Тайные пружины февральской революции

Начало - Тайные пружины Первой Мировой войны.

И в это же время, летом 1915 г., заработали механизмы Парвуса. В России стали нарастать забастовки. А широкое привлечение общественности к снабжению фронта дало не только жирные источники прибыли тем, кто дорвался до этих кормушек. Либерасты получили возможности давления на власть. Ведь в Особых Совещаниях при взаимодействии с ВПК и Земгором министры должны были заседать с деятелями оппозиции, находить с ними общий язык.

На царя нажимали: ради эффективной работы надо произвести в правительстве некоторые перестановки. Он согласился. Сменил ряд фигур, вызывавших у общественности особенную аллергию: министров внутренних дел Маклакова и юстиции Щегловитова, обер-прокурора Синода Саблера.

Был снят старый рвач и казнокрад военный министр Сухомлинов, допустивший катастрофу со снабжением. Когда следственная комиссия начала разбирательство, стали вскрываться непорядки в военном ведомстве, взяточничество, факты поразительной беспечности генерала, среди его доверенных лиц обнаружился австрийский шпион Альтшиллер (см. Орлов В. Г. "Двойной агент: записки русского контрразведчика. С послесловием и приложениями А. Зданович". М.: Современник, 1998).

Сухомлинову были предъявлены обвинения в измене и лихоимстве. Правда, измену замял . Его осудили только за халатность и злоупотребления. Впрочем, в материалах следствия и суда можно обнаружить далеко не объективные особенности. На австрийского шпиона обратили внимание. Но англичан, которые, в общем-то, давали взятки, и историю с заказами в концерне «Виккерс»обошли стороной. Очевидно, не желали портить отношения с союзниками. А может, союзники постарались, чтобы эти обстоятельства не прозвучали? 

Легкомысленного старика-генерала царь пожалел, вскоре освободил. А на должность военного министра, учитывая пожелания общественности, был назначен любимец Думы генерал Поливанов — один из тех, кто в свое время входил в «домашний генеральный штаб» Гучкова".

Но ничего хорошего такие перемены не принесли. Теперь полетели сплетни, что отставки и назначения осуществляются через…Распутина! 

Новый министр внутренних дел Щербатов стал для либералов точно таким же врагом, как прежний. А генерал Поливанов действительно очень легко договаривался с Родзянко, Гучковым. Но он и в правительстве поставил себя на роль чуть ли не представителя Думы, стал создавать оппозицию против премьер-министра Горемыкина.

На заседаниях Совета министров и перед думцами он делал истерические заявления, нагнетавшие общую нервозность. Что «немцы наседают, не встречая почти никакого сопротивления, идут на Петроград, Москву и Киев, даже не пускают в бой пехоту, а гонят русских одной артиллерией, истребляя тысячами".

Приходил к выводу: «По состоянию наших сил нет надежды добиться хотя бы частичных успехов, а тем более трудно надеяться на приостановку победного шествия немцев», — и патетически восклицал: «Уповаю на пространства непроходимые, на грязь невылазную и на милость угодника Николая Мирликийского, покровителя Святой Руси!» (см. Яхонтов А. "Тяжелые дни (Секретные заседания Совета Министров 16 июля — 2 сентября 1915 г.)" // Архив русской революции. Т. 18. М.: Терра, 1993).

В исполнении своих прямых обязанностей Поливанов проявил бурную энергию, но результаты почему-то становились бедственными. Он взялся восполнить большие потери на фронте, один за другим объявлял призывы в армию. Но оружия не было!

В тылу разрастались запасные батальоны. Без винтовок их нельзя было обучить, послать в действующую армию. В окопах был на счету каждый боец, а в тылу полмиллиона солдат сидели в казармах, дурели от скуки и злились от такого времяпровождения.

Проблемы в снабжении продовольствием Поливанов тоже готов был решить. Приказал интендантству заготовить в Сибири колоссальное количество мяса. Понукал, подгонял, а когда привезли в Петроград, не хватило холодильников, и мясо протухло.

 Но сам же Поливанов перед депутатами Думы объявил собственное безобразие «спланированной немецкой акцией», намекая на некую «немецкую партию» во власти.

