждение развеял в своё время ещё Зенон. Он с помощью математики опровергал самые очевидные эмпирические истины, которые с помощью математики же могут быть и доказаны. «Математика подобна жерновам, - говорил сотни лет назад Томас Гексли, - что в них засыплешь, то в результате и получишь. И, как не получишь ты доброй муки из отрубей, так исписав страницы формулами, не получишь ты верных выводов из неверных исходных материалов». А Эйнштейн без иронии говаривал, что математика – единственный совершенный способ, позволяющий обвести самого себя вокруг пальца.

 

Неклассические логики – это совокупность логических систем, отличающихся от обычной, классической логики тем, что в них либо не действуют те или иные законы (например, закон исключенного третьего или закон противоречия), или вводится больше, чем два (истина и ложь), истинностных значения, или по каким-то другим критериям. Благодаря этим вариациям возможно построение различных моделей логических выводов и логической истины. Например, закон исключенного третьего строится по схеме "А – неА». То есть, из двух противоречащих суждений одно всегда истинно, другое ложь. Ни о каких множествах в отношении закона исключенного третьего речь идти не может. Однако сторонники неклассической логики придают закону исключенного третьего свойства, ему не присущие. То есть, они придают закону исключенного третьего способность доказывать истинность. Но этот закон не обладает свойствами доказывания. Доказывание - это самостоятельный раздел в логике. И лишь по результатам механизма доказывания мы можем применять закон исключенного третьего. Доказав истинность, допустим "А", мы можем применять закон исключенного третьего и утверждать, что "неА" - ложь. И наоборот. Доказав истинность "неА" мы можем утверждать ложность "А". Если невозможно доказать истинность/ложность "А" или "неА", то закон исключенного третьего вообще не применим к данной ситуации.

 

На этом основании оппоненты предлагают перенести "неклассические логики" в разряд нелогик. Однако в эмпирической практике неклассические логики иногда находят применение, особенно как инструмент решения технических задач (например, Булева алгебра или алгебра логики в вычислительной технике). В то же время попытки объяснить законы природы или объективной реальности заводят неклассические логики в тупик или в фантазии. Тем не менее, пытаясь вытеснить из этой ниши классические интерпретации законов, они претендуют на ту регулятивную роль, которой обладают всеобщие законы классической формальной логики. И, как правило, вызывают обоснованную реакцию оппонентов, логические доводы которых просто игнорируют.

Сфера «законов» неклассической логики - это схемы отдельных эмпирических практик иногда повторяющихся, а иногда уникальных. Поэтому не логика это, а «зоопарк» таких схем, таких описаний (отсутствие общности). Никакой объективности при описании природных явлений (физики) нет и не будет на этом пути. Превращение частных случаев (опытов) в нечто всеобщее порочная практика, в которой обобщающие абстракции не становятся более объективными и содержательными ни в классической, ни в неклассической формальной логике. Эмпирическая практика описанная неклассическими формальными логиками, не добавляет себе объективности. Это самообман, если не обман. Более того, если классическая формальная логика исполняет регулятивную функцию, расширяя возможности анализа эмпирии, то неклассическая сужает эти возможности до частных проявлений, иногда скатываясь до формализации обычной разговорной речи по поводу каких-то частных случаев, порою и вообще не встречающихся. Формализация завораживает, а результат расстраивает.

 

 Однако основной массой логиков и представителей физических наук (находящихся с начала ХХ в кризисном положении) применение неклассической логики было встречено с воодушевлением, с верой в лёгкое превращение частных результатов практики во всеобщий закон природы. Казалось, что выход найден, хотя оппоненты и называли это безумием. Цитировали высказывание Нильса Бора: «Все мы согласны, что эта теория безумна. Вопрос лишь в том, достаточно ли она безумна, чтобы оказаться еще и верной». В научное обсуждение неклассической физики вошли и теория относительности А. Эйнштейна с геометрией пространства-времени, и Кротовы норы, и Бозон Хиггса (сколько вбухали миллиардов в постройку коллайдера для проверки этой теории и планируют ещё $23 миллиарда), и т.п. И что-то добавит постнеклассическая физика. А за всем этим во всей красе вырисовывается непреодолённый кризис науки. Практика, увы, не критерий истинности, а критерий полезности и иногда временной или кажущейся.

 

Именно это демонстрирует, например, логика квантовой механики. Теории классической физики, описывают факты макромира и микромира, опираясь на законы классической логики, а квантовая физика делает акцент на вероятностные связи и в ней рассуждают, опираясь на совершенно иные схемы мышления. Сторонники квантовой механики считают, что в микромире действует какая-то иная логика. Да ещё и не одна. Так, существует до восьми альтернативных, но корректных с точки зрения математической логики интерпретаций квантовой теории поля. А итог таков: копенгагенская интерпретация фактов ничем не лучше других, но сторонники её были более активны и она рекомендована к преподаванию в вузах [6, с. 19]. Вот и всё, что необходимо для объективности в неклассической логике!

 

Объекты микромира – объективны, и никакой особой логики у квантовой механики не существует  - её объекты описываются либо традиционно-эмпирически (формально-логически), либо требуют диалектической логики, поиска сущности объективно существующего объекта, что и продемонстрировал Платон на примере анализа государства [8]. Итог: истина всегда конкретна. Но выдумки об априоризме, о врождённости и похожести неклассической логики на априорную классическую диалектическую логику (аналог онтологии) [3] натыкаются на свойства эмпирически данного объекта и его понятия (обобщающие абстракции) со всеми вытекающими из этого последствиями.

 

Популярное в сетевой среде выражение "Сферический конь в вакууме" заимствовано из научной лексики и  означает оно нечто идеальное, существующее лишь в теории и совершенно невозможное для применения на практике. Однако, в теории — "живет и работает". Это тот случай, когда люди шутники в науке посмеялись сами над собой, но не поняли, что конь этот стал фактически памятником натурфилософии демократической эпохи с её «псевдонаучными» идеями: теорией относительности, искривлением пространства, кротовыми норами, и т.п. Знаменитый "Кот Шрёдингера" был придуман, для того чтобы показать абсурдность квантовой механики с точки зрения классической формальной логики. Чувствуют физики, что наука в кризисе, но не понимают его причины, понимание невозможности его разрешить приёмами неклассической логики ещё только зреет в физике микро и макромира.

 

Заключение.

 

 Классическая формальная логика Аристотеля и диалектическая логика Платона пережили тысячелетия. Стремительный рост технологий в последние столетия резко расширил объём и глубину исследования природы. Однако методологическая база, как это ни парадоксально, не учитывала достижений античности. Диалектическая логика, заимствованная не из лучших источников была упрощена до эмпирического гераклитизма. Её - теорию о неизменной сущности (объективной реальности) - превратили в учение о развитии (явлении) и в волюнтаризм. Ещё острее стала ощущаться и недостаточность классической формальной логики. Появившаяся неклассическая формальная логика создала только иллюзию решения методологических проблем. В итоге в науке стали появляться всё более и более фантастические теории, на проверку которых тратятся немалые средства.

 

 

                                   Список литературы

 

1. Гегель Г.В.Ф. Энциклопедия философских наук. Т. 1. Наука логики. –  М.: «Мысль», 1974. - 452с.

2. Парменид (Платон) // Википедия. URL: http://wp.wiki-wiki.ru/wp/index.php/%D0%9F%D0%B0%D1%80%D0%BC%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D0%B4_(%D0%9F%D0%BB%D0%B0%D1%82%D0%BE%D0%BD)

3. Перминов В.Я. Философия и основания математики. – М.: Прогресс-Традиция. – 2001. – 320 с.

 4. Платон. Парменид // Платон. Собрание сочинений в 4-х т. Т. 2 / Под ред. А.Ф. Лосева.         М.: Мысль, 1993. С. 346–412.

5. Платон. Тимей // Платон. Собрание сочинений в 4-х т. Т. 3 / Под ред. А.Ф. Лосева. М.: Мысль, 1994. С. 421 – 500.

6. Семёнов В.В. Уроки Платона. Наука и политика. – Пущино. Фотон-Век. – 2011.- 160 с.

7. Семёнов В.В. Логика платоновского «Парменида» и логика Гегеля // Платоновские исследования. Вып. I. Платоновское философское общество. РГГУ – РХГА. Москва – Санкт-Петербург. – 2014. - С. 185 – 198.

8. Семёнов В.В. Республика Платона и её диалектика // Научные достижения и открытия 2021. – Сборник статей XIX Международного научно-исследовательского конкурса. – Пенза. – МЦНС «Наука и просвещение». - 2021. – С. 84 – 87.

 

                                                                                                 © В.В. Семёнов, 20211. Классическая формальная логика.

 

Это – наука о правильном мышлении, её объективные принципы и правила мышления всегда приводят рассуждение к правильным выводам. Это 1) Закон тождества. 2) Закон противоречия. 3) Закон исключённого третьего. 4) Закон достаточного основания. Классическая формальная логика Аристотеля – логика правильного вывода, не противоречащего посылкам, в то же время она отвлекается от содержания объекта, которым может быть хоть реальность, хоть фантазия. Она имплицитно присутствует в обыденной речи в неформализованном виде. Естественно, если речь последовательна. Поэтому она врождённая (априорная), хотя способов её нарушить (не соблюдать) множество.

Закон тождества. В процессе рассуждения, размышления и дискуссии значение обсуждаемого предмета должно быть одно и тоже. В логике один термин - одно значение. А всегда равно А. А = А. Иметь не одно значение – равносильно тому, что нет ни одного значения и нет возможности рассуждать друг с другом и даже с самим собой. Нельзя ничего мыслить, если не мыслить что-нибудь одно. Закон противоречия. Вместе два противоречивых суждения не станут одновременно истинными, в противном случае доказать можно любую формулу, а это уже абсурд. Закон исключённого третьего. Из двух высказываний — «А» или «не А» — одно обязательно является истинным, то есть два суждения, одно из которых формулирует отрицание другого, не могут быть одновременно ложными. Закон исключённого третьего является одним из основополагающих принципов классической математики. Всеобщность и врождённость этих законов в том, что без них человеческая практика невозможна. Они реализуют дедуктивный процесс в оперировании понятиями, причём безразлично какими - обобщающими абстракциями или диалектическими. Внутренние свойства указанных понятий от этого не изменяются.

 

Понятие. Основа логики – понятие, вот его и рассмотрим. Существует два типа понятий. 1. Обобщающие бессодержательные абстракции. 2. Диалектические – содержательные. Однако нововременная культура науки такова, что античное различение их сущности фактически было утрачено. Нет возможности говорить о мире, в котором нет ничего вечного и постоянного (устойчивого, тождественного себе), такой мир не самодостаточный. Платон только подчёркивал распространённую тенденцию, когда говорил, что вечно возникающее и исчезающее – никогда не сущее [5, 27d – 28a].

 

Обобщающие абстракции – отражающие эмпирию, чувственное познание - неотъемлемая часть такого мировосприятия. Уже Сократ показал, что объективное знание нельзя получить в процессах обобщения. Но каждое слово разговорного языка обобщает, т.е. имеет классификационную природу, представляя собой совокупность некоторых общих признаков от обобщаемых объектах. Как понятие практики и её теории оно пустое (например, «лошадность», «чашность» и тому подобное), а смысл обретает благодаря представлениям и образному мышлению. Именно оно и диктует определения для понятий. Многим кажется, что такое определение и есть действительное содержание эмпирических понятий, т.е. их сущность. Однако практика различна и для одного практикующего существенными являются одни свойства, а для другого – другие.

 

В каждой голове своё представление. Для платоно-гегелевской диалектики – это субъективизм. У каждого человека своё субъективное представление (так, абстракцию «дом» один представляет как дворец, а другой – как хижину; или - «движение», которое одного гладит, а другого бьёт). Объективировать это представление невозможно, ибо при уточнении в описании мы пользуемся опять обобщающими абстракциями и чем они более общие, тем дальше даже от представления. Например, математические символы – предельные, т.е. совершенно пустые, абстракции, позволяющие считать «содержанием» любое представление. Но представление – это не логический элемент, а психический процесс формирования или воспроизведения образа предмета или явления, которые здесь и сейчас человек не воспринимает и которые основываются на прошлом опыте субъекта (человека) или его фантазиях. Вопреки убеждениям представителей марксистско-ленинской диалектики (гераклитовской, т.е. эмпирической, по своей сути) – обобщение не приближает к сущности понятия, а выхолащивает его.

 

2. Диалектическая логика.

 

Диалектическая логика Платона. Ею восхищался Гегель, да заодно и списал саму схему изложения и конкретизировал предложенные законы [7]. Но в то же время так и не освоил сущность её методологической функции в «Республике» Платона. Платон использует диалектику, которую он определяет как познание самих сущностей вещей. Минуя ощущения и представления, посредством одного лишь разума он стремится определить сущности вещей, сущность блага. Сущность у Платона, как и у Парменида, неизменна, ей чуждо развитие. Её движение во взаимопереходе противопложностей. Гегель вышел за эти рамки, его идея в своём развитии порождает новые сущности. Именно это понравилось Марксу, когда он гегелевскую диалектику переиначивал на материалистический (а по сути – эмпирический) манер.

 

В последних сочинениях (а «Парменид» и следует считать одним из таких) Платон писал, что качественно отличающиеся друг от друга люди и боги не могут даже знать что-либо друг о друге [4, 134d - e]. В итоге, «Боги» у него стали пониматься как аллегории стихий, законов, а традиционная мифология - низводиться до уровня «мнения толпы». Таким образом, законы причина не всего, а только блага - сверхчувственного материального образования, сущности государства. Это объективно существующая сфера профессиональной деятельности, которую очами не увидишь и руками не пощупаешь. Её полярные силы – множество профессионально ориентированных сфер деятельности. И это тот же парменидовский  материализм в его формальной логике, оперирующей онтологическими категориями. Поэтому всё-таки не Платон, а Парменид отец материализма (как и считал известный английский историк философии Джон Бернет). Конечно, материализма не эмпирического или сенсуалистического, а сверхчувственного, умопостигаемого.

 

Гегель же, «не заморачиваясь» применял по сути платоновскую логику непосредственно к исследованию эмпирического материала, что особенно ярко проявилось в его анализе химической формы материи [1, c. 389 - 392]. И видимо потому, что Платон в последних сочинениях был и атеист, и материалист (с его сверхчувственной материей бытия) [8, с. 86], а Гегель всю жизнь оставался идеалистом. Он хорошо усвоил платоновского «Парменида», но не принял способ диалектического анализа в его «Республике» (описание сверхчувственной материи бытия – блага). В то же время не стоит путать марксистско-ленинскую сенсуалистическую псевдодиалектику (современный гераклитизм) - с последовательной логикой Платона («субстанциальный сверхчувственный материализм»)  и даже Гегеля. Диалектическая логика – логика объективной реальности, бытия, того, что существует само по себе, независимо от нашей практики, ощущения и сознания. Но так как Платон рассматривает душу человека как эйдос (закон), то, естественно, что его диалектическая логика врождённая, только в отличие от формальной, она не регулятивная, а сущностная (способная исследовать объективную реальность, её сущность). Ведь платоновский монизм – плюралистический: к нему он шёл через Мировую душу (высшее идеальное единство, внутренняя субстанция мира), душу человека (подобную Мировой душе) и сущность, субстанцию государства подобную природе души человека.

 

Каждое понятие диалектической логики и сама логика тождественны, ибо соотнесены друг с другом через процедуру снятия. Отсюда диалектическое понятие содержательно и любое понятие может быть развёрнуто в диалектическую логику. И тут ничего нового: краткое изложение диалектической логики (диалектического понятия) Платона дано в Википедии [2], а подробнейший анализ реализован в «Платоновских исследованиях» [7]. Платоновская диалектическая логика, изложенная  в «Пармениде», сразу открещивается от пустых, бессодержательных понятий обобщающего абстрагирования [7, с. 189] и заканчивается, как содержание диалектического понятия. У Гегеля, кстати, диалектическая логика тоже снимается в понятии.

Платон не был первым субстанциалистом, но он решил самую сложную задачу этой философии – создал ее логику, логику диалектического субстанциализма, которая и есть концепция диалектического понятия. Со стороны это выглядит просто: он взял обобщающую абстракцию, отбросил её прежнее значение (классификационное) и наполнил диалектическим содержанием (взаимосвязанными понятиями диалектической логики). Применив принцип снятия, сделал всю конструкцию вневременной. Получилась новая концепция понятия, содержательного понятия, которое возникает не в обобщающем абстрагировании, а в процессе снятия противоположностей, в процессе воспроизведения атрибутов субстанции. Диалектические (разумные, субстанциальные) понятия - это понятия, содержанием каждого из которых является вся логика диалектического субстанциализма [7].

 

Гегель в конкретизации логики пошёл дальше: он результат объединения противоположностей обозначает третьей категорией. Это демонстрирует богатство категориального аппарата гегелевской логики, но принципы её построения - платоновские, причём, самые последовательные. Понятия диалектической логики по сути превращены в омонимы в отношении к аналогично звучащим обобщающим абстракциям. Это обстоятельство нередко сбивает с толку читателя не глубоко вникающего в платоновские и гегелевские построения. Это и причина ложных трактовок платоновского «Парменида» да и «Республики». Следуя развитию платоновской логики, эти диалоги и следовало бы считать последними в его корпусе.

Диалектика тождества противоположностей, тождества, которое справедливо лишь для бытия, субстанции, - вынужденное и единственно возможное движение логики и философии монизма, ибо без этого нет никакой возможности не противореча себе, объяснить мир, причину его существования и устойчивости, и саму возможность его познания. Все попытки в истории философии восстановить вещественно-телесный мир как отдельную от субстанции истинную реальность (или наряду с ней, или вместо неё) всегда страдают алогичностью, впадают в неразрешимые логические противоречия. Преодолевая паралогизмы и абсурд эмпиризма, древнегреческая философия нашла единственный логически последовательный способ рассмотрения мира как определённой конкретной сверхчувственной субстанциальной сущности, в основе которой лежат полярные силы [7, с. 198]. Если от всех сочинений Платона оставить только диалоги «Парменид» и «Республику», то значение его для современности и будущего цивилизации не уменьшится. Он даже станет ближе для современников.

 

3. Неклассическая логика.

