Повелители истории

Новое назначение Мединского и грядущее «дело историков»

Бывший министр культуры Владимир Мединский назначен главой новой комиссии по историческому просвещению, которая будет оборонять официальные представления о российском прошлом от лишних сомнений. Работа комиссии организована на широкую ногу: в нее войдут представители администрации президента, Совбеза, Генпрокуратуры, МИД, МВД, Минобороны и ФСБ — короче, все наши видные историки. Мединский на высоком государственном уровне займется тем, что раньше он делал в виде хобби и на общественных началах, а именно: изысканием иностранных структур, которые «наносят ущерб национальным интересам России в исторической сфере», профилактикой «фальсификации истории», выработкой единого государственного подхода к историческому просвещению и «контрпропагандистскими мероприятиями».

Фото: ТАСС

Как видно, обстановка в исторической сфере у нас предвоенная: темные силы так и норовят усомниться в том, что мы самые великие, а в нашем прошлом все было прекрасно. В нынешней России все хотят быть силовиками, и даже для контроля над мыслями об истории создается фактически силовой орган. Владимир Мединский с приданным ему отрядом благородных рыцарей Совбеза и пойдет громить врага, чтобы никто не мог усомниться ни в едином слове нового краткого курса истории России (великой державы). Такой текст еще, пожалуй, не написан, но и здесь надежда на Мединского — по учебнику под редакцией этого историка будут уже с нынешнего года учиться российские школьники.

Историософия Мединского, постоянного клиента «Диссернета», общественной организации, занимающейся изучением плагиата в научных трудах, хорошо известна. Единственная проблема в глазах экс-министра — это русофобия и зловредные мифы о России. В остальном наше прошлое превосходно, от Киевской Руси до Российской Федерации оно представляет собой череду славных государственных побед. Если какая-то из побед не вполне хороша, скажем, расстрел польских офицеров в Катыни, то задача государственно мыслящего историка — придумать, почему это не так важно, а где надо — и приврать, в высших исторических целях. Как работает историк Мединский, проще всего понять, вспомнив его знаменитое высказывание по поводу «подвига 28 панфиловцев».

„

«Мое глубочайшее убеждение заключается в том, что даже если бы эта история была выдумана от начала и до конца, даже если бы не было Панфилова, даже если бы не было ничего, это святая легенда, к которой просто нельзя прикасаться. А люди, которые это делают, мрази конченые», —

сообщил Мединский в 2016 году. В идеале несомненность святых легенд должна подкрепляться государственными миллионами на создание высокобюджетного патриотического блокбастера — именно в контексте выхода на экраны одноименного фильма министр не велел сомневаться в историческом содержании истории о 28 панфиловцах (первоначально деньги на фильм собирались при помощи краудфандинга, но более 100 млн рублей в итоге добавил Минкульт).

Мразей конченых ждет не только негодование вновь назначенного председателя, но и уголовные статьи.

Судить граждан, неправильно представляющих себе прошлое, можно за сравнение нацизма и сталинизма, оскорбление ветеранов, неуважение к дням воинской славы и памятным датам России. Есть и «спящий» пока закон о регулировании просветительской деятельности, к которому правительство так и не сумело написать подзаконные акты. Нет сомнений в том, что основная вещь, которую сейчас захотят зарегулировать, — это преподавание гуманитарных дисциплин и истории в частности. Многие спрашивают, что же будет дальше, после разгрома политической оппозиции и признания большинства независимых медиа «иноагентами»? Новая комиссия, собранная под Мединского, дает ответ на этот вопрос: дальше будет дело историков.

Табуированными для научного обсуждения оказываются целые эпохи. Под большим вопросом перспективы изучения российско-украинских отношений и российского колониализма в целом. Никогда не будут написаны честные истории войны в Афганистане, новейших войн в Чечне или истории имперских и советских депортаций (знаете что-нибудь о «выселении черкесов» в 1860-е, после чего империя обзавелась безлюдными курортами нынешнего Краснодарского края?). Если вы российский исследователь, вам лучше ничего не писать про Вторую мировую войну вообще, пакт Молотова — Риббентропа и события в Польше в сентябре 1939 года, историю коллаборационизма, жизнь на оккупированных территориях, про блокаду Ленинграда в особенности. Точнее, писать можно, если вы готовы ограничиться повторением патриотических лозунгов, актуальных для обоснования текущей политики российского государства. Но если вы не такой ученый, как Мединский, и не видите научность в том, чтобы придумать приятную для начальства версию происходившего в стране, вам придется туго. В Высшей школе экономики существует, например, выдающийся центр изучения Второй мировой войны, работающий на мировом уровне и включенный в глобальную интеллектуальную дискуссию о смысле случившегося в XX веке, и за этих людей страшно.

В то же время интеллектуальные силы «новых историков» Мединского будут брошены на то, как бы сохранить представление о прошлом, не выходящее за рамки брежневского учебника для вузов, но при этом вычистить оттуда все связанное с коммунистической идеологией и марксизмом. При таком подходе исторический процесс сводится к простой смене наших великих правителей, и подобные блистательные изыскания можно уже нести в Кремль.

Говорят, что в советские времена честный ученый-историк мог найти себе шелтер, занимаясь классическим Средневековьем, а еще лучше античностью, в крайнем случае — эпохой «буржуазных революций». Нужно было лишь в ритуальных целях вставить в предисловие несколько цитат из Маркса. Но и тогда это сильно отбросило назад развитие отечественной исторической школы. Сейчас же токсичными могут стать не только темные страницы Второй мировой, но и любые современные для исторической науки темы. Методология Хейдена Уайта и Фрэнка Анкерсмита, например, разоблачает государственную пропаганду как «еще один нарратив». Гендерная история и история повседневности ставит вопросы о корректности сведения всего исторического повествования к «замечательным жизням наших политических лидеров». Концепция «двух тел короля» Канторовича и вовсе выглядит нежелательной в России.