 В общем и целом, современные историки сегодня выясняют, что замена Сухомлинова, работавшего на британскую разведку, была спланирована одними и теми же лицами, представлявшими в высших кругах России интересы Парвуса, а значит и английской спецслужбы.

В этой взвинченной обстановке оппозиция сочла, что можно уже предпринять открытую атаку. В июле 1915 г. газеты начали массированную «артподготовку», обрушили яростную критику на правительство.

Премьер-министр Горемыкин говорил: «Наши газеты совсем взбесились. Даже в 1905 году они не позволяли себе таких безобразных выходок, как теперь… Надо покончить с газетным враньем. Не время теперь для разнузданности печати. Это не свобода слова, а черт знает, что такое…» 

Но… выяснилось, что правительство ничего не может сделать со своей же, российской, прессой! При реформах 1905 г. политическая цензура была отменена, а военная действовала в соответствии с циркулярами, освобождающими «военных цензоров от просмотра печатных произведений в гражданском отношении». Да и сами цензоры былипрапорщиками военного времени из студентов, адвокатов, учителей, сочувствовали либералам.

29 июля открылась очередная сессия Думы. Совет министров отметил у нее полное «отсутствие охоты нести текущую работу над рассмотрением внесенных правительством законопроектов, хотя они и вызваны потребностями обороны, а напротив, склонность к потрясающим речам и запросам». 

Да, «потрясающие речи» выплеснулись широким потоком. Главной темой стали неудачи на фронте (но великого князя Николая Николаевича депутаты не задевали). Посыпались нападки и по другим поводам. Муссировали «богоизбранный вопрос», возмущались «недоверием общественной помощи» — попытками властей контролировать деятельность Земгора.

А в августе по инициативе крупных промышленников — Коновалова, Рябушинского и Ефимова — ряд оппозиционных фракций объединились, составили Прогрессивный блок. В него вошли кадеты, октябристы, «группа центра», «прогрессивные националисты». В Думе Прогрессивный блок составил большинство депутатов. К нему присоединилась и часть верхней палаты парламента, Государственного Совета — «академическая группа», «центр», «группа беспартийного объединения».

В программу блока собрали все подряд оппозиционные требования: обновление администрации, политическая амнистия, решение «польского», «еврейского», «финского», «украинского» вопросов, легализация запрещенных партий и т. п.

Но все эти пункты служили лишь «довесками» к главному требованию: создать «правительство общественного доверия» (оно же «ответственное министерство»). Формироваться оно должно было не царем, а Думой и быть подотчетным не царю, а Думе. Для государя оставались чисто декоративные функции, как в Англии. Чуете - откуда ветер веял?

В декларациях указывалось на «неспособность правительственного элемента организовать страну для победы» и провозглашалось: «Только сильная, твердая и деятельная власть может привести отечество к победе». А такой может быть только власть, «опирающаяся на народное доверие».

 Похожие друг на друга резолюции о необходимости реформировать власть и создать «ответственное министерство» посыпались со всех сторон.

Их принимали фракция прогрессистов Государственной думы, Московская городская дума, Биржевое общество, Старообрядческий съезд, Московский и Киевский ВПК, Яхтклуб, Объединенное Дворянство…

Правда, за этими многочисленными вывесками стояли одни и те же лица: Гучков, Рябушинский, Коновалов, Львов, Челноков и еще десяток-другой. Многие из этой группы разрушителей самодержавия вошли в последующем во временное правительство. Подыскивая аналогию, мы можем заключить, что точно также и  нынешние олигархи могут выступить против Путина, подогреваемые и подзуживаемые опальным Ходорковским.

 Правда те заводилы при царе выступали то в статусе депутатов, то предводителей старообрядцев, биржевиков, яхтсменов. Но газеты перепечатывали, требование выглядело как бы  «всеобщим». Оно выдвигалось уже как ультиматум, сопровождались откровенным шантажом.

 Прогрессисты пугали забастовками рабочих, грозили вынести на рассмотрение Думы запрос о Распутине. Дошло до того, что 26 августа «Утро России», газета финансовых и промышленных магнатов, опубликовала список нового правительства во главе с председателем Земгора Львовым.

А Совет министров завис в неопределенном положении. Отовсюду ему кричали «долой». Общественность уже перестала с ним считаться. Правительство подало коллективное прошение об