 

Классическая логика основывается на принципе, согласно которому каждое высказывание является либо истинным, либо ложным. Это принцип двузначности. Однако двузначность эта условная, или операционная. В классической формальной логике мы имеем дело с дедуктивным выводом , то есть в сущности речь идёт об однозначности, которая исключает любые попытки превратить однозначность в две и более значности. Регулятивная функция в дедуктивном выводе принципиально нового не выдаст, если не было заложено оно явно, как исходная посылка. Она безразлична к содержанию (сущности) посылки и формально рассматривает только её следствия, но для практики это немаловажно.

 

Классической логике противопоставляют многозначные системы. В последних по новому трактуется и дедукция: наряду с истинными и ложными утверждениями допускаются также разного рода «неопределенные» утверждения, учет которых сразу же не только усложняет, но и радикально меняет и концепцию, и методологию. Например, если Парменид, рассуждая об онтологии, опирается фактически на формальную логику и оперирует, диалектическими понятиями: «бытие», «сущее», «логос», «одно», «целокупность» и т.п., то неклассическая логика имеет дело только с обобщающими понятиями эмпирии и сенсуализма. Уже поэтому она не врождённая и не всеобщая.

Логикам в начале ХХ века казалось, что для объективности эмпирических результатов нужно изменить классическую логику. Поначалу взоры логиков были обращены к математике, как к более строгой науке. Доказуемость математики казалась выходом из субъективной сферы эмпиризма. Их не смущало, что такое заблуждение развеял в своё время ещё Зенон. Он с помощью математики опровергал самые очевидные эмпирические истины, которые с помощью математики же могут быть и доказаны. «Математика подобна жерновам, - говорил сотни лет назад Томас Гексли, - что в них засыплешь, то в результате и получишь. И, как не получишь ты доброй муки из отрубей, так исписав страницы формулами, не получишь ты верных выводов из неверных исходных материалов». А Эйнштейн без иронии говаривал, что математика – единственный совершенный способ, позволяющий обвести самого себя вокруг пальца.

 

Неклассические логики – это совокупность логических систем, отличающихся от обычной, классической логики тем, что в них либо не действуют те или иные законы (например, закон исключенного третьего или закон противоречия), или вводится больше, чем два (истина и ложь), истинностных значения, или по каким-то другим критериям. Благодаря этим вариациям возможно построение различных моделей логических выводов и логической истины. Например, закон исключенного третьего строится по схеме "А – неА». То есть, из двух противоречащих суждений одно всегда истинно, другое ложь. Ни о каких множествах в отношении закона исключенного третьего речь идти не может. Однако сторонники неклассической логики придают закону исключенного третьего свойства, ему не присущие. То есть, они придают закону исключенного третьего способность доказывать истинность. Но этот закон не обладает свойствами доказывания. Доказывание - это самостоятельный раздел в логике. И лишь по результатам механизма доказывания мы можем применять закон исключенного третьего. Доказав истинность, допустим "А", мы можем применять закон исключенного третьего и утверждать, что "неА" - ложь. И наоборот. Доказав истинность "неА" мы можем утверждать ложность "А". Если невозможно доказать истинность/ложность "А" или "неА", то закон исключенного третьего вообще не применим к данной ситуации.

 

На этом основании оппоненты предлагают перенести "неклассические логики" в разряд нелогик. Однако в эмпирической практике неклассические логики иногда находят применение, особенно как инструмент решения технических задач (например, Булева алгебра или алгебра логики в вычислительной технике). В то же время попытки объяснить законы природы или объективной реальности заводят неклассические логики в тупик или в фантазии. Тем не менее, пытаясь вытеснить из этой ниши классические интерпретации законов, они претендуют на ту регулятивную роль, которой обладают всеобщие законы классической формальной логики. И, как правило, вызывают обоснованную реакцию оппонентов, логические доводы которых просто игнорируют.

Сфера «законов» неклассической логики - это схемы отдельных эмпирических практик иногда повторяющихся, а иногда уникальных. Поэтому не логика это, а «зоопарк» таких схем, таких описаний (отсутствие общности). Никакой объективности при описании природных явлений (физики) нет и не будет на этом пути. Превращение частных случаев (опытов) в нечто всеобщее порочная практика, в которой обобщающие абстракции не становятся более объективными и содержательными ни в классической, ни в неклассической формальной логике. Эмпирическая практика описанная неклассическими формальными логиками, не добавляет себе объективности. Это самообман, если не обман. Более того, если классическая формальная логика исполняет регулятивную функцию, расширяя возможности анализа эмпирии, то неклассическая сужает эти возможности до частных проявлений, иногда скатываясь до формализации обычной разговорной речи по поводу каких-то частных случаев, порою и вообще не встречающихся. Формализация завораживает, а результат расстраивает.

 

 Однако основной массой логиков и представителей физических наук (находящихся с начала ХХ в кризисном положении) применение неклассической логики было встречено с воодушевлением, с верой в лёгкое превращение частных результатов практики во всеобщий закон природы. Казалось, что выход найден, хотя оппоненты и называли это безумием. Цитировали высказывание Нильса Бора: «Все мы согласны, что эта теория безумна. Вопрос лишь в том, достаточно ли она безумна, чтобы оказаться еще и верной». В научное обсуждение неклассической физики вошли и теория относительности А. Эйнштейна с геометрией пространства-времени, и Кротовы норы, и Бозон Хиггса (сколько вбухали миллиардов в постройку коллайдера для проверки этой теории и планируют ещё $23 миллиарда), и т.п. И что-то добавит постнеклассическая физика. А за всем этим во всей красе вырисовывается непреодолённый кризис науки. Практика, увы, не критерий истинности, а критерий полезности и иногда временной или кажущейся.

 

Именно это демонстрирует, например, логика квантовой механики. Теории классической физики, описывают факты макромира и микромира, опираясь на законы классической логики, а квантовая физика делает акцент на вероятностные связи и в ней рассуждают, опираясь на совершенно иные схемы мышления. Сторонники квантовой механики считают, что в микромире действует какая-то иная логика. Да ещё и не одна. Так, существует до восьми альтернативных, но корректных с точки зрения математической логики интерпретаций квантовой теории поля. А итог таков: копенгагенская интерпретация фактов ничем не лучше других, но сторонники её были более активны и она рекомендована к преподаванию в вузах [6, с. 19]. Вот и всё, что необходимо для объективности в неклассической логике!

 

Объекты микромира – объективны, и никакой особой логики у квантовой механики не существует  - её объекты описываются либо традиционно-эмпирически (формально-логически), либо требуют диалектической логики, поиска сущности объективно существующего объекта, что и продемонстрировал Платон на примере анализа государства [8]. Итог: истина всегда конкретна. Но выдумки об априоризме, о врождённости и похожести неклассической логики на априорную классическую диалектическую логику (аналог онтологии) [3] натыкаются на свойства эмпирически данного объекта и его понятия (обобщающие абстракции) со всеми вытекающими из этого последствиями.

 

Популярное в сетевой среде выражение "Сферический конь в вакууме" заимствовано из научной лексики и  означает оно нечто идеальное, существующее лишь в теории и совершенно невозможное для применения на практике. Однако, в теории — "живет и работает". Это тот случай, когда люди шутники в науке посмеялись сами над собой, но не поняли, что конь этот стал фактически памятником натурфилософии демократической эпохи с её «псевдонаучными» идеями: теорией относительности, искривлением пространства, кротовыми норами, и т.п. Знаменитый "Кот Шрёдингера" был придуман, для того чтобы показать абсурдность квантовой механики с точки зрения классической формальной логики. Чувствуют физики, что наука в кризисе, но не понимают его причины, понимание невозможности его разрешить приёмами неклассической логики ещё только зреет в физике микро и макромира.

 

Заключение.

 

 Классическая формальная логика Аристотеля и диалектическая логика Платона пережили тысячелетия. Стремительный рост технологий в последние столетия резко расширил объём и глубину исследования природы. Однако методологическая база, как это ни парадоксально, не учитывала достижений античности. Диалектическая логика, заимствованная не из лучших источников была упрощена до эмпирического гераклитизма. Её - теорию о неизменной сущности (объективной реальности) - превратили в учение о развитии (явлении) и в волюнтаризм. Ещё острее стала ощущаться и недостаточность классической формальной логики. Появившаяся неклассическая формальная логика создала только иллюзию решения методологических проблем. В итоге в науке стали появляться всё более и более фантастические теории, на проверку которых тратятся немалые средства.

 

 

                                   Список литературы

 

1. Гегель Г.В.Ф. Энциклопедия философских наук. Т. 1. Наука логики. –  М.: «Мысль», 1974. - 452с.

2. Парменид (Платон) // Википедия. URL: http://wp.wiki-wiki.ru/wp/index.php/%D0%9F%D0%B0%D1%80%D0%BC%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D0%B4_(%D0%9F%D0%BB%D0%B0%D1%82%D0%BE%D0%BD)

3. Перминов В.Я. Философия и основания математики. – М.: Прогресс-Традиция. – 2001. – 320 с.

 4. Платон. Парменид // Платон. Собрание сочинений в 4-х т. Т. 2 / Под ред. А.Ф. Лосева.         М.: Мысль, 1993. С. 346–412.

5. Платон. Тимей // Платон. Собрание сочинений в 4-х т. Т. 3 / Под ред. А.Ф. Лосева. М.: Мысль, 1994. С. 421 – 500.

6. Семёнов В.В. Уроки Платона. Наука и политика. – Пущино. Фотон-Век. – 2011.- 160 с.

7. Семёнов В.В. Логика платоновского «Парменида» и логика Гегеля // Платоновские исследования. Вып. I. Платоновское философское общество. РГГУ – РХГА. Москва – Санкт-Петербург. – 2014. - С. 185 – 198.

8. Семёнов В.В. Республика Платона и её диалектика // Научные достижения и открытия 2021. – Сборник статей XIX Международного научно-исследовательского конкурса. – Пенза. – МЦНС «Наука и просвещение». - 2021. – С. 84 – 87.

 

                                                                                                 © В.В. Семёнов, 20211. Классическая формальная логика.

 

Это – наука о правильном мышлении, её объективные принципы и правила мышления всегда приводят рассуждение к правильным выводам. Это 1) Закон тождества. 2) Закон противоречия. 3) Закон исключённого третьего. 4) Закон достаточного основания. Классическая формальная логика Аристотеля – логика правильного вывода, не противоречащего посылкам, в то же время она отвлекается от содержания объекта, которым может быть хоть реальность, хоть фантазия. Она имплицитно присутствует в обыденной речи в неформализованном виде. Естественно, если речь последовательна. Поэтому она врождённая (априорная), хотя способов её нарушить (не соблюдать) множество.

Закон тождества. В процессе рассуждения, размышления и дискуссии значение обсуждаемого предмета должно быть одно и тоже. В логике один термин - одно значение. А всегда равно А. А = А. Иметь не одно значение – равносильно тому, что нет ни одного значения и нет возможности рассуждать друг с другом и даже с самим собой. Нельзя ничего мыслить, если не мыслить что-нибудь одно. Закон противоречия. Вместе два противоречивых суждения не станут одновременно истинными, в противном случае доказать можно любую формулу, а это уже абсурд. Закон исключённого третьего. Из двух высказываний — «А» или «не А» — одно обязательно является истинным, то есть два суждения, одно из которых формулирует отрицание другого, не могут быть одновременно ложными. Закон исключённого третьего является одним из основополагающих принципов классической математики. Всеобщность и врождённость этих законов в том, что без них человеческая практика невозможна. Они реализуют дедуктивный процесс в оперировании понятиями, причём безразлично какими - обобщающими абстракциями или диалектическими. Внутренние свойства указанных понятий от этого не изменяются.

 

Понятие. Основа логики – понятие, вот его и рассмотрим. Существует два типа понятий. 1. Обобщающие бессодержательные абстракции. 2. Диалектические – содержательные. Однако нововременная культура науки такова, что античное различение их сущности фактически было утрачено. Нет возможности говорить о мире, в котором нет ничего вечного и постоянного (устойчивого, тождественного себе), такой мир не самодостаточный. Платон только подчёркивал распространённую тенденцию, когда говорил, что вечно возникающее и исчезающее – никогда не сущее [5, 27d – 28a].

 

Обобщающие абстракции – отражающие эмпирию, чувственное познание - неотъемлемая часть такого мировосприятия. Уже Сократ показал, что объективное знание нельзя получить в процессах обобщения. Но каждое слово разговорного языка обобщает, т.е. имеет классификационную природу, представляя собой совокупность некоторых общих признаков от обобщаемых объектах. Как понятие практики и её теории оно пустое (например, «лошадность», «чашность» и тому подобное), а смысл обретает благодаря представлениям и образному мышлению. Именно оно и диктует определения для понятий. Многим кажется, что такое определение и есть действительное содержание эмпирических понятий, т.е. их сущность. Однако практика различна и для одного практикующего существенными являются одни свойства, а для другого – другие.

 

В каждой голове своё представление. Для платоно-гегелевской диалектики – это субъективизм. У каждого человека своё субъективное представление (так, абстракцию «дом» один представляет как дворец, а другой – как хижину; или - «движение», которое одного гладит, а другого бьёт). Объективировать это представление невозможно, ибо при уточнении в описании мы пользуемся опять обобщающими абстракциями и чем они более общие, тем дальше даже от представления. Например, математические символы – предельные, т.е. совершенно пустые, абстракции, позволяющие считать «содержанием» любое представление. Но представление – это не логический элемент, а психический процесс формирования или воспроизведения образа предмета или явления, которые здесь и сейчас человек не воспринимает и которые основываются на прошлом опыте субъекта (человека) или его фантазиях. Вопреки убеждениям представителей марксистско-ленинской диалектики (гераклитовской, т.е. эмпирической, по своей сути) – обобщение не приближает к сущности понятия, а выхолащивает его.

 

2. Диалектическая логика.

 

Диалектическая логика Платона. Ею восхищался Гегель, да заодно и списал саму схему изложения и конкретизировал предложенные законы [7]. Но в то же время так и не освоил сущность её методологической функции в «Республике» Платона. Платон использует диалектику, которую он определяет как познание самих сущностей вещей. Минуя ощущения и представления, посредством одного лишь разума он стремится определить сущности вещей, сущность блага. Сущность у Платона, как и у Парменида, неизменна, ей чуждо развитие. Её движение во взаимопереходе противопложностей. Гегель вышел за эти рамки, его идея в своём развитии порождает новые сущности. Именно это понравилось Марксу, когда он гегелевскую диалектику переиначивал на материалистический (а по сути – эмпирический) манер.

 

В последних сочинениях (а «Парменид» и следует считать одним из таких) Платон писал, что качественно отличающиеся друг от друга люди и боги не могут даже знать что-либо друг о друге [4, 134d - e]. В итоге, «Боги» у него стали пониматься как аллегории стихий, законов, а традиционная мифология - низводиться до уровня «мнения толпы». Таким образом, законы причина не всего, а только блага - сверхчувственного материального образования, сущности государства. Это объективно существующая сфера профессиональной деятельности, которую очами не увидишь и руками не пощупаешь. Её полярные силы – множество профессионально ориентированных сфер деятельности. И это тот же парменидовский  материализм в его формальной логике, оперирующей онтологическими категориями. Поэтому всё-таки не Платон, а Парменид отец материализма (как и считал известный английский историк философии Джон Бернет). Конечно, материализма не эмпирического или сенсуалистического, а сверхчувственного, умопостигаемого.

 

Гегель же, «не заморачиваясь» применял по сути платоновскую логику непосредственно к исследованию эмпирического материала, что особенно ярко проявилось в его анализе химической формы материи [1, c. 389 - 392]. И видимо потому, что Платон в последних сочинениях был и атеист, и материалист (с его сверхчувственной материей бытия) [8, с. 86], а Гегель всю жизнь оставался идеалистом. Он хорошо усвоил платоновского «Парменида», но не принял способ диалектического анализа в его «Республике» (описание сверхчувственной материи бытия – блага). В то же время не стоит путать марксистско-ленинскую сенсуалистическую псевдодиалектику (современный гераклитизм) - с последовательной логикой Платона («субстанциальный сверхчувственный материализм»)  и даже Гегеля. Диалектическая логика – логика объективной реальности, бытия, того, что существует само по себе, независимо от нашей практики, ощущения и сознания. Но так как Платон рассматривает душу человека как эйдос (закон), то, естественно, что его диалектическая логика врождённая, только в отличие от формальной, она не регулятивная, а сущностная (способная исследовать объективную реальность, её сущность). Ведь платоновский монизм – плюралистический: к нему он шёл через Мировую душу (высшее идеальное единство, внутренняя субстанция мира), душу человека (подобную Мировой душе) и сущность, субстанцию государства подобную природе души человека.

 

Каждое понятие диалектической логики и сама логика тождественны, ибо соотнесены друг с другом через процедуру снятия. Отсюда диалектическое понятие содержательно и любое понятие может быть развёрнуто в диалектическую логику. И тут ничего нового: краткое изложение диалектической логики (диалектического понятия) Платона дано в Википедии [2], а подробнейший анализ реализован в «Платоновских исследованиях» [7]. Платоновская диалектическая логика, изложенная  в «Пармениде», сразу открещивается от пустых, бессодержательных понятий обобщающего абстрагирования [7, с. 189] и заканчивается, как содержание диалектического понятия. У Гегеля, кстати, диалектическая логика тоже снимается в понятии.

Платон не был первым субстанциалистом, но он решил самую сложную задачу этой философии – создал ее логику, логику диалектического субстанциализма, которая и есть концепция диалектического понятия. Со стороны это выглядит просто: он взял обобщающую абстракцию, отбросил её прежнее значение (классификационное) и наполнил диалектическим содержанием (взаимосвязанными понятиями диалектической логики). Применив принцип снятия, сделал всю конструкцию вневременной. Получилась новая концепция понятия, содержательного понятия, которое возникает не в обобщающем абстрагировании, а в процессе снятия противоположностей, в процессе воспроизведения атрибутов субстанции. Диалектические (разумные, субстанциальные) понятия - это понятия, содержанием каждого из которых является вся логика диалектического субстанциализма [7].

 

Гегель в конкретизации логики пошёл дальше: он результат объединения противоположностей обозначает третьей категорией. Это демонстрирует богатство категориального аппарата гегелевской логики, но принципы её построения - платоновские, причём, самые последовательные. Понятия диалектической логики по сути превращены в омонимы в отношении к аналогично звучащим обобщающим абстракциям. Это обстоятельство нередко сбивает с толку читателя не глубоко вникающего в платоновские и гегелевские построения. Это и причина ложных трактовок платоновского «Парменида» да и «Республики». Следуя развитию платоновской логики, эти диалоги и следовало бы считать последними в его корпусе.

Диалектика тождества противоположностей, тождества, которое справедливо лишь для бытия, субстанции, - вынужденное и единственно возможное движение логики и философии монизма, ибо без этого нет никакой возможности не противореча себе, объяснить мир, причину его существования и устойчивости, и саму возможность его познания. Все попытки в истории философии восстановить вещественно-телесный мир как отдельную от субстанции истинную реальность (или наряду с ней, или вместо неё) всегда страдают алогичностью, впадают в неразрешимые логические противоречия. Преодолевая паралогизмы и абсурд эмпиризма, древнегреческая философия нашла единственный логически последовательный способ рассмотрения мира как определённой конкретной сверхчувственной субстанциальной сущности, в основе которой лежат полярные силы [7, с. 198]. Если от всех сочинений Платона оставить только диалоги «Парменид» и «Республику», то значение его для современности и будущего цивилизации не уменьшится. Он даже станет ближе для современников.

 

3. Неклассическая логика.

 

Классическая логика основывается на принципе, согласно которому каждое высказывание является либо истинным, либо ложным. Это принцип двузначности. Однако двузначность эта условная, или операционная. В классической формальной логике мы имеем дело с дедуктивным выводом , то есть в сущности речь идёт об однозначности, которая исключает любые попытки превратить однозначность в две и более значности. Регулятивная функция в дедуктивном выводе принципиально нового не выдаст, если не было заложено оно явно, как исходная посылка. Она безразлична к содержанию (сущности) посылки и формально рассматривает только её следствия, но для практики это немаловажно.

 

Классической логике противопоставляют многозначные системы. В последних по новому трактуется и дедукция: наряду с истинными и ложными утверждениями допускаются также разного рода «неопределенные» утверждения, учет которых сразу же не только усложняет, но и радикально меняет и концепцию, и методологию. Например, если Парменид, рассуждая об онтологии, опирается фактически на формальную логику и оперирует, диалектическими понятиями: «бытие», «сущее», «логос», «одно», «целокупность» и т.п., то неклассическая логика имеет дело только с обобщающими понятиями эмпирии и сенсуализма. Уже поэтому она не врождённая и не всеобщая.

Логикам в начале ХХ века казалось, что для объективности эмпирических результатов нужно изменить классическую логику. Поначалу взоры логиков были обращены к математике, как к более строгой науке. Доказуемость математики казалась выходом из субъективной сферы эмпиризма. Их не смущало, что такое заблуждение развеял в своё время ещё Зенон. Он с помощью математики опровергал самые очевидные эмпирические истины, которые с помощью математики же могут быть и доказаны. «Математика подобна жерновам, - говорил сотни лет назад Томас Гексли, - что в них засыплешь, то в результате и получишь. И, как не получишь ты доброй муки из отрубей, так исписав страницы формулами, не получишь ты верных выводов из неверных исходных материалов». А Эйнштейн без иронии говаривал, что математика – единственный совершенный способ, позволяющий обвести самого себя вокруг пальца.

 

Неклассические логики – это совокупность логических систем, отличающихся от обычной, классической логики тем, что в них либо не действуют те или иные законы (например, закон исключенного третьего или закон противоречия), или вводится больше, чем два (истина и ложь), истинностных значения, или по каким-то другим критериям. Благодаря этим вариациям возможно построение различных моделей логических выводов и логической истины. Например, закон исключенного третьего строится по схеме "А – неА». То есть, из двух противоречащих суждений одно всегда истинно, другое ложь. Ни о каких множествах в отношении закона исключенного третьего речь идти не может. Однако сторонники неклассической логики придают закону исключенного третьего свойства, ему не присущие. То есть, они придают закону исключенного третьего способность доказывать истинность. Но этот закон не обладает свойствами доказывания. Доказывание - это самостоятельный раздел в логике. И лишь по результатам механизма доказывания мы можем применять закон исключенного третьего. Доказав истинность, допустим "А", мы можем применять закон исключенного третьего и утверждать, что "неА" - ложь. И наоборот. Доказав истинность "неА" мы можем утверждать ложность "А". Если невозможно доказать истинность/ложность "А" или "неА", то закон исключенного третьего вообще не применим к данной ситуации.

 

На этом основании оппоненты предлагают перенести "неклассические логики" в разряд нелогик. Однако в эмпирической практике неклассические логики иногда находят применение, особенно как инструмент решения технических задач (например, Булева алгебра или алгебра логики в вычислительной технике). В то же время попытки объяснить законы природы или объективной реальности заводят неклассические логики в тупик или в фантазии. Тем не менее, пытаясь вытеснить из этой ниши классические интерпретации законов, они претендуют на ту регулятивную роль, которой обладают всеобщие законы классической формальной логики. И, как правило, вызывают обоснованную реакцию оппонентов, логические доводы которых просто игнорируют.

Сфера «законов» неклассической логики - это схемы отдельных эмпирических практик иногда повторяющихся, а иногда уникальных. Поэтому не логика это, а «зоопарк» таких схем, таких описаний (отсутствие общности). Никакой объективности при описании природных явлений (физики) нет и не будет на этом пути. Превращение частных случаев (опытов) в нечто всеобщее порочная практика, в которой обобщающие абстракции не становятся более объективными и содержательными ни в классической, ни в неклассической формальной логике. Эмпирическая практика описанная неклассическими формальными логиками, не добавляет себе объективности. Это самообман, если не обман. Более того, если классическая формальная логика исполняет регулятивную функцию, расширяя возможности анализа эмпирии, то неклассическая сужает эти возможности до частных проявлений, иногда скатываясь до формализации обычной разговорной речи по поводу каких-то частных случаев, порою и вообще не встречающихся. Формализация завораживает, а результат расстраивает.

 

 Однако основной массой логиков и представителей физических наук (находящихся с начала ХХ в кризисном положении) применение неклассической логики было встречено с воодушевлением, с верой в лёгкое превращение частных результатов практики во всеобщий закон природы. Казалось, что выход найден, хотя оппоненты и называли это безумием. Цитировали высказывание Нильса Бора: «Все мы согласны, что эта теория безумна. Вопрос лишь в том, достаточно ли она безумна, чтобы оказаться еще и верной». В научное обсуждение неклассической физики вошли и теория относительности А. Эйнштейна с геометрией пространства-времени, и Кротовы норы, и Бозон Хиггса (сколько вбухали миллиардов в постройку коллайдера для проверки этой теории и планируют ещё $23 миллиарда), и т.п. И что-то добавит постнеклассическая физика. А за всем этим во всей красе вырисовывается непреодолённый кризис науки. Практика, увы, не критерий истинности, а критерий полезности и иногда временной или кажущейся.

 

Именно это демонстрирует, например, логика квантовой механики. Теории классической физики, описывают факты макромира и микромира, опираясь на законы классической логики, а квантовая физика делает акцент на вероятностные связи и в ней рассуждают, опираясь на совершенно иные схемы мышления. Сторонники квантовой механики считают, что в микромире действует какая-то иная логика. Да ещё и не одна. Так, существует до восьми альтернативных, но корректных с точки зрения математической логики интерпретаций квантовой теории поля. А итог таков: копенгагенская интерпретация фактов ничем не лучше других, но сторонники её были более активны и она рекомендована к преподаванию в вузах [6, с. 19]. Вот и всё, что необходимо для объективности в неклассической логике!

 

Объекты микромира – объективны, и никакой особой логики у квантовой механики не существует  - её объекты описываются либо традиционно-эмпирически (формально-логически), либо требуют диалектической логики, поиска сущности объективно существующего объекта, что и продемонстрировал Платон на примере анализа государства [8]. Итог: истина всегда конкретна. Но выдумки об априоризме, о врождённости и похожести неклассической логики на априорную классическую диалектическую логику (аналог онтологии) [3] натыкаются на свойства эмпирически данного объекта и его понятия (обобщающие абстракции) со всеми вытекающими из этого последствиями.

 

Популярное в сетевой среде выражение "Сферический конь в вакууме" заимствовано из научной лексики и  означает оно нечто идеальное, существующее лишь в теории и совершенно невозможное для применения на практике. Однако, в теории — "живет и работает". Это тот случай, когда люди шутники в науке посмеялись сами над собой, но не поняли, что конь этот стал фактически памятником натурфилософии демократической эпохи с её «псевдонаучными» идеями: теорией относительности, искривлением пространства, кротовыми норами, и т.п. Знаменитый "Кот Шрёдингера" был придуман, для того чтобы показать абсурдность квантовой механики с точки зрения классической формальной логики. Чувствуют физики, что наука в кризисе, но не понимают его причины, понимание невозможности его разрешить приёмами неклассической логики ещё только зреет в физике микро и макромира.

 

Заключение.

 

 Классическая формальная логика Аристотеля и диалектическая логика Платона пережили тысячелетия. Стремительный рост технологий в последние столетия резко расширил объём и глубину исследования природы. Однако методологическая база, как это ни парадоксально, не учитывала достижений античности. Диалектическая логика, заимствованная не из лучших источников была упрощена до эмпирического гераклитизма. Её - теорию о неизменной сущности (объективной реальности) - превратили в учение о развитии (явлении) и в волюнтаризм. Ещё острее стала ощущаться и недостаточность классической формальной логики. Появившаяся неклассическая формальная логика создала только иллюзию решения методологических проблем. В итоге в науке стали появляться всё более и более фантастические теории, на проверку которых тратятся немалые средства.

 

 

                                   Список литературы

 

1. Гегель Г.В.Ф. Энциклопедия философских наук. Т. 1. Наука логики. –  М.: «Мысль», 1974. - 452с.

2. Парменид (Платон) // Википедия. URL: http://wp.wiki-wiki.ru/wp/index.php/%D0%9F%D0%B0%D1%80%D0%BC%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D0%B4_(%D0%9F%D0%BB%D0%B0%D1%82%D0%BE%D0%BD)

3. Перминов В.Я. Философия и основания математики. – М.: Прогресс-Традиция. – 2001. – 320 с.

 4. Платон. Парменид // Платон. Собрание сочинений в 4-х т. Т. 2 / Под ред. А.Ф. Лосева.         М.: Мысль, 1993. С. 346–412.

5. Платон. Тимей // Платон. Собрание сочинений в 4-х т. Т. 3 / Под ред. А.Ф. Лосева. М.: Мысль, 1994. С. 421 – 500.

6. Семёнов В.В. Уроки Платона. Наука и политика. – Пущино. Фотон-Век. – 2011.- 160 с.

7. Семёнов В.В. Логика платоновского «Парменида» и логика Гегеля // Платоновские исследования. Вып. I. Платоновское философское общество. РГГУ – РХГА. Москва – Санкт-Петербург. – 2014. - С. 185 – 198.

8. Семёнов В.В. Республика Платона и её диалектика // Научные достижения и открытия 2021. – Сборник статей XIX Международного научно-исследовательского конкурса. – Пенза. – МЦНС «Наука и просвещение». - 2021. – С. 84 – 87.

 

                                                                                                 © В.В. Семёнов, 20211. Классическая формальная логика.

 

Это – наука о правильном мышлении, её объективные принципы и правила мышления всегда приводят рассуждение к правильным выводам. Это 1) Закон тождества. 2) Закон противоречия. 3) Закон исключённого третьего. 4) Закон достаточного основания. Классическая формальная логика Аристотеля – логика правильного вывода, не противоречащего посылкам, в то же время она отвлекается от содержания объекта, которым может быть хоть реальность, хоть фантазия. Она имплицитно присутствует в обыденной речи в неформализованном виде. Естественно, если речь последовательна. Поэтому она врождённая (априорная), хотя способов её нарушить (не соблюдать) множество.

Закон тождества. В процессе рассуждения, размышления и дискуссии значение обсуждаемого предмета должно быть одно и тоже. В логике один термин - одно значение. А всегда равно А. А = А. Иметь не одно значение – равносильно тому, что нет ни одного значения и нет возможности рассуждать друг с другом и даже с самим собой. Нельзя ничего мыслить, если не мыслить что-нибудь одно. Закон противоречия. Вместе два противоречивых суждения не станут одновременно истинными, в противном случае доказать можно любую формулу, а это уже абсурд. Закон исключённого третьего. Из двух высказываний — «А» или «не А» — одно обязательно является истинным, то есть два суждения, одно из которых формулирует отрицание другого, не могут быть одновременно ложными. Закон исключённого третьего является одним из основополагающих принципов классической математики. Всеобщность и врождённость этих законов в том, что без них человеческая практика невозможна. Они реализуют дедуктивный процесс в оперировании понятиями, причём безразлично какими - обобщающими абстракциями или диалектическими. Внутренние свойства указанных понятий от этого не изменяются.

 

Понятие. Основа логики – понятие, вот его и рассмотрим. Существует два типа понятий. 1. Обобщающие бессодержательные абстракции. 2. Диалектические – содержательные. Однако нововременная культура науки такова, что античное различение их сущности фактически было утрачено. Нет возможности говорить о мире, в котором нет ничего вечного и постоянного (устойчивого, тождественного себе), такой мир не самодостаточный. Платон только подчёркивал распространённую тенденцию, когда говорил, что вечно возникающее и исчезающее – никогда не сущее [5, 27d – 28a].

 

Обобщающие абстракции – отражающие эмпирию, чувственное познание - неотъемлемая часть такого мировосприятия. Уже Сократ показал, что объективное знание нельзя получить в процессах обобщения. Но каждое слово разговорного языка обобщает, т.е. имеет классификационную природу, представляя собой совокупность некоторых общих признаков от обобщаемых объектах. Как понятие практики и её теории оно пустое (например, «лошадность», «чашность» и тому подобное), а смысл обретает благодаря представлениям и образному мышлению. Именно оно и диктует определения для понятий. Многим кажется, что такое определение и есть действительное содержание эмпирических понятий, т.е. их сущность. Однако практика различна и для одного практикующего существенными являются одни свойства, а для другого – другие.

 

В каждой голове своё представление. Для платоно-гегелевской диалектики – это субъективизм. У каждого человека своё субъективное представление (так, абстракцию «дом» один представляет как дворец, а другой – как хижину; или - «движение», которое одного гладит, а другого бьёт). Объективировать это представление невозможно, ибо при уточнении в описании мы пользуемся опять обобщающими абстракциями и чем они более общие, тем дальше даже от представления. Например, математические символы – предельные, т.е. совершенно пустые, абстракции, позволяющие считать «содержанием» любое представление. Но представление – это не логический элемент, а психический процесс формирования или воспроизведения образа предмета или явления, которые здесь и сейчас человек не воспринимает и которые основываются на прошлом опыте субъекта (человека) или его фантазиях. Вопреки убеждениям представителей марксистско-ленинской диалектики (гераклитовской, т.е. эмпирической, по своей сути) – обобщение не приближает к сущности понятия, а выхолащивает его.

 

2. Диалектическая логика.

 

Диалектическая логика Платона. Ею восхищался Гегель, да заодно и списал саму схему изложения и конкретизировал предложенные законы [7]. Но в то же время так и не освоил сущность её методологической функции в «Республике» Платона. Платон использует диалектику, которую он определяет как познание самих сущностей вещей. Минуя ощущения и представления, посредством одного лишь разума он стремится определить сущности вещей, сущность блага. Сущность у Платона, как и у Парменида, неизменна, ей чуждо развитие. Её движение во взаимопереходе противопложностей. Гегель вышел за эти рамки, его идея в своём развитии порождает новые сущности. Именно это понравилось Марксу, когда он гегелевскую диалектику переиначивал на материалистический (а по сути – эмпирический) манер.

 

В последних сочинениях (а «Парменид» и следует считать одним из таких) Платон писал, что качественно отличающиеся друг от друга люди и боги не могут даже знать что-либо друг о друге [4, 134d - e]. В итоге, «Боги» у него стали пониматься как аллегории стихий, законов, а традиционная мифология - низводиться до уровня «мнения толпы». Таким образом, законы причина не всего, а только блага - сверхчувственного материального образования, сущности государства. Это объективно существующая сфера профессиональной деятельности, которую очами не увидишь и руками не пощупаешь. Её полярные силы – множество профессионально ориентированных сфер деятельности. И это тот же парменидовский  материализм в его формальной логике, оперирующей онтологическими категориями. Поэтому всё-таки не Платон, а Парменид отец материализма (как и считал известный английский историк философии Джон Бернет). Конечно, материализма не эмпирического или сенсуалистического, а сверхчувственного, умопостигаемого.

 

Гегель же, «не заморачиваясь» применял по сути платоновскую логику непосредственно к исследованию эмпирического материала, что особенно ярко проявилось в его анализе химической формы материи [1, c. 389 - 392]. И видимо потому, что Платон в последних сочинениях был и атеист, и материалист (с его сверхчувственной материей бытия) [8, с. 86], а Гегель всю жизнь оставался идеалистом. Он хорошо усвоил платоновского «Парменида», но не принял способ диалектического анализа в его «Республике» (описание сверхчувственной материи бытия – блага). В то же время не стоит путать марксистско-ленинскую сенсуалистическую псевдодиалектику (современный гераклитизм) - с последовательной логикой Платона («субстанциальный сверхчувственный материализм»)  и даже Гегеля. Диалектическая логика – логика объективной реальности, бытия, того, что существует само по себе, независимо от нашей практики, ощущения и сознания. Но так как Платон рассматривает душу человека как эйдос (закон), то, естественно, что его диалектическая логика врождённая, только в отличие от формальной, она не регулятивная, а сущностная (способная исследовать объективную реальность, её сущность). Ведь платоновский монизм – плюралистический: к нему он шёл через Мировую душу (высшее идеальное единство, внутренняя субстанция мира), душу человека (подобную Мировой душе) и сущность, субстанцию государства подобную природе души человека.

 

Каждое понятие диалектической логики и сама логика тождественны, ибо соотнесены друг с другом через процедуру снятия. Отсюда диалектическое понятие содержательно и любое понятие может быть развёрнуто в диалектическую логику. И тут ничего нового: краткое изложение диалектической логики (диалектического понятия) Платона дано в Википедии [2], а подробнейший анализ реализован в «Платоновских исследованиях» [7]. Платоновская диалектическая логика, изложенная  в «Пармениде», сразу открещивается от пустых, бессодержательных понятий обобщающего абстрагирования [7, с. 189] и заканчивается, как содержание диалектического понятия. У Гегеля, кстати, диалектическая логика тоже снимается в понятии.

Платон не был первым субстанциалистом, но он решил самую сложную задачу этой философии – создал ее логику, логику диалектического субстанциализма, которая и есть концепция диалектического понятия. Со стороны это выглядит просто: он взял обобщающую абстракцию, отбросил её прежнее значение (классификационное) и наполнил диалектическим содержанием (взаимосвязанными понятиями диалектической логики). Применив принцип снятия, сделал всю конструкцию вневременной. Получилась новая концепция понятия, содержательного понятия, которое возникает не в обобщающем абстрагировании, а в процессе снятия противоположностей, в процессе воспроизведения атрибутов субстанции. Диалектические (разумные, субстанциальные) понятия - это понятия, содержанием каждого из которых является вся логика диалектического субстанциализма [7].

 

Гегель в конкретизации логики пошёл дальше: он результат объединения противоположностей обозначает третьей категорией. Это демонстрирует богатство категориального аппарата гегелевской логики, но принципы её построения - платоновские, причём, самые последовательные. Понятия диалектической логики по сути превращены в омонимы в отношении к аналогично звучащим обобщающим абстракциям. Это обстоятельство нередко сбивает с толку читателя не глубоко вникающего в платоновские и гегелевские построения. Это и причина ложных трактовок платоновского «Парменида» да и «Республики». Следуя развитию платоновской логики, эти диалоги и следовало бы считать последними в его корпусе.

Диалектика тождества противоположностей, тождества, которое справедливо лишь для бытия, субстанции, - вынужденное и единственно возможное движение логики и философии монизма, ибо без этого нет никакой возможности не противореча себе, объяснить мир, причину его существования и устойчивости, и саму возможность его познания. Все попытки в истории философии восстановить вещественно-телесный мир как отдельную от субстанции истинную реальность (или наряду с ней, или вместо неё) всегда страдают алогичностью, впадают в неразрешимые логические противоречия. Преодолевая паралогизмы и абсурд эмпиризма, древнегреческая философия нашла единственный логически последовательный способ рассмотрения мира как определённой конкретной сверхчувственной субстанциальной сущности, в основе которой лежат полярные силы [7, с. 198]. Если от всех сочинений Платона оставить только диалоги «Парменид» и «Республику», то значение его для современности и будущего цивилизации не уменьшится. Он даже станет ближе для современников.

 

3. Неклассическая логика.

 

Классическая логика основывается на принципе, согласно которому каждое высказывание является либо истинным, либо ложным. Это принцип двузначности. Однако двузначность эта условная, или операционная. В классической формальной логике мы имеем дело с дедуктивным выводом , то есть в сущности речь идёт об однозначности, которая исключает любые попытки превратить однозначность в две и более значности. Регулятивная функция в дедуктивном выводе принципиально нового не выдаст, если не было заложено оно явно, как исходная посылка. Она безразлична к содержанию (сущности) посылки и формально рассматривает только её следствия, но для практики это немаловажно.

 

Классической логике противопоставляют многозначные системы. В последних по новому трактуется и дедукция: наряду с истинными и ложными утверждениями допускаются также разного рода «неопределенные» утверждения, учет которых сразу же не только усложняет, но и радикально меняет и концепцию, и методологию. Например, если Парменид, рассуждая об онтологии, опирается фактически на формальную логику и оперирует, диалектическими понятиями: «бытие», «сущее», «логос», «одно», «целокупность» и т.п., то неклассическая логика имеет дело только с обобщающими понятиями эмпирии и сенсуализма. Уже поэтому она не врождённая и не всеобщая.

Логикам в начале ХХ века казалось, что для объективности эмпирических результатов нужно изменить классическую логику. Поначалу взоры логиков были обращены к математике, как к более строгой науке. Доказуемость математики казалась выходом из субъективной сферы эмпиризма. Их не смущало, что такое заблуждение развеял в своё время ещё Зенон. Он с помощью математики опровергал самые очевидные эмпирические истины, которые с помощью математики же могут быть и доказаны. «Математика подобна жерновам, - говорил сотни лет назад Томас Гексли, - что в них засыплешь, то в результате и получишь. И, как не получишь ты доброй муки из отрубей, так исписав страницы формулами, не получишь ты верных выводов из неверных исходных материалов». А Эйнштейн без иронии говаривал, что математика – единственный совершенный способ, позволяющий обвести самого себя вокруг пальца.

 

Неклассические логики – это совокупность логических систем, отличающихся от обычной, классической логики тем, что в них либо не действуют те или иные законы (например, закон исключенного третьего или закон противоречия), или вводится больше, чем два (истина и ложь), истинностных значения, или по каким-то другим критериям. Благодаря этим вариациям возможно построение различных моделей логических выводов и логической истины. Например, закон исключенного третьего строится по схеме "А – неА». То есть, из двух противоречащих суждений одно всегда истинно, другое ложь. Ни о каких множествах в отношении закона исключенного третьего речь идти не может. Однако сторонники неклассической логики придают закону исключенного третьего свойства, ему не присущие. То есть, они придают закону исключенного третьего способность доказывать истинность. Но этот закон не обладает свойствами доказывания. Доказывание - это самостоятельный раздел в логике. И лишь по результатам механизма доказывания мы можем применять закон исключенного третьего. Доказав истинность, допустим "А", мы можем применять закон исключенного третьего и утверждать, что "неА" - ложь. И наоборот. Доказав истинность "неА" мы можем утверждать ложность "А". Если невозможно доказать истинность/ложность "А" или "неА", то закон исключенного третьего вообще не применим к данной ситуации.

 

На этом основании оппоненты предлагают перенести "неклассические логики" в разряд нелогик. Однако в эмпирической практике неклассические логики иногда находят применение, особенно как инструмент решения технических задач (например, Булева алгебра или алгебра логики в вычислительной технике). В то же время попытки объяснить законы природы или объективной реальности заводят неклассические логики в тупик или в фантазии. Тем не менее, пытаясь вытеснить из этой ниши классические интерпретации законов, они претендуют на ту регулятивную роль, которой обладают всеобщие законы классической формальной логики. И, как правило, вызывают обоснованную реакцию оппонентов, логические доводы которых просто игнорируют.

Сфера «законов» неклассической логики - это схемы отдельных эмпирических практик иногда повторяющихся, а иногда уникальных. Поэтому не логика это, а «зоопарк» таких схем, таких описаний (отсутствие общности). Никакой объективности при описании природных явлений (физики) нет и не будет на этом пути. Превращение частных случаев (опытов) в нечто всеобщее порочная практика, в которой обобщающие абстракции не становятся более объективными и содержательными ни в классической, ни в неклассической формальной логике. Эмпирическая практика описанная неклассическими формальными логиками, не добавляет себе объективности. Это самообман, если не обман. Более того, если классическая формальная логика исполняет регулятивную функцию, расширяя возможности анализа эмпирии, то неклассическая сужает эти возможности до частных проявлений, иногда скатываясь до формализации обычной разговорной речи по поводу каких-то частных случаев, порою и вообще не встречающихся. Формализация завораживает, а результат расстраивает.

 

 Однако основной массой логиков и представителей физических наук (находящихся с начала ХХ в кризисном положении) применение неклассической логики было встречено с воодушевлением, с верой в лёгкое превращение частных результатов практики во всеобщий закон природы. Казалось, что выход найден, хотя оппоненты и называли это безумием. Цитировали высказывание Нильса Бора: «Все мы согласны, что эта теория безумна. Вопрос лишь в том, достаточно ли она безумна, чтобы оказаться еще и верной». В научное обсуждение неклассической физики вошли и теория относительности А. Эйнштейна с геометрией пространства-времени, и Кротовы норы, и Бозон Хиггса (сколько вбухали миллиардов в постройку коллайдера для проверки этой теории и планируют ещё $23 миллиарда), и т.п. И что-то добавит постнеклассическая физика. А за всем этим во всей красе вырисовывается непреодолённый кризис науки. Практика, увы, не критерий истинности, а критерий полезности и иногда временной или кажущейся.

 

Именно это демонстрирует, например, логика квантовой механики. Теории классической физики, описывают факты макромира и микромира, опираясь на законы классической логики, а квантовая физика делает акцент на вероятностные связи и в ней рассуждают, опираясь на совершенно иные схемы мышления. Сторонники квантовой механики считают, что в микромире действует какая-то иная логика. Да ещё и не одна. Так, существует до восьми альтернативных, но корректных с точки зрения математической логики интерпретаций квантовой теории поля. А итог таков: копенгагенская интерпретация фактов ничем не лучше других, но сторонники её были более активны и она рекомендована к преподаванию в вузах [6, с. 19]. Вот и всё, что необходимо для объективности в неклассической логике!

 

Объекты микромира – объективны, и никакой особой логики у квантовой механики не существует  - её объекты описываются либо традиционно-эмпирически (формально-логически), либо требуют диалектической логики, поиска сущности объективно существующего объекта, что и продемонстрировал Платон на примере анализа государства [8]. Итог: истина всегда конкретна. Но выдумки об априоризме, о врождённости и похожести неклассической логики на априорную классическую диалектическую логику (аналог онтологии) [3] натыкаются на свойства эмпирически данного объекта и его понятия (обобщающие абстракции) со всеми вытекающими из этого последствиями.

 

Популярное в сетевой среде выражение "Сферический конь в вакууме" заимствовано из научной лексики и  означает оно нечто идеальное, существующее лишь в теории и совершенно невозможное для применения на практике. Однако, в теории — "живет и работает". Это тот случай, когда люди шутники в науке посмеялись сами над собой, но не поняли, что конь этот стал фактически памятником натурфилософии демократической эпохи с её «псевдонаучными» идеями: теорией относительности, искривлением пространства, кротовыми норами, и т.п. Знаменитый "Кот Шрёдингера" был придуман, для того чтобы показать абсурдность квантовой механики с точки зрения классической формальной логики. Чувствуют физики, что наука в кризисе, но не понимают его причины, понимание невозможности его разрешить приёмами неклассической логики ещё только зреет в физике микро и макромира.

 

Заключение.

 

 Классическая формальная логика Аристотеля и диалектическая логика Платона пережили тысячелетия. Стремительный рост технологий в последние столетия резко расширил объём и глубину исследования природы. Однако методологическая база, как это ни парадоксально, не учитывала достижений античности. Диалектическая логика, заимствованная не из лучших источников была упрощена до эмпирического гераклитизма. Её - теорию о неизменной сущности (объективной реальности) - превратили в учение о развитии (явлении) и в волюнтаризм. Ещё острее стала ощущаться и недостаточность классической формальной логики. Появившаяся неклассическая формальная логика создала только иллюзию решения методологических проблем. В итоге в науке стали появляться всё более и более фантастические теории, на проверку которых тратятся немалые средства.

 

 

                                   Список литературы

 

1. Гегель Г.В.Ф. Энциклопедия философских наук. Т. 1. Наука логики. –  М.: «Мысль», 1974. - 452с.

2. Парменид (Платон) // Википедия. URL: http://wp.wiki-wiki.ru/wp/index.php/%D0%9F%D0%B0%D1%80%D0%BC%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D0%B4_(%D0%9F%D0%BB%D0%B0%D1%82%D0%BE%D0%BD)

3. Перминов В.Я. Философия и основания математики. – М.: Прогресс-Традиция. – 2001. – 320 с.

 4. Платон. Парменид // Платон. Собрание сочинений в 4-х т. Т. 2 / Под ред. А.Ф. Лосева.         М.: Мысль, 1993. С. 346–412.

5. Платон. Тимей // Платон. Собрание сочинений в 4-х т. Т. 3 / Под ред. А.Ф. Лосева. М.: Мысль, 1994. С. 421 – 500.

6. Семёнов В.В. Уроки Платона. Наука и политика. – Пущино. Фотон-Век. – 2011.- 160 с.

7. Семёнов В.В. Логика платоновского «Парменида» и логика Гегеля // Платоновские исследования. Вып. I. Платоновское философское общество. РГГУ – РХГА. Москва – Санкт-Петербург. – 2014. - С. 185 – 198.

8. Семёнов В.В. Республика Платона и её диалектика // Научные достижения и открытия 2021. – Сборник статей XIX Международного научно-исследовательского конкурса. – Пенза. – МЦНС «Наука и просвещение». - 2021. – С. 84 – 87.

 

                                                                                                 © В.В. Семёнов, 20211.

Классическая формальная логика.

 

Это – наука о правильном мышлении, её объективные принципы и правила мышления всегда приводят рассуждение к правильным выводам. Это 1) Закон тождества. 2) Закон противоречия. 3) Закон исключённого третьего. 4) Закон достаточного основания. Классическая формальная логика Аристотеля – логика правильного вывода, не противоречащего посылкам, в то же время она отвлекается от содержания объекта, которым может быть хоть реальность, хоть фантазия. Она имплицитно присутствует в обыденной речи в неформализованном виде. Естественно, если речь последовательна. Поэтому она врождённая (априорная), хотя способов её нарушить (не соблюдать) множество.

Закон тождества. В процессе рассуждения, размышления и дискуссии значение обсуждаемого предмета должно быть одно и тоже. В логике один термин - одно значение. А всегда равно А. А = А. Иметь не одно значение – равносильно тому, что нет ни одного значения и нет возможности рассуждать друг с другом и даже с самим собой. Нельзя ничего мыслить, если не мыслить что-нибудь одно. Закон противоречия. Вместе два противоречивых суждения не станут одновременно истинными, в противном случае доказать можно любую формулу, а это уже абсурд. Закон исключённого третьего. Из двух высказываний — «А» или «не А» — одно обязательно является истинным, то есть два суждения, одно из которых формулирует отрицание другого, не могут быть одновременно ложными. Закон исключённого третьего является одним из основополагающих принципов классической математики. Всеобщность и врождённость этих законов в том, что без них человеческая практика невозможна. Они реализуют дедуктивный процесс в оперировании понятиями, причём безразлично какими - обобщающими абстракциями или диалектическими. Внутренние свойства указанных понятий от этого не изменяются.

 

Понятие. Основа логики – понятие, вот его и рассмотрим. Существует два типа понятий. 1. Обобщающие бессодержательные абстракции. 2. Диалектические – содержательные. Однако нововременная культура науки такова, что античное различение их сущности фактически было утрачено. Нет возможности говорить о мире, в котором нет ничего вечного и постоянного (устойчивого, тождественного себе), такой мир не самодостаточный. Платон только подчёркивал распространённую тенденцию, когда говорил, что вечно возникающее и исчезающее – никогда не сущее [5, 27d – 28a].

 

Обобщающие абстракции – отражающие эмпирию, чувственное познание - неотъемлемая часть такого мировосприятия. Уже Сократ показал, что объективное знание нельзя получить в процессах обобщения. Но каждое слово разговорного языка обобщает, т.е. имеет классификационную природу, представляя собой совокупность некоторых общих признаков от обобщаемых объектах. Как понятие практики и её теории оно пустое (например, «лошадность», «чашность» и тому подобное), а смысл обретает благодаря представлениям и образному мышлению. Именно оно и диктует определения для понятий. Многим кажется, что такое определение и есть действительное содержание эмпирических понятий, т.е. их сущность. Однако практика различна и для одного практикующего существенными являются одни свойства, а для другого – другие.

 

В каждой голове своё представление. Для платоно-гегелевской диалектики – это субъективизм. У каждого человека своё субъективное представление (так, абстракцию «дом» один представляет как дворец, а другой – как хижину; или - «движение», которое одного гладит, а другого бьёт). Объективировать это представление невозможно, ибо при уточнении в описании мы пользуемся опять обобщающими абстракциями и чем они более общие, тем дальше даже от представления. Например, математические символы – предельные, т.е. совершенно пустые, абстракции, позволяющие считать «содержанием» любое представление. Но представление – это не логический элемент, а психический процесс формирования или воспроизведения образа предмета или явления, которые здесь и сейчас человек не воспринимает и которые основываются на прошлом опыте субъекта (человека) или его фантазиях. Вопреки убеждениям представителей марксистско-ленинской диалектики (гераклитовской, т.е. эмпирической, по своей сути) – обобщение не приближает к сущности понятия, а выхолащивает его.

 

2. Диалектическая логика.

 

Диалектическая логика Платона. Ею восхищался Гегель, да заодно и списал саму схему изложения и конкретизировал предложенные законы [7]. Но в то же время так и не освоил сущность её методологической функции в «Республике» Платона. Платон использует диалектику, которую он определяет как познание самих сущностей вещей. Минуя ощущения и представления, посредством одного лишь разума он стремится определить сущности вещей, сущность блага. Сущность у Платона, как и у Парменида, неизменна, ей чуждо развитие. Её движение во взаимопереходе противопложностей. Гегель вышел за эти рамки, его идея в своём развитии порождает новые сущности. Именно это понравилось Марксу, когда он гегелевскую диалектику переиначивал на материалистический (а по сути – эмпирический) манер.

 

В последних сочинениях (а «Парменид» и следует считать одним из таких) Платон писал, что качественно отличающиеся друг от друга люди и боги не могут даже знать что-либо друг о друге [4, 134d - e]. В итоге, «Боги» у него стали пониматься как аллегории стихий, законов, а традиционная мифология - низводиться до уровня «мнения толпы». Таким образом, законы причина не всего, а только блага - сверхчувственного материального образования, сущности государства. Это объективно существующая сфера профессиональной деятельности, которую очами не увидишь и руками не пощупаешь. Её полярные силы – множество профессионально ориентированных сфер деятельности. И это тот же парменидовский  материализм в его формальной логике, оперирующей онтологическими категориями. Поэтому всё-таки не Платон, а Парменид отец материализма (как и считал известный английский историк философии Джон Бернет). Конечно, материализма не эмпирического или сенсуалистического, а сверхчувственного, умопостигаемого.

 

Гегель же, «не заморачиваясь» применял по сути платоновскую логику непосредственно к исследованию эмпирического материала, что особенно ярко проявилось в его анализе химической формы материи [1, c. 389 - 392]. И видимо потому, что Платон в последних сочинениях был и атеист, и материалист (с его сверхчувственной материей бытия) [8, с. 86], а Гегель всю жизнь оставался идеалистом. Он хорошо усвоил платоновского «Парменида», но не принял способ диалектического анализа в его «Республике» (описание сверхчувственной материи бытия – блага). В то же время не стоит путать марксистско-ленинскую сенсуалистическую псевдодиалектику (современный гераклитизм) - с последовательной логикой Платона («субстанциальный сверхчувственный материализм»)  и даже Гегеля. Диалектическая логика – логика объективной реальности, бытия, того, что существует само по себе, независимо от нашей практики, ощущения и сознания. Но так как Платон рассматривает душу человека как эйдос (закон), то, естественно, что его диалектическая логика врождённая, только в отличие от формальной, она не регулятивная, а сущностная (способная исследовать объективную реальность, её сущность). Ведь платоновский монизм – плюралистический: к нему он шёл через Мировую душу (высшее идеальное единство, внутренняя субстанция мира), душу человека (подобную Мировой душе) и сущность, субстанцию государства подобную природе души человека.

 

Каждое понятие диалектической логики и сама логика тождественны, ибо соотнесены друг с другом через процедуру снятия. Отсюда диалектическое понятие содержательно и любое понятие может быть развёрнуто в диалектическую логику. И тут ничего нового: краткое изложение диалектической логики (диалектического понятия) Платона дано в Википедии [2], а подробнейший анализ реализован в «Платоновских исследованиях» [7]. Платоновская диалектическая логика, изложенная  в «Пармениде», сразу открещивается от пустых, бессодержательных понятий обобщающего абстрагирования [7, с. 189] и заканчивается, как содержание диалектического понятия. У Гегеля, кстати, диалектическая логика тоже снимается в понятии.

Платон не был первым субстанциалистом, но он решил самую сложную задачу этой философии – создал ее логику, логику диалектического субстанциализма, которая и есть концепция диалектического понятия. Со стороны это выглядит просто: он взял обобщающую абстракцию, отбросил её прежнее значение (классификационное) и наполнил диалектическим содержанием (взаимосвязанными понятиями диалектической логики). Применив принцип снятия, сделал всю конструкцию вневременной. Получилась новая концепция понятия, содержательного понятия, которое возникает не в обобщающем абстрагировании, а в процессе снятия противоположностей, в процессе воспроизведения атрибутов субстанции. Диалектические (разумные, субстанциальные) понятия - это понятия, содержанием каждого из которых является вся логика диалектического субстанциализма [7].

 

Гегель в конкретизации логики пошёл дальше: он результат объединения противоположностей обозначает третьей категорией. Это демонстрирует богатство категориального аппарата гегелевской логики, но принципы её построения - платоновские, причём, самые последовательные. Понятия диалектической логики по сути превращены в омонимы в отношении к аналогично звучащим обобщающим абстракциям. Это обстоятельство нередко сбивает с толку читателя не глубоко вникающего в платоновские и гегелевские построения. Это и причина ложных трактовок платоновского «Парменида» да и «Республики». Следуя развитию платоновской логики, эти диалоги и следовало бы считать последними в его корпусе.

Диалектика тождества противоположностей, тождества, которое справедливо лишь для бытия, субстанции, - вынужденное и единственно возможное движение логики и философии монизма, ибо без этого нет никакой возможности не противореча себе, объяснить мир, причину его существования и устойчивости, и саму возможность его познания. Все попытки в истории философии восстановить вещественно-телесный мир как отдельную от субстанции истинную реальность (или наряду с ней, или вместо неё) всегда страдают алогичностью, впадают в неразрешимые логические противоречия. Преодолевая паралогизмы и абсурд эмпиризма, древнегреческая философия нашла единственный логически последовательный способ рассмотрения мира как определённой конкретной сверхчувственной субстанциальной сущности, в основе которой лежат полярные силы [7, с. 198]. Если от всех сочинений Платона оставить только диалоги «Парменид» и «Республику», то значение его для современности и будущего цивилизации не уменьшится. Он даже станет ближе для современников.

 

3. Неклассическая логика.

 

Классическая логика основывается на принципе, согласно которому каждое высказывание является либо истинным, либо ложным. Это принцип двузначности. Однако двузначность эта условная, или операционная. В классической формальной логике мы имеем дело с дедуктивным выводом , то есть в сущности речь идёт об однозначности, которая исключает любые попытки превратить однозначность в две и более значности. Регулятивная функция в дедуктивном выводе принципиально нового не выдаст, если не было заложено оно явно, как исходная посылка. Она безразлична к содержанию (сущности) посылки и формально рассматривает только её следствия, но для практики это немаловажно.

 

Классической логике противопоставляют многозначные системы. В последних по новому трактуется и дедукция: наряду с истинными и ложными утверждениями допускаются также разного рода «неопределенные» утверждения, учет которых сразу же не только усложняет, но и радикально меняет и концепцию, и методологию. Например, если Парменид, рассуждая об онтологии, опирается фактически на формальную логику и оперирует, диалектическими понятиями: «бытие», «сущее», «логос», «одно», «целокупность» и т.п., то неклассическая логика имеет дело только с обобщающими понятиями эмпирии и сенсуализма. Уже поэтому она не врождённая и не всеобщая.

Логикам в начале ХХ века казалось, что для объективности эмпирических результатов нужно изменить классическую логику. Поначалу взоры логиков были обращены к математике, как к более строгой науке. Доказуемость математики казалась выходом из субъективной сферы эмпиризма. Их не смущало, что такое заблуждение развеял в своё время ещё Зенон. Он с помощью математики опровергал самые очевидные эмпирические истины, которые с помощью математики же могут быть и доказаны. «Математика подобна жерновам, - говорил сотни лет назад Томас Гексли, - что в них засыплешь, то в результате и получишь. И, как не получишь ты доброй муки из отрубей, так исписав страницы формулами, не получишь ты верных выводов из неверных исходных материалов». А Эйнштейн без иронии говаривал, что математика – единственный совершенный способ, позволяющий обвести самого себя вокруг пальца.

 

Неклассические логики – это совокупность логических систем, отличающихся от обычной, классической логики тем, что в них либо не действуют те или иные законы (например, закон исключенного третьего или закон противоречия), или вводится больше, чем два (истина и ложь), истинностных значения, или по каким-то другим критериям. Благодаря этим вариациям возможно построение различных моделей логических выводов и логической истины. Например, закон исключенного третьего строится по схеме "А – неА». То есть, из двух противоречащих суждений одно всегда истинно, другое ложь. Ни о каких множествах в отношении закона исключенного третьего речь идти не может. Однако сторонники неклассической логики придают закону исключенного третьего свойства, ему не присущие. То есть, они придают закону исключенного третьего способность доказывать истинность. Но этот закон не обладает свойствами доказывания. Доказывание - это самостоятельный раздел в логике. И лишь по результатам механизма доказывания мы можем применять закон исключенного третьего. Доказав истинность, допустим "А", мы можем применять закон исключенного третьего и утверждать, что "неА" - ложь. И наоборот. Доказав истинность "неА" мы можем утверждать ложность "А". Если невозможно доказать истинность/ложность "А" или "неА", то закон исключенного третьего вообще не применим к данной ситуации.

 

На этом основании оппоненты предлагают перенести "неклассические логики" в разряд нелогик. Однако в эмпирической практике неклассические логики иногда находят применение, особенно как инструмент решения технических задач (например, Булева алгебра или алгебра логики в вычислительной технике). В то же время попытки объяснить законы природы или объективной реальности заводят неклассические логики в тупик или в фантазии. Тем не менее, пытаясь вытеснить из этой ниши классические интерпретации законов, они претендуют на ту регулятивную роль, которой обладают всеобщие законы классической формальной логики. И, как правило, вызывают обоснованную реакцию оппонентов, логические доводы которых просто игнорируют.

Сфера «законов» неклассической логики - это схемы отдельных эмпирических практик иногда повторяющихся, а иногда уникальных. Поэтому не логика это, а «зоопарк» таких схем, таких описаний (отсутствие общности). Никакой объективности при описании природных явлений (физики) нет и не будет на этом пути. Превращение частных случаев (опытов) в нечто всеобщее порочная практика, в которой обобщающие абстракции не становятся более объективными и содержательными ни в классической, ни в неклассической формальной логике. Эмпирическая практика описанная неклассическими формальными логиками, не добавляет себе объективности. Это самообман, если не обман. Более того, если классическая формальная логика исполняет регулятивную функцию, расширяя возможности анализа эмпирии, то неклассическая сужает эти возможности до частных проявлений, иногда скатываясь до формализации обычной разговорной речи по поводу каких-то частных случаев, порою и вообще не встречающихся. Формализация завораживает, а результат расстраивает.

 

 Однако основной массой логиков и представителей физических наук (находящихся с начала ХХ в кризисном положении) применение неклассической логики было встречено с воодушевлением, с верой в лёгкое превращение частных результатов практики во всеобщий закон природы. Казалось, что выход найден, хотя оппоненты и называли это безумием. Цитировали высказывание Нильса Бора: «Все мы согласны, что эта теория безумна. Вопрос лишь в том, достаточно ли она безумна, чтобы оказаться еще и верной». В научное обсуждение неклассической физики вошли и теория относительности А. Эйнштейна с геометрией пространства-времени, и Кротовы норы, и Бозон Хиггса (сколько вбухали миллиардов в постройку коллайдера для проверки этой теории и планируют ещё $23 миллиарда), и т.п. И что-то добавит постнеклассическая физика. А за всем этим во всей красе вырисовывается непреодолённый кризис науки. Практика, увы, не критерий истинности, а критерий полезности и иногда временной или кажущейся.

 

Именно это демонстрирует, например, логика квантовой механики. Теории классической физики, описывают факты макромира и микромира, опираясь на законы классической логики, а квантовая физика делает акцент на вероятностные связи и в ней рассуждают, опираясь на совершенно иные схемы мышления. Сторонники квантовой механики считают, что в микромире действует какая-то иная логика. Да ещё и не одна. Так, существует до восьми альтернативных, но корректных с точки зрения математической логики интерпретаций квантовой теории поля. А итог таков: копенгагенская интерпретация фактов ничем не лучше других, но сторонники её были более активны и она рекомендована к преподаванию в вузах [6, с. 19]. Вот и всё, что необходимо для объективности в неклассической логике!

 

Объекты микромира – объективны, и никакой особой логики у квантовой механики не существует  - её объекты описываются либо традиционно-эмпирически (формально-логически), либо требуют диалектической логики, поиска сущности объективно существующего объекта, что и продемонстрировал Платон на примере анализа государства [8]. Итог: истина всегда конкретна. Но выдумки об априоризме, о врождённости и похожести неклассической логики на априорную классическую диалектическую логику (аналог онтологии) [3] натыкаются на свойства эмпирически данного объекта и его понятия (обобщающие абстракции) со всеми вытекающими из этого последствиями.

 

Популярное в сетевой среде выражение "Сферический конь в вакууме" заимствовано из научной лексики и  означает оно нечто идеальное, существующее лишь в теории и совершенно невозможное для применения на практике. Однако, в теории — "живет и работает". Это тот случай, когда люди шутники в науке посмеялись сами над собой, но не поняли, что конь этот стал фактически памятником натурфилософии демократической эпохи с её «псевдонаучными» идеями: теорией относительности, искривлением пространства, кротовыми норами, и т.п. Знаменитый "Кот Шрёдингера" был придуман, для того чтобы показать абсурдность квантовой механики с точки зрения классической формальной логики. Чувствуют физики, что наука в кризисе, но не понимают его причины, понимание невозможности его разрешить приёмами неклассической логики ещё только зреет в физике микро и макромира.

 

Заключение.

 

 Классическая формальная логика Аристотеля и диалектическая логика Платона пережили тысячелетия. Стремительный рост технологий в последние столетия резко расширил объём и глубину исследования природы. Однако методологическая база, как это ни парадоксально, не учитывала достижений античности. Диалектическая логика, заимствованная не из лучших источников была упрощена до эмпирического гераклитизма. Её - теорию о неизменной сущности (объективной реальности) - превратили в учение о развитии (явлении) и в волюнтаризм. Ещё острее стала ощущаться и недостаточность классической формальной логики. Появившаяся неклассическая формальная логика создала только иллюзию решения методологических проблем. В итоге в науке стали появляться всё более и более фантастические теории, на проверку которых тратятся немалые средства.

 

 

                                   Список литературы

 

1. Гегель Г.В.Ф. Энциклопедия философских наук. Т. 1. Наука логики. –  М.: «Мысль», 1974. - 452с.

2. Парменид (Платон) // Википедия. URL: http://wp.wiki-wiki.ru/wp/index.php/%D0%9F%D0%B0%D1%80%D0%BC%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D0%B4_(%D0%9F%D0%BB%D0%B0%D1%82%D0%BE%D0%BD)

3. Перминов В.Я. Философия и основания математики. – М.: Прогресс-Традиция. – 2001. – 320 с.

 4. Платон. Парменид // Платон. Собрание сочинений в 4-х т. Т. 2 / Под ред. А.Ф. Лосева.         М.: Мысль, 1993. С. 346–412.

5. Платон. Тимей // Платон. Собрание сочинений в 4-х т. Т. 3 / Под ред. А.Ф. Лосева. М.: Мысль, 1994. С. 421 – 500.

6. Семёнов В.В. Уроки Платона. Наука и политика. – Пущино. Фотон-Век. – 2011.- 160 с.

7. Семёнов В.В. Логика платоновского «Парменида» и логика Гегеля // Платоновские исследования. Вып. I. Платоновское философское общество. РГГУ – РХГА. Москва – Санкт-Петербург. – 2014. - С. 185 – 198.

8. Семёнов В.В. Республика Платона и её диалектика // Научные достижения и открытия 2021. – Сборник статей XIX Международного научно-исследовательского конкурса. – Пенза. – МЦНС «Наука и просвещение». - 2021. – С. 84 – 87.

 

                                                                                                 © В.В. Семёнов, 20211. Классическая формальная логика.

 

Это – наука о правильном мышлении, её объективные принципы и правила мышления всегда приводят рассуждение к правильным выводам. Это 1) Закон тождества. 2) Закон противоречия. 3) Закон исключённого третьего. 4) Закон достаточного основания. Классическая формальная логика Аристотеля – логика правильного вывода, не противоречащего посылкам, в то же время она отвлекается от содержания объекта, которым может быть хоть реальность, хоть фантазия. Она имплицитно присутствует в обыденной речи в неформализованном виде. Естественно, если речь последовательна. Поэтому она врождённая (априорная), хотя способов её нарушить (не соблюдать) множество.

Закон тождества. В процессе рассуждения, размышления и дискуссии значение обсуждаемого предмета должно быть одно и тоже. В логике один термин - одно значение. А всегда равно А. А = А. Иметь не одно значение – равносильно тому, что нет ни одного значения и нет возможности рассуждать друг с другом и даже с самим собой. Нельзя ничего мыслить, если не мыслить что-нибудь одно. Закон противоречия. Вместе два противоречивых суждения не станут одновременно истинными, в противном случае доказать можно любую формулу, а это уже абсурд. Закон исключённого третьего. Из двух высказываний — «А» или «не А» — одно обязательно является истинным, то есть два суждения, одно из которых формулирует отрицание другого, не могут быть одновременно ложными. Закон исключённого третьего является одним из основополагающих принципов классической математики. Всеобщность и врождённость этих законов в том, что без них человеческая практика невозможна. Они реализуют дедуктивный процесс в оперировании понятиями, причём безразлично какими - обобщающими абстракциями или диалектическими. Внутренние свойства указанных понятий от этого не изменяются.

 

Понятие. Основа логики – понятие, вот его и рассмотрим. Существует два типа понятий. 1. Обобщающие бессодержательные абстракции. 2. Диалектические – содержательные. Однако нововременная культура науки такова, что античное различение их сущности фактически было утрачено. Нет возможности говорить о мире, в котором нет ничего вечного и постоянного (устойчивого, тождественного себе), такой мир не самодостаточный. Платон только подчёркивал распространённую тенденцию, когда говорил, что вечно возникающее и исчезающее – никогда не сущее [5, 27d – 28a].

 

Обобщающие абстракции – отражающие эмпирию, чувственное познание - неотъемлемая часть такого мировосприятия. Уже Сократ показал, что объективное знание нельзя получить в процессах обобщения. Но каждое слово разговорного языка обобщает, т.е. имеет классификационную природу, представляя собой совокупность некоторых общих признаков от обобщаемых объектах. Как понятие практики и её теории оно пустое (например, «лошадность», «чашность» и тому подобное), а смысл обретает благодаря представлениям и образному мышлению. Именно оно и диктует определения для понятий. Многим кажется, что такое определение и есть действительное содержание эмпирических понятий, т.е. их сущность. Однако практика различна и для одного практикующего существенными являются одни свойства, а для другого – другие.

 

В каждой голове своё представление. Для платоно-гегелевской диалектики – это субъективизм. У каждого человека своё субъективное представление (так, абстракцию «дом» один представляет как дворец, а другой – как хижину; или - «движение», которое одного гладит, а другого бьёт). Объективировать это представление невозможно, ибо при уточнении в описании мы пользуемся опять обобщающими абстракциями и чем они более общие, тем дальше даже от представления. Например, математические символы – предельные, т.е. совершенно пустые, абстракции, позволяющие считать «содержанием» любое представление. Но представление – это не логический элемент, а психический процесс формирования или воспроизведения образа предмета или явления, которые здесь и сейчас человек не воспринимает и которые основываются на прошлом опыте субъекта (человека) или его фантазиях. Вопреки убеждениям представителей марксистско-ленинской диалектики (гераклитовской, т.е. эмпирической, по своей сути) – обобщение не приближает к сущности понятия, а выхолащивает его.

 

2. Диалектическая логика.

 

Диалектическая логика Платона. Ею восхищался Гегель, да заодно и списал саму схему изложения и конкретизировал предложенные законы [7]. Но в то же время так и не освоил сущность её методологической функции в «Республике» Платона. Платон использует диалектику, которую он определяет как познание самих сущностей вещей. Минуя ощущения и представления, посредством одного лишь разума он стремится определить сущности вещей, сущность блага. Сущность у Платона, как и у Парменида, неизменна, ей чуждо развитие. Её движение во взаимопереходе противопложностей. Гегель вышел за эти рамки, его идея в своём развитии порождает новые сущности. Именно это понравилось Марксу, когда он гегелевскую диалектику переиначивал на материалистический (а по сути – эмпирический) манер.

 

В последних сочинениях (а «Парменид» и следует считать одним из таких) Платон писал, что качественно отличающиеся друг от друга люди и боги не могут даже знать что-либо друг о друге [4, 134d - e]. В итоге, «Боги» у него стали пониматься как аллегории стихий, законов, а традиционная мифология - низводиться до уровня «мнения толпы». Таким образом, законы причина не всего, а только блага - сверхчувственного материального образования, сущности государства. Это объективно существующая сфера профессиональной деятельности, которую очами не увидишь и руками не пощупаешь. Её полярные силы – множество профессионально ориентированных сфер деятельности. И это тот же парменидовский  материализм в его формальной логике, оперирующей онтологическими категориями. Поэтому всё-таки не Платон, а Парменид отец материализма (как и считал известный английский историк философии Джон Бернет). Конечно, материализма не эмпирического или сенсуалистического, а сверхчувственного, умопостигаемого.

 

Гегель же, «не заморачиваясь» применял по сути платоновскую логику непосредственно к исследованию эмпирического материала, что особенно ярко проявилось в его анализе химической формы материи [1, c. 389 - 392]. И видимо потому, что Платон в последних сочинениях был и атеист, и материалист (с его сверхчувственной материей бытия) [8, с. 86], а Гегель всю жизнь оставался идеалистом. Он хорошо усвоил платоновского «Парменида», но не принял способ диалектического анализа в его «Республике» (описание сверхчувственной материи бытия – блага). В то же время не стоит путать марксистско-ленинскую сенсуалистическую псевдодиалектику (современный гераклитизм) - с последовательной логикой Платона («субстанциальный сверхчувственный материализм»)  и даже Гегеля. Диалектическая логика – логика объективной реальности, бытия, того, что существует само по себе, независимо от нашей практики, ощущения и сознания. Но так как Платон рассматривает душу человека как эйдос (закон), то, естественно, что его диалектическая логика врождённая, только в отличие от формальной, она не регулятивная, а сущностная (способная исследовать объективную реальность, её сущность). Ведь платоновский монизм – плюралистический: к нему он шёл через Мировую душу (высшее идеальное единство, внутренняя субстанция мира), душу человека (подобную Мировой душе) и сущность, субстанцию государства подобную природе души человека.

 

Каждое понятие диалектической логики и сама логика тождественны, ибо соотнесены друг с другом через процедуру снятия. Отсюда диалектическое понятие содержательно и любое понятие может быть развёрнуто в диалектическую логику. И тут ничего нового: краткое изложение диалектической логики (диалектического понятия) Платона дано в Википедии [2], а подробнейший анализ реализован в «Платоновских исследованиях» [7]. Платоновская диалектическая логика, изложенная  в «Пармениде», сразу открещивается от пустых, бессодержательных понятий обобщающего абстрагирования [7, с. 189] и заканчивается, как содержание диалектического понятия. У Гегеля, кстати, диалектическая логика тоже снимается в понятии.

Платон не был первым субстанциалистом, но он решил самую сложную задачу этой философии – создал ее логику, логику диалектического субстанциализма, которая и есть концепция диалектического понятия. Со стороны это выглядит просто: он взял обобщающую абстракцию, отбросил её прежнее значение (классификационное) и наполнил диалектическим содержанием (взаимосвязанными понятиями диалектической логики). Применив принцип снятия, сделал всю конструкцию вневременной. Получилась новая концепция понятия, содержательного понятия, которое возникает не в обобщающем абстрагировании, а в процессе снятия противоположностей, в процессе воспроизведения атрибутов субстанции. Диалектические (разумные, субстанциальные) понятия - это понятия, содержанием каждого из которых является вся логика диалектического субстанциализма [7].

 

Гегель в конкретизации логики пошёл дальше: он результат объединения противоположностей обозначает третьей категорией. Это демонстрирует богатство категориального аппарата гегелевской логики, но принципы её построения - платоновские, причём, самые последовательные. Понятия диалектической логики по сути превращены в омонимы в отношении к аналогично звучащим обобщающим абстракциям. Это обстоятельство нередко сбивает с толку читателя не глубоко вникающего в платоновские и гегелевские построения. Это и причина ложных трактовок платоновского «Парменида» да и «Республики». Следуя развитию платоновской логики, эти диалоги и следовало бы считать последними в его корпусе.

Диалектика тождества противоположностей, тождества, которое справедливо лишь для бытия, субстанции, - вынужденное и единственно возможное движение логики и философии монизма, ибо без этого нет никакой возможности не противореча себе, объяснить мир, причину его существования и устойчивости, и саму возможность его познания. Все попытки в истории философии восстановить вещественно-телесный мир как отдельную от субстанции истинную реальность (или наряду с ней, или вместо неё) всегда страдают алогичностью, впадают в неразрешимые логические противоречия. Преодолевая паралогизмы и абсурд эмпиризма, древнегреческая философия нашла единственный логически последовательный способ рассмотрения мира как определённой конкретной сверхчувственной субстанциальной сущности, в основе которой лежат полярные силы [7, с. 198]. Если от всех сочинений Платона оставить только диалоги «Парменид» и «Республику», то значение его для современности и будущего цивилизации не уменьшится. Он даже станет ближе для современников.

 

3. Неклассическая логика.

 

Классическая логика основывается на принципе, согласно которому каждое высказывание является либо истинным, либо ложным. Это принцип двузначности. Однако двузначность эта условная, или операционная. В классической формальной логике мы имеем дело с дедуктивным выводом , то есть в сущности речь идёт об однозначности, которая исключает любые попытки превратить однозначность в две и более значности. Регулятивная функция в дедуктивном выводе принципиально нового не выдаст, если не было заложено оно явно, как исходная посылка. Она безразлична к содержанию (сущности) посылки и формально рассматривает только её следствия, но для практики это немаловажно.

 

Классической логике противопоставляют многозначные системы. В последних по новому трактуется и дедукция: наряду с истинными и ложными утверждениями допускаются также разного рода «неопределенные» утверждения, учет которых сразу же не только усложняет, но и радикально меняет и концепцию, и методологию. Например, если Парменид, рассуждая об онтологии, опирается фактически на формальную логику и оперирует, диалектическими понятиями: «бытие», «сущее», «логос», «одно», «целокупность» и т.п., то неклассическая логика имеет дело только с обобщающими понятиями эмпирии и сенсуализма. Уже поэтому она не врождённая и не всеобщая.

Логикам в начале ХХ века казалось, что для объективности эмпирических результатов нужно изменить классическую логику. Поначалу взоры логиков были обращены к математике, как к более строгой науке. Доказуемость математики казалась выходом из субъективной сферы эмпиризма. Их не смущало, что такое заблуждение развеял в своё время ещё Зенон. Он с помощью математики опровергал самые очевидные эмпирические истины, которые с помощью математики же могут быть и доказаны. «Математика подобна жерновам, - говорил сотни лет назад Томас Гексли, - что в них засыплешь, то в результате и получишь. И, как не получишь ты доброй муки из отрубей, так исписав страницы формулами, не получишь ты верных выводов из неверных исходных материалов». А Эйнштейн без иронии говаривал, что математика – единственный совершенный способ, позволяющий обвести самого себя вокруг пальца.

 

Неклассические логики – это совокупность логических систем, отличающихся от обычной, классической логики тем, что в них либо не действуют те или иные законы (например, закон исключенного третьего или закон противоречия), или вводится больше, чем два (истина и ложь), истинностных значения, или по каким-то другим критериям. Благодаря этим вариациям возможно построение различных моделей логических выводов и логической истины. Например, закон исключенного третьего строится по схеме "А – неА». То есть, из двух противоречащих суждений одно всегда истинно, другое ложь. Ни о каких множествах в отношении закона исключенного третьего речь идти не может. Однако сторонники неклассической логики придают закону исключенного третьего свойства, ему не присущие. То есть, они придают закону исключенного третьего способность доказывать истинность. Но этот закон не обладает свойствами доказывания. Доказывание - это самостоятельный раздел в логике. И лишь по результатам механизма доказывания мы можем применять закон исключенного третьего. Доказав истинность, допустим "А", мы можем применять закон исключенного третьего и утверждать, что "неА" - ложь. И наоборот. Доказав истинность "неА" мы можем утверждать ложность "А". Если невозможно доказать истинность/ложность "А" или "неА", то закон исключенного третьего вообще не применим к данной ситуации.

 

На этом основании оппоненты предлагают перенести "неклассические логики" в разряд нелогик. Однако в эмпирической практике неклассические логики иногда находят применение, особенно как инструмент решения технических задач (например, Булева алгебра или алгебра логики в вычислительной технике). В то же время попытки объяснить законы природы или объективной реальности заводят неклассические логики в тупик или в фантазии. Тем не менее, пытаясь вытеснить из этой ниши классические интерпретации законов, они претендуют на ту регулятивную роль, которой обладают всеобщие законы классической формальной логики. И, как правило, вызывают обоснованную реакцию оппонентов, логические доводы которых просто игнорируют.

Сфера «законов» неклассической логики - это схемы отдельных эмпирических практик иногда повторяющихся, а иногда уникальных. Поэтому не логика это, а «зоопарк» таких схем, таких описаний (отсутствие общности). Никакой объективности при описании природных явлений (физики) нет и не будет на этом пути. Превращение частных случаев (опытов) в нечто всеобщее порочная практика, в которой обобщающие абстракции не становятся более объективными и содержательными ни в классической, ни в неклассической формальной логике. Эмпирическая практика описанная неклассическими формальными логиками, не добавляет себе объективности. Это самообман, если не обман. Более того, если классическая формальная логика исполняет регулятивную функцию, расширяя возможности анализа эмпирии, то неклассическая сужает эти возможности до частных проявлений, иногда скатываясь до формализации обычной разговорной речи по поводу каких-то частных случаев, порою и вообще не встречающихся. Формализация завораживает, а результат расстраивает.

 

 Однако основной массой логиков и представителей физических наук (находящихся с начала ХХ в кризисном положении) применение неклассической логики было встречено с воодушевлением, с верой в лёгкое превращение частных результатов практики во всеобщий закон природы. Казалось, что выход найден, хотя оппоненты и называли это безумием. Цитировали высказывание Нильса Бора: «Все мы согласны, что эта теория безумна. Вопрос лишь в том, достаточно ли она безумна, чтобы оказаться еще и верной». В научное обсуждение неклассической физики вошли и теория относительности А. Эйнштейна с геометрией пространства-времени, и Кротовы норы, и Бозон Хиггса (сколько вбухали миллиардов в постройку коллайдера для проверки этой теории и планируют ещё $23 миллиарда), и т.п. И что-то добавит постнеклассическая физика. А за всем этим во всей красе вырисовывается непреодолённый кризис науки. Практика, увы, не критерий истинности, а критерий полезности и иногда временной или кажущейся.

 

Именно это демонстрирует, например, логика квантовой механики. Теории классической физики, описывают факты макромира и микромира, опираясь на законы классической логики, а квантовая физика делает акцент на вероятностные связи и в ней рассуждают, опираясь на совершенно иные схемы мышления. Сторонники квантовой механики считают, что в микромире действует какая-то иная логика. Да ещё и не одна. Так, существует до восьми альтернативных, но корректных с точки зрения математической логики интерпретаций квантовой теории поля. А итог таков: копенгагенская интерпретация фактов ничем не лучше других, но сторонники её были более активны и она рекомендована к преподаванию в вузах [6, с. 19]. Вот и всё, что необходимо для объективности в неклассической логике!

 

Объекты микромира – объективны, и никакой особой логики у квантовой механики не существует  - её объекты описываются либо традиционно-эмпирически (формально-логически), либо требуют диалектической логики, поиска сущности объективно существующего объекта, что и продемонстрировал Платон на примере анализа государства [8]. Итог: истина всегда конкретна. Но выдумки об априоризме, о врождённости и похожести неклассической логики на априорную классическую диалектическую логику (аналог онтологии) [3] натыкаются на свойства эмпирически данного объекта и его понятия (обобщающие абстракции) со всеми вытекающими из этого последствиями.

 

Популярное в сетевой среде выражение "Сферический конь в вакууме" заимствовано из научной лексики и  означает оно нечто идеальное, существующее лишь в теории и совершенно невозможное для применения на практике. Однако, в теории — "живет и работает". Это тот случай, когда люди шутники в науке посмеялись сами над собой, но не поняли, что конь этот стал фактически памятником натурфилософии демократической эпохи с её «псевдонаучными» идеями: теорией относительности, искривлением пространства, кротовыми норами, и т.п. Знаменитый "Кот Шрёдингера" был придуман, для того чтобы показать абсурдность квантовой механики с точки зрения классической формальной логики. Чувствуют физики, что наука в кризисе, но не понимают его причины, понимание невозможности его разрешить приёмами неклассической логики ещё только зреет в физике микро и макромира.

 

Заключение.

 

 Классическая формальная логика Аристотеля и диалектическая логика Платона пережили тысячелетия. Стремительный рост технологий в последние столетия резко расширил объём и глубину исследования природы. Однако методологическая база, как это ни парадоксально, не учитывала достижений античности. Диалектическая логика, заимствованная не из лучших источников была упрощена до эмпирического гераклитизма. Её - теорию о неизменной сущности (объективной реальности) - превратили в учение о развитии (явлении) и в волюнтаризм. Ещё острее стала ощущаться и недостаточность классической формальной логики. Появившаяся неклассическая формальная логика создала только иллюзию решения методологических проблем. В итоге в науке стали появляться всё более и более фантастические теории, на проверку которых тратятся немалые средства.

 

 

                                   Список литературы

 

1. Гегель Г.В.Ф. Энциклопедия философских наук. Т. 1. Наука логики. –  М.: «Мысль», 1974. - 452с.

2. Парменид (Платон) // Википедия. URL: http://wp.wiki-wiki.ru/wp/index.php/%D0%9F%D0%B0%D1%80%D0%BC%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D0%B4_(%D0%9F%D0%BB%D0%B0%D1%82%D0%BE%D0%BD)

3. Перминов В.Я. Философия и основания математики. – М.: Прогресс-Традиция. – 2001. – 320 с.

 4. Платон. Парменид // Платон. Собрание сочинений в 4-х т. Т. 2 / Под ред. А.Ф. Лосева.         М.: Мысль, 1993. С. 346–412.

5. Платон. Тимей // Платон. Собрание сочинений в 4-х т. Т. 3 / Под ред. А.Ф. Лосева. М.: Мысль, 1994. С. 421 – 500.

6. Семёнов В.В. Уроки Платона. Наука и политика. – Пущино. Фотон-Век. – 2011.- 160 с.

7. Семёнов В.В. Логика платоновского «Парменида» и логика Гегеля // Платоновские исследования. Вып. I. Платоновское философское общество. РГГУ – РХГА. Москва – Санкт-Петербург. – 2014. - С. 185 – 198.

8. Семёнов В.В. Республика Платона и её диалектика // Научные достижения и открытия 2021. – Сборник статей XIX Международного научно-исследовательского конкурса. – Пенза. – МЦНС «Наука и просвещение». - 2021. – С. 84 – 87.

 

                                                                                                 © В.В. Семёнов, 20211. Классическая формальная логика.

 

Это – наука о правильном мышлении, её объективные принципы и правила мышления всегда приводят рассуждение к правильным выводам. Это 1) Закон тождества. 2) Закон противоречия. 3) Закон исключённого третьего. 4) Закон достаточного основания. Классическая формальная логика Аристотеля – логика правильного вывода, не противоречащего посылкам, в то же время она отвлекается от содержания объекта, которым может быть хоть реальность, хоть фантазия. Она имплицитно присутствует в обыденной речи в неформализованном виде. Естественно, если речь последовательна. Поэтому она врождённая (априорная), хотя способов её нарушить (не соблюдать) множество.

Закон тождества. В процессе рассуждения, размышления и дискуссии значение обсуждаемого предмета должно быть одно и тоже. В логике один термин - одно значение. А всегда равно А. А = А. Иметь не одно значение – равносильно тому, что нет ни одного значения и нет возможности рассуждать друг с другом и даже с самим собой. Нельзя ничего мыслить, если не мыслить что-нибудь одно. Закон противоречия. Вместе два противоречивых суждения не станут одновременно истинными, в противном случае доказать можно любую формулу, а это уже абсурд. Закон исключённого третьего. Из двух высказываний — «А» или «не А» — одно обязательно является истинным, то есть два суждения, одно из которых формулирует отрицание другого, не могут быть одновременно ложными. Закон исключённого третьего является одним из основополагающих принципов классической математики. Всеобщность и врождённость этих законов в том, что без них человеческая практика невозможна. Они реализуют дедуктивный процесс в оперировании понятиями, причём безразлично какими - обобщающими абстракциями или диалектическими. Внутренние свойства указанных понятий от этого не изменяются.

 

Понятие. Основа логики – понятие, вот его и рассмотрим. Существует два типа понятий. 1. Обобщающие бессодержательные абстракции. 2. Диалектические – содержательные. Однако нововременная культура науки такова, что античное различение их сущности фактически было утрачено. Нет возможности говорить о мире, в котором нет ничего вечного и постоянного (устойчивого, тождественного себе), такой мир не самодостаточный. Платон только подчёркивал распространённую тенденцию, когда говорил, что вечно возникающее и исчезающее – никогда не сущее [5, 27d – 28a].

 

Обобщающие абстракции – отражающие эмпирию, чувственное познание - неотъемлемая часть такого мировосприятия. Уже Сократ показал, что объективное знание нельзя получить в процессах обобщения. Но каждое слово разговорного языка обобщает, т.е. имеет классификационную природу, представляя собой совокупность некоторых общих признаков от обобщаемых объектах. Как понятие практики и её теории оно пустое (например, «лошадность», «чашность» и тому подобное), а смысл обретает благодаря представлениям и образному мышлению. Именно оно и диктует определения для понятий. Многим кажется, что такое определение и есть действительное содержание эмпирических понятий, т.е. их сущность. Однако практика различна и для одного практикующего существенными являются одни свойства, а для другого – другие.

 

В каждой голове своё представление. Для платоно-гегелевской диалектики – это субъективизм. У каждого человека своё субъективное представление (так, абстракцию «дом» один представляет как дворец, а другой – как хижину; или - «движение», которое одного гладит, а другого бьёт). Объективировать это представление невозможно, ибо при уточнении в описании мы пользуемся опять обобщающими абстракциями и чем они более общие, тем дальше даже от представления. Например, математические символы – предельные, т.е. совершенно пустые, абстракции, позволяющие считать «содержанием» любое представление. Но представление – это не логический элемент, а психический процесс формирования или воспроизведения образа предмета или явления, которые здесь и сейчас человек не воспринимает и которые основываются на прошлом опыте субъекта (человека) или его фантазиях. Вопреки убеждениям представителей марксистско-ленинской диалектики (гераклитовской, т.е. эмпирической, по своей сути) – обобщение не приближает к сущности понятия, а выхолащивает его.

 

2. Диалектическая логика.

 

Диалектическая логика Платона. Ею восхищался Гегель, да заодно и списал саму схему изложения и конкретизировал предложенные законы [7]. Но в то же время так и не освоил сущность её методологической функции в «Республике» Платона. Платон использует диалектику, которую он определяет как познание самих сущностей вещей. Минуя ощущения и представления, посредством одного лишь разума он стремится определить сущности вещей, сущность блага. Сущность у Платона, как и у Парменида, неизменна, ей чуждо развитие. Её движение во взаимопереходе противопложностей. Гегель вышел за эти рамки, его идея в своём развитии порождает новые сущности. Именно это понравилось Марксу, когда он гегелевскую диалектику переиначивал на материалистический (а по сути – эмпирический) манер.

 

В последних сочинениях (а «Парменид» и следует считать одним из таких) Платон писал, что качественно отличающиеся друг от друга люди и боги не могут даже знать что-либо друг о друге [4, 134d - e]. В итоге, «Боги» у него стали пониматься как аллегории стихий, законов, а традиционная мифология - низводиться до уровня «мнения толпы». Таким образом, законы причина не всего, а только блага - сверхчувственного материального образования, сущности государства. Это объективно существующая сфера профессиональной деятельности, которую очами не увидишь и руками не пощупаешь. Её полярные силы – множество профессионально ориентированных сфер деятельности. И это тот же парменидовский  материализм в его формальной логике, оперирующей онтологическими категориями. Поэтому всё-таки не Платон, а Парменид отец материализма (как и считал известный английский историк философии Джон Бернет). Конечно, материализма не эмпирического или сенсуалистического, а сверхчувственного, умопостигаемого.

 

Гегель же, «не заморачиваясь» применял по сути платоновскую логику непосредственно к исследованию эмпирического материала, что особенно ярко проявилось в его анализе химической формы материи [1, c. 389 - 392]. И видимо потому, что Платон в последних сочинениях был и атеист, и материалист (с его сверхчувственной материей бытия) [8, с. 86], а Гегель всю жизнь оставался идеалистом. Он хорошо усвоил платоновского «Парменида», но не принял способ диалектического анализа в его «Республике» (описание сверхчувственной материи бытия – блага). В то же время не стоит путать марксистско-ленинскую сенсуалистическую псевдодиалектику (современный гераклитизм) - с последовательной логикой Платона («субстанциальный сверхчувственный материализм»)  и даже Гегеля. Диалектическая логика – логика объективной реальности, бытия, того, что существует само по себе, независимо от нашей практики, ощущения и сознания. Но так как Платон рассматривает душу человека как эйдос (закон), то, естественно, что его диалектическая логика врождённая, только в отличие от формальной, она не регулятивная, а сущностная (способная исследовать объективную реальность, её сущность). Ведь платоновский монизм – плюралистический: к нему он шёл через Мировую душу (высшее идеальное единство, внутренняя субстанция мира), душу человека (подобную Мировой душе) и сущность, субстанцию государства подобную природе души человека.

 

Каждое понятие диалектической логики и сама логика тождественны, ибо соотнесены друг с другом через процедуру снятия. Отсюда диалектическое понятие содержательно и любое понятие может быть развёрнуто в диалектическую логику. И тут ничего нового: краткое изложение диалектической логики (диалектического понятия) Платона дано в Википедии [2], а подробнейший анализ реализован в «Платоновских исследованиях» [7]. Платоновская диалектическая логика, изложенная  в «Пармениде», сразу открещивается от пустых, бессодержательных понятий обобщающего абстрагирования [7, с. 189] и заканчивается, как содержание диалектического понятия. У Гегеля, кстати, диалектическая логика тоже снимается в понятии.

Платон не был первым субстанциалистом, но он решил самую сложную задачу этой философии – создал ее логику, логику диалектического субстанциализма, которая и есть концепция диалектического понятия. Со стороны это выглядит просто: он взял обобщающую абстракцию, отбросил её прежнее значение (классификационное) и наполнил диалектическим содержанием (взаимосвязанными понятиями диалектической логики). Применив принцип снятия, сделал всю конструкцию вневременной. Получилась новая концепция понятия, содержательного понятия, которое возникает не в обобщающем абстрагировании, а в процессе снятия противоположностей, в процессе воспроизведения атрибутов субстанции. Диалектические (разумные, субстанциальные) понятия - это понятия, содержанием каждого из которых является вся логика диалектического субстанциализма [7].

 

Гегель в конкретизации логики пошёл дальше: он результат объединения противоположностей обозначает третьей категорией. Это демонстрирует богатство категориального аппарата гегелевской логики, но принципы её построения - платоновские, причём, самые последовательные. Понятия диалектической логики по сути превращены в омонимы в отношении к аналогично звучащим обобщающим абстракциям. Это обстоятельство нередко сбивает с толку читателя не глубоко вникающего в платоновские и гегелевские построения. Это и причина ложных трактовок платоновского «Парменида» да и «Республики». Следуя развитию платоновской логики, эти диалоги и следовало бы считать последними в его корпусе.

Диалектика тождества противоположностей, тождества, которое справедливо лишь для бытия, субстанции, - вынужденное и единственно возможное движение логики и философии монизма, ибо без этого нет никакой возможности не противореча себе, объяснить мир, причину его существования и устойчивости, и саму возможность его познания. Все попытки в истории философии восстановить вещественно-телесный мир как отдельную от субстанции истинную реальность (или наряду с ней, или вместо неё) всегда страдают алогичностью, впадают в неразрешимые логические противоречия. Преодолевая паралогизмы и абсурд эмпиризма, древнегреческая философия нашла единственный логически последовательный способ рассмотрения мира как определённой конкретной сверхчувственной субстанциальной сущности, в основе которой лежат полярные силы [7, с. 198]. Если от всех сочинений Платона оставить только диалоги «Парменид» и «Республику», то значение его для современности и будущего цивилизации не уменьшится. Он даже станет ближе для современников.

 

3. Неклассическая логика.

 

Классическая логика основывается на принципе, согласно которому каждое высказывание является либо истинным, либо ложным. Это принцип двузначности. Однако двузначность эта условная, или операционная. В классической формальной логике мы имеем дело с дедуктивным выводом , то есть в сущности речь идёт об однозначности, которая исключает любые попытки превратить однозначность в две и более значности. Регулятивная функция в дедуктивном выводе принципиально нового не выдаст, если не было заложено оно явно, как исходная посылка. Она безразлична к содержанию (сущности) посылки и формально рассматривает только её следствия, но для практики это немаловажно.

 

Классической логике противопоставляют многозначные системы. В последних по новому трактуется и дедукция: наряду с истинными и ложными утверждениями допускаются также разного рода «неопределенные» утверждения, учет которых сразу же не только усложняет, но и радикально меняет и концепцию, и методологию. Например, если Парменид, рассуждая об онтологии, опирается фактически на формальную логику и оперирует, диалектическими понятиями: «бытие», «сущее», «логос», «одно», «целокупность» и т.п., то неклассическая логика имеет дело только с обобщающими понятиями эмпирии и сенсуализма. Уже поэтому она не врождённая и не всеобщая.

Логикам в начале ХХ века казалось, что для объективности эмпирических результатов нужно изменить классическую логику. Поначалу взоры логиков были обращены к математике, как к более строгой науке. Доказуемость математики казалась выходом из субъективной сферы эмпиризма. Их не смущало, что такое заблуждение развеял в своё время ещё Зенон. Он с помощью математики опровергал самые очевидные эмпирические истины, которые с помощью математики же могут быть и доказаны. «Математика подобна жерновам, - говорил сотни лет назад Томас Гексли, - что в них засыплешь, то в результате и получишь. И, как не получишь ты доброй муки из отрубей, так исписав страницы формулами, не получишь ты верных выводов из неверных исходных материалов». А Эйнштейн без иронии говаривал, что математика – единственный совершенный способ, позволяющий обвести самого себя вокруг пальца.

 

Неклассические логики – это совокупность логических систем, отличающихся от обычной, классической логики тем, что в них либо не действуют те или иные законы (например, закон исключенного третьего или закон противоречия), или вводится больше, чем два (истина и ложь), истинностных значения, или по каким-то другим критериям. Благодаря этим вариациям возможно построение различных моделей логических выводов и логической истины. Например, закон исключенного третьего строится по схеме "А – неА». То есть, из двух противоречащих суждений одно всегда истинно, другое ложь. Ни о каких множествах в отношении закона исключенного третьего речь идти не может. Однако сторонники неклассической логики придают закону исключенного третьего свойства, ему не присущие. То есть, они придают закону исключенного третьего способность доказывать истинность. Но этот закон не обладает свойствами доказывания. Доказывание - это самостоятельный раздел в логике. И лишь по результатам механизма доказывания мы можем применять закон исключенного третьего. Доказав истинность, допустим "А", мы можем применять закон исключенного третьего и утверждать, что "неА" - ложь. И наоборот. Доказав истинность "неА" мы можем утверждать ложность "А". Если невозможно доказать истинность/ложность "А" или "неА", то закон исключенного третьего вообще не применим к данной ситуации.

 

На этом основании оппоненты предлагают перенести "неклассические логики" в разряд нелогик. Однако в эмпирической практике неклассические логики иногда находят применение, особенно как инструмент решения технических задач (например, Булева алгебра или алгебра логики в вычислительной технике). В то же время попытки объяснить законы природы или объективной реальности заводят неклассические логики в тупик или в фантазии. Тем не менее, пытаясь вытеснить из этой ниши классические интерпретации законов, они претендуют на ту регулятивную роль, которой обладают всеобщие законы классической формальной логики. И, как правило, вызывают обоснованную реакцию оппонентов, логические доводы которых просто игнорируют.

Сфера «законов» неклассической логики - это схемы отдельных эмпирических практик иногда повторяющихся, а иногда уникальных. Поэтому не логика это, а «зоопарк» таких схем, таких описаний (отсутствие общности). Никакой объективности при описании природных явлений (физики) нет и не будет на этом пути. Превращение частных случаев (опытов) в нечто всеобщее порочная практика, в которой обобщающие абстракции не становятся более объективными и содержательными ни в классической, ни в неклассической формальной логике. Эмпирическая практика описанная неклассическими формальными логиками, не добавляет себе объективности. Это самообман, если не обман. Более того, если классическая формальная логика исполняет регулятивную функцию, расширяя возможности анализа эмпирии, то неклассическая сужает эти возможности до частных проявлений, иногда скатываясь до формализации обычной разговорной речи по поводу каких-то частных случаев, порою и вообще не встречающихся. Формализация завораживает, а результат расстраивает.

 

 Однако основной массой логиков и представителей физических наук (находящихся с начала ХХ в кризисном положении) применение неклассической логики было встречено с воодушевлением, с верой в лёгкое превращение частных результатов практики во всеобщий закон природы. Казалось, что выход найден, хотя оппоненты и называли это безумием. Цитировали высказывание Нильса Бора: «Все мы согласны, что эта теория безумна. Вопрос лишь в том, достаточно ли она безумна, чтобы оказаться еще и верной». В научное обсуждение неклассической физики вошли и теория относительности А. Эйнштейна с геометрией пространства-времени, и Кротовы норы, и Бозон Хиггса (сколько вбухали миллиардов в постройку коллайдера для проверки этой теории и планируют ещё $23 миллиарда), и т.п. И что-то добавит постнеклассическая физика. А за всем этим во всей красе вырисовывается непреодолённый кризис науки. Практика, увы, не критерий истинности, а критерий полезности и иногда временной или кажущейся.

 

Именно это демонстрирует, например, логика квантовой механики. Теории классической физики, описывают факты макромира и микромира, опираясь на законы классической логики, а квантовая физика делает акцент на вероятностные связи и в ней рассуждают, опираясь на совершенно иные схемы мышления. Сторонники квантовой механики считают, что в микромире действует какая-то иная логика. Да ещё и не одна. Так, существует до восьми альтернативных, но корректных с точки зрения математической логики интерпретаций квантовой теории поля. А итог таков: копенгагенская интерпретация фактов ничем не лучше других, но сторонники её были более активны и она рекомендована к преподаванию в вузах [6, с. 19]. Вот и всё, что необходимо для объективности в неклассической логике!

 

Объекты микромира – объективны, и никакой особой логики у квантовой механики не существует  - её объекты описываются либо традиционно-эмпирически (формально-логически), либо требуют диалектической логики, поиска сущности объективно существующего объекта, что и продемонстрировал Платон на примере анализа государства [8]. Итог: истина всегда конкретна. Но выдумки об априоризме, о врождённости и похожести неклассической логики на априорную классическую диалектическую логику (аналог онтологии) [3] натыкаются на свойства эмпирически данного объекта и его понятия (обобщающие абстракции) со всеми вытекающими из этого последствиями.

 

Популярное в сетевой среде выражение "Сферический конь в вакууме" заимствовано из научной лексики и  означает оно нечто идеальное, существующее лишь в теории и совершенно невозможное для применения на практике. Однако, в теории — "живет и работает". Это тот случай, когда люди шутники в науке посмеялись сами над собой, но не поняли, что конь этот стал фактически памятником натурфилософии демократической эпохи с её «псевдонаучными» идеями: теорией относительности, искривлением пространства, кротовыми норами, и т.п. Знаменитый "Кот Шрёдингера" был придуман, для того чтобы показать абсурдность квантовой механики с точки зрения классической формальной логики. Чувствуют физики, что наука в кризисе, но не понимают его причины, понимание невозможности его разрешить приёмами неклассической логики ещё только зреет в физике микро и макромира.

 

Заключение.

 

 Классическая формальная логика Аристотеля и диалектическая логика Платона пережили тысячелетия. Стремительный рост технологий в последние столетия резко расширил объём и глубину исследования природы. Однако методологическая база, как это ни парадоксально, не учитывала достижений античности. Диалектическая логика, заимствованная не из лучших источников была упрощена до эмпирического гераклитизма. Её - теорию о неизменной сущности (объективной реальности) - превратили в учение о развитии (явлении) и в волюнтаризм. Ещё острее стала ощущаться и недостаточность классической формальной логики. Появившаяся неклассическая формальная логика создала только иллюзию решения методологических проблем. В итоге в науке стали появляться всё более и более фантастические теории, на проверку которых тратятся немалые средства.

 

 

                                   Список литературы

 

1. Гегель Г.В.Ф. Энциклопедия философских наук. Т. 1. Наука логики. –  М.: «Мысль», 1974. - 452с.

2. Парменид (Платон) // Википедия. URL: http://wp.wiki-wiki.ru/wp/index.php/%D0%9F%D0%B0%D1%80%D0%BC%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D0%B4_(%D0%9F%D0%BB%D0%B0%D1%82%D0%BE%D0%BD)

3. Перминов В.Я. Философия и основания математики. – М.: Прогресс-Традиция. – 2001. – 320 с.

 4. Платон. Парменид // Платон. Собрание сочинений в 4-х т. Т. 2 / Под ред. А.Ф. Лосева.         М.: Мысль, 1993. С. 346–412.

5. Платон. Тимей // Платон. Собрание сочинений в 4-х т. Т. 3 / Под ред. А.Ф. Лосева. М.: Мысль, 1994. С. 421 – 500.

6. Семёнов В.В. Уроки Платона. Наука и политика. – Пущино. Фотон-Век. – 2011.- 160 с.

7. Семёнов В.В. Логика платоновского «Парменида» и логика Гегеля // Платоновские исследования. Вып. I. Платоновское философское общество. РГГУ – РХГА. Москва – Санкт-Петербург. – 2014. - С. 185 – 198.

8. Семёнов В.В. Республика Платона и её диалектика // Научные достижения и открытия 2021. – Сборник статей XIX Международного научно-исследовательского конкурса. – Пенза. – МЦНС «Наука и просвещение». - 2021. – С. 84 – 87.

 

                                                                                                 © В.В. Семёнов, 20211. Классическая формальная логика.

 

Это – наука о правильном мышлении, её объективные принципы и правила мышления всегда приводят рассуждение к правильным выводам. Это 1) Закон тождества. 2) Закон противоречия. 3) Закон исключённого третьего. 4) Закон достаточного основания. Классическая формальная логика Аристотеля – логика правильного вывода, не противоречащего посылкам, в то же время она отвлекается от содержания объекта, которым может быть хоть реальность, хоть фантазия. Она имплицитно присутствует в обыденной речи в неформализованном виде. Естественно, если речь последовательна. Поэтому она врождённая (априорная), хотя способов её нарушить (не соблюдать) множество.

Закон тождества. В процессе рассуждения, размышления и дискуссии значение обсуждаемого предмета должно быть одно и тоже. В логике один термин - одно значение. А всегда равно А. А = А. Иметь не одно значение – равносильно тому, что нет ни одного значения и нет возможности рассуждать друг с другом и даже с самим собой. Нельзя ничего мыслить, если не мыслить что-нибудь одно. Закон противоречия. Вместе два противоречивых суждения не станут одновременно истинными, в противном случае доказать можно любую формулу, а это уже абсурд. Закон исключённого третьего. Из двух высказываний — «А» или «не А» — одно обязательно является истинным, то есть два суждения, одно из которых формулирует отрицание другого, не могут быть одновременно ложными. Закон исключённого третьего является одним из основополагающих принципов классической математики. Всеобщность и врождённость этих законов в том, что без них человеческая практика невозможна. Они реализуют дедуктивный процесс в оперировании понятиями, причём безразлично какими - обобщающими абстракциями или диалектическими. Внутренние свойства указанных понятий от этого не изменяются.

 

Понятие. Основа логики – понятие, вот его и рассмотрим. Существует два типа понятий. 1. Обобщающие бессодержательные абстракции. 2. Диалектические – содержательные. Однако нововременная культура науки такова, что античное различение их сущности фактически было утрачено. Нет возможности говорить о мире, в котором нет ничего вечного и постоянного (устойчивого, тождественного себе), такой мир не самодостаточный. Платон только подчёркивал распространённую тенденцию, когда говорил, что вечно возникающее и исчезающее – никогда не сущее [5, 27d – 28a].

 

Обобщающие абстракции – отражающие эмпирию, чувственное познание - неотъемлемая часть такого мировосприятия. Уже Сократ показал, что объективное знание нельзя получить в процессах обобщения. Но каждое слово разговорного языка обобщает, т.е. имеет классификационную природу, представляя собой совокупность некоторых общих признаков от обобщаемых объектах. Как понятие практики и её теории оно пустое (например, «лошадность», «чашность» и тому подобное), а смысл обретает благодаря представлениям и образному мышлению. Именно оно и диктует определения для понятий. Многим кажется, что такое определение и есть действительное содержание эмпирических понятий, т.е. их сущность. Однако практика различна и для одного практикующего существенными являются одни свойства, а для другого – другие.

 

В каждой голове своё представление. Для платоно-гегелевской диалектики – это субъективизм. У каждого человека своё субъективное представление (так, абстракцию «дом» один представляет как дворец, а другой – как хижину; или - «движение», которое одного гладит, а другого бьёт). Объективировать это представление невозможно, ибо при уточнении в описании мы пользуемся опять обобщающими абстракциями и чем они более общие, тем дальше даже от представления. Например, математические символы – предельные, т.е. совершенно пустые, абстракции, позволяющие считать «содержанием» любое представление. Но представление – это не логический элемент, а психический процесс формирования или воспроизведения образа предмета или явления, которые здесь и сейчас человек не воспринимает и которые основываются на прошлом опыте субъекта (человека) или его фантазиях. Вопреки убеждениям представителей марксистско-ленинской диалектики (гераклитовской, т.е. эмпирической, по своей сути) – обобщение не приближает к сущности понятия, а выхолащивает его.

 

2. Диалектическая логика.

 

Диалектическая логика Платона. Ею восхищался Гегель, да заодно и списал саму схему изложения и конкретизировал предложенные законы [7]. Но в то же время так и не освоил сущность её методологической функции в «Республике» Платона. Платон использует диалектику, которую он определяет как познание самих сущностей вещей. Минуя ощущения и представления, посредством одного лишь разума он стремится определить сущности вещей, сущность блага. Сущность у Платона, как и у Парменида, неизменна, ей чуждо развитие. Её движение во взаимопереходе противопложностей. Гегель вышел за эти рамки, его идея в своём развитии порождает новые сущности. Именно это понравилось Марксу, когда он гегелевскую диалектику переиначивал на материалистический (а по сути – эмпирический) манер.

 

В последних сочинениях (а «Парменид» и следует считать одним из таких) Платон писал, что качественно отличающиеся друг от друга люди и боги не могут даже знать что-либо друг о друге [4, 134d - e]. В итоге, «Боги» у него стали пониматься как аллегории стихий, законов, а традиционная мифология - низводиться до уровня «мнения толпы». Таким образом, законы причина не всего, а только блага - сверхчувственного материального образования, сущности государства. Это объективно существующая сфера профессиональной деятельности, которую очами не увидишь и руками не пощупаешь. Её полярные силы – множество профессионально ориентированных сфер деятельности. И это тот же парменидовский  материализм в его формальной логике, оперирующей онтологическими категориями. Поэтому всё-таки не Платон, а Парменид отец материализма (как и считал известный английский историк философии Джон Бернет). Конечно, материализма не эмпирического или сенсуалистического, а сверхчувственного, умопостигаемого.

 

Гегель же, «не заморачиваясь» применял по сути платоновскую логику непосредственно к исследованию эмпирического материала, что особенно ярко проявилось в его анализе химической формы материи [1, c. 389 - 392]. И видимо потому, что Платон в последних сочинениях был и атеист, и материалист (с его сверхчувственной материей бытия) [8, с. 86], а Гегель всю жизнь оставался идеалистом. Он хорошо усвоил платоновского «Парменида», но не принял способ диалектического анализа в его «Республике» (описание сверхчувственной материи бытия – блага). В то же время не стоит путать марксистско-ленинскую сенсуалистическую псевдодиалектику (современный гераклитизм) - с последовательной логикой Платона («субстанциальный сверхчувственный материализм»)  и даже Гегеля. Диалектическая логика – логика объективной реальности, бытия, того, что существует само по себе, независимо от нашей практики, ощущения и сознания. Но так как Платон рассматривает душу человека как эйдос (закон), то, естественно, что его диалектическая логика врождённая, только в отличие от формальной, она не регулятивная, а сущностная (способная исследовать объективную реальность, её сущность). Ведь платоновский монизм – плюралистический: к нему он шёл через Мировую душу (высшее идеальное единство, внутренняя субстанция мира), душу человека (подобную Мировой душе) и сущность, субстанцию государства подобную природе души человека.

 

Каждое понятие диалектической логики и сама логика тождественны, ибо соотнесены друг с другом через процедуру снятия. Отсюда диалектическое понятие содержательно и любое понятие может быть развёрнуто в диалектическую логику. И тут ничего нового: краткое изложение диалектической логики (диалектического понятия) Платона дано в Википедии [2], а подробнейший анализ реализован в «Платоновских исследованиях» [7]. Платоновская диалектическая логика, изложенная  в «Пармениде», сразу открещивается от пустых, бессодержательных понятий обобщающего абстрагирования [7, с. 189] и заканчивается, как содержание диалектического понятия. У Гегеля, кстати, диалектическая логика тоже снимается в понятии.

Платон не был первым субстанциалистом, но он решил самую сложную задачу этой философии – создал ее логику, логику диалектического субстанциализма, которая и есть концепция диалектического понятия. Со стороны это выглядит просто: он взял обобщающую абстракцию, отбросил её прежнее значение (классификационное) и наполнил диалектическим содержанием (взаимосвязанными понятиями диалектической логики). Применив принцип снятия, сделал всю конструкцию вневременной. Получилась новая концепция понятия, содержательного понятия, которое возникает не в обобщающем абстрагировании, а в процессе снятия противоположностей, в процессе воспроизведения атрибутов субстанции. Диалектические (разумные, субстанциальные) понятия - это понятия, содержанием каждого из которых является вся логика диалектического субстанциализма [7].

 

Гегель в конкретизации логики пошёл дальше: он результат объединения противоположностей обозначает третьей категорией. Это демонстрирует богатство категориального аппарата гегелевской логики, но принципы её построения - платоновские, причём, самые последовательные. Понятия диалектической логики по сути превращены в омонимы в отношении к аналогично звучащим обобщающим абстракциям. Это обстоятельство нередко сбивает с толку читателя не глубоко вникающего в платоновские и гегелевские построения. Это и причина ложных трактовок платоновского «Парменида» да и «Республики». Следуя развитию платоновской логики, эти диалоги и следовало бы считать последними в его корпусе.

Диалектика тождества противоположностей, тождества, которое справедливо лишь для бытия, субстанции, - вынужденное и единственно возможное движение логики и философии монизма, ибо без этого нет никакой возможности не противореча себе, объяснить мир, причину его существования и устойчивости, и саму возможность его познания. Все попытки в истории философии восстановить вещественно-телесный мир как отдельную от субстанции истинную реальность (или наряду с ней, или вместо неё) всегда страдают алогичностью, впадают в неразрешимые логические противоречия. Преодолевая паралогизмы и абсурд эмпиризма, древнегреческая философия нашла единственный логически последовательный способ рассмотрения мира как определённой конкретной сверхчувственной субстанциальной сущности, в основе которой лежат полярные силы [7, с. 198]. Если от всех сочинений Платона оставить только диалоги «Парменид» и «Республику», то значение его для современности и будущего цивилизации не уменьшится. Он даже станет ближе для современников.

 

3. Неклассическая логика.

 

Классическая логика основывается на принципе, согласно которому каждое высказывание является либо истинным, либо ложным. Это принцип двузначности. Однако двузначность эта условная, или операционная. В классической формальной логике мы имеем дело с дедуктивным выводом , то есть в сущности речь идёт об однозначности, которая исключает любые попытки превратить однозначность в две и более значности. Регулятивная функция в дедуктивном выводе принципиально нового не выдаст, если не было заложено оно явно, как исходная посылка. Она безразлична к содержанию (сущности) посылки и формально рассматривает только её следствия, но для практики это немаловажно.

 

Классической логике противопоставляют многозначные системы. В последних по новому трактуется и дедукция: наряду с истинными и ложными утверждениями допускаются также разного рода «неопределенные» утверждения, учет которых сразу же не только усложняет, но и радикально меняет и концепцию, и методологию. Например, если Парменид, рассуждая об онтологии, опирается фактически на формальную логику и оперирует, диалектическими понятиями: «бытие», «сущее», «логос», «одно», «целокупность» и т.п., то неклассическая логика имеет дело только с обобщающими понятиями эмпирии и сенсуализма. Уже поэтому она не врождённая и не всеобщая.

Логикам в начале ХХ века казалось, что для объективности эмпирических результатов нужно изменить классическую логику. Поначалу взоры логиков были обращены к математике, как к более строгой науке. Доказуемость математики казалась выходом из субъективной сферы эмпиризма. Их не смущало, что такое заблуждение развеял в своё время ещё Зенон. Он с помощью математики опровергал самые очевидные эмпирические истины, которые с помощью математики же могут быть и доказаны. «Математика подобна жерновам, - говорил сотни лет назад Томас Гексли, - что в них засыплешь, то в результате и получишь. И, как не получишь ты доброй муки из отрубей, так исписав страницы формулами, не получишь ты верных выводов из неверных исходных материалов». А Эйнштейн без иронии говаривал, что математика – единственный совершенный способ, позволяющий обвести самого себя вокруг пальца.

 

Неклассические логики – это совокупность логических систем, отличающихся от обычной, классической логики тем, что в них либо не действуют те или иные законы (например, закон исключенного третьего или закон противоречия), или вводится больше, чем два (истина и ложь), истинностных значения, или по каким-то другим критериям. Благодаря этим вариациям возможно построение различных моделей логических выводов и логической истины. Например, закон исключенного третьего строится по схеме "А – неА». То есть, из двух противоречащих суждений одно всегда истинно, другое ложь. Ни о каких множествах в отношении закона исключенного третьего речь идти не может. Однако сторонники неклассической логики придают закону исключенного третьего свойства, ему не присущие. То есть, они придают закону исключенного третьего способность доказывать истинность. Но этот закон не обладает свойствами доказывания. Доказывание - это самостоятельный раздел в логике. И лишь по результатам механизма доказывания мы можем применять закон исключенного третьего. Доказав истинность, допустим "А", мы можем применять закон исключенного третьего и утверждать, что "неА" - ложь. И наоборот. Доказав истинность "неА" мы можем утверждать ложность "А". Если невозможно доказать истинность/ложность "А" или "неА", то закон исключенного третьего вообще не применим к данной ситуации.

 

На этом основании оппоненты предлагают перенести "неклассические логики" в разряд нелогик. Однако в эмпирической практике неклассические логики иногда находят применение, особенно как инструмент решения технических задач (например, Булева алгебра или алгебра логики в вычислительной технике). В то же время попытки объяснить законы природы или объективной реальности заводят неклассические логики в тупик или в фантазии. Тем не менее, пытаясь вытеснить из этой ниши классические интерпретации законов, они претендуют на ту регулятивную роль, которой обладают всеобщие законы классической формальной логики. И, как правило, вызывают обоснованную реакцию оппонентов, логические доводы которых просто игнорируют.

Сфера «законов» неклассической логики - это схемы отдельных эмпирических практик иногда повторяющихся, а иногда уникальных. Поэтому не логика это, а «зоопарк» таких схем, таких описаний (отсутствие общности). Никакой объективности при описании природных явлений (физики) нет и не будет на этом пути. Превращение частных случаев (опытов) в нечто всеобщее порочная практика, в которой обобщающие абстракции не становятся более объективными и содержательными ни в классической, ни в неклассической формальной логике. Эмпирическая практика описанная неклассическими формальными логиками, не добавляет себе объективности. Это самообман, если не обман. Более того, если классическая формальная логика исполняет регулятивную функцию, расширяя возможности анализа эмпирии, то неклассическая сужает эти возможности до частных проявлений, иногда скатываясь до формализации обычной разговорной речи по поводу каких-то частных случаев, порою и вообще не встречающихся. Формализация завораживает, а результат расстраивает.

 

 Однако основной массой логиков и представителей физических наук (находящихся с начала ХХ в кризисном положении) применение неклассической логики было встречено с воодушевлением, с верой в лёгкое превращение частных результатов практики во всеобщий закон природы. Казалось, что выход найден, хотя оппоненты и называли это безумием. Цитировали высказывание Нильса Бора: «Все мы согласны, что эта теория безумна. Вопрос лишь в том, достаточно ли она безумна, чтобы оказаться еще и верной». В научное обсуждение неклассической физики вошли и теория относительности А. Эйнштейна с геометрией пространства-времени, и Кротовы норы, и Бозон Хиггса (сколько вбухали миллиардов в постройку коллайдера для проверки этой теории и планируют ещё $23 миллиарда), и т.п. И что-то добавит постнеклассическая физика. А за всем этим во всей красе вырисовывается непреодолённый кризис науки. Практика, увы, не критерий истинности, а критерий полезности и иногда временной или кажущейся.

 

Именно это демонстрирует, например, логика квантовой механики. Теории классической физики, описывают факты макромира и микромира, опираясь на законы классической логики, а квантовая физика делает акцент на вероятностные связи и в ней рассуждают, опираясь на совершенно иные схемы мышления. Сторонники квантовой механики считают, что в микромире действует какая-то иная логика. Да ещё и не одна. Так, существует до восьми альтернативных, но корректных с точки зрения математической логики интерпретаций квантовой теории поля. А итог таков: копенгагенская интерпретация фактов ничем не лучше других, но сторонники её были более активны и она рекомендована к преподаванию в вузах [6, с. 19]. Вот и всё, что необходимо для объективности в неклассической логике!

 

Объекты микромира – объективны, и никакой особой логики у квантовой механики не существует  - её объекты описываются либо традиционно-эмпирически (формально-логически), либо требуют диалектической логики, поиска сущности объективно существующего объекта, что и продемонстрировал Платон на примере анализа государства [8]. Итог: истина всегда конкретна. Но выдумки об априоризме, о врождённости и похожести неклассической логики на априорную классическую диалектическую логику (аналог онтологии) [3] натыкаются на свойства эмпирически данного объекта и его понятия (обобщающие абстракции) со всеми вытекающими из этого последствиями.

 

Популярное в сетевой среде выражение "Сферический конь в вакууме" заимствовано из научной лексики и  означает оно нечто идеальное, существующее лишь в теории и совершенно невозможное для применения на практике. Однако, в теории — "живет и работает". Это тот случай, когда люди шутники в науке посмеялись сами над собой, но не поняли, что конь этот стал фактически памятником натурфилософии демократической эпохи с её «псевдонаучными» идеями: теорией относительности, искривлением пространства, кротовыми норами, и т.п. Знаменитый "Кот Шрёдингера" был придуман, для того чтобы показать абсурдность квантовой механики с точки зрения классической формальной логики. Чувствуют физики, что наука в кризисе, но не понимают его причины, понимание невозможности его разрешить приёмами неклассической логики ещё только зреет в физике микро и макромира.

 

Заключение.

 

 Классическая формальная логика Аристотеля и диалектическая логика Платона пережили тысячелетия. Стремительный рост технологий в последние столетия резко расширил объём и глубину исследования природы. Однако методологическая база, как это ни парадоксально, не учитывала достижений античности. Диалектическая логика, заимствованная не из лучших источников была упрощена до эмпирического гераклитизма. Её - теорию о неизменной сущности (объективной реальности) - превратили в учение о развитии (явлении) и в волюнтаризм. Ещё острее стала ощущаться и недостаточность классической формальной логики. Появившаяся неклассическая формальная логика создала только иллюзию решения методологических проблем. В итоге в науке стали появляться всё более и более фантастические теории, на проверку которых тратятся немалые средства.

 

 

                                   Список литературы

 

1. Гегель Г.В.Ф. Энциклопедия философских наук. Т. 1. Наука логики. –  М.: «Мысль», 1974. - 452с.

2. Парменид (Платон) // Википедия. URL: http://wp.wiki-wiki.ru/wp/index.php/%D0%9F%D0%B0%D1%80%D0%BC%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D0%B4_(%D0%9F%D0%BB%D0%B0%D1%82%D0%BE%D0%BD)

3. Перминов В.Я. Философия и основания математики. – М.: Прогресс-Традиция. – 2001. – 320 с.

 4. Платон. Парменид // Платон. Собрание сочинений в 4-х т. Т. 2 / Под ред. А.Ф. Лосева.         М.: Мысль, 1993. С. 346–412.

5. Платон. Тимей // Платон. Собрание сочинений в 4-х т. Т. 3 / Под ред. А.Ф. Лосева. М.: Мысль, 1994. С. 421 – 500.

6. Семёнов В.В. Уроки Платона. Наука и политика. – Пущино. Фотон-Век. – 2011.- 160 с.

7. Семёнов В.В. Логика платоновского «Парменида» и логика Гегеля // Платоновские исследования. Вып. I. Платоновское философское общество. РГГУ – РХГА. Москва – Санкт-Петербург. – 2014. - С. 185 – 198.

8. Семёнов В.В. Республика Платона и её диалектика // Научные достижения и открытия 2021. – Сборник статей XIX Международного научно-исследовательского конкурса. – Пенза. – МЦНС «Наука и просвещение». - 2021. – С. 84 – 87.

 

                                                                                                 © В.В. Семёнов, 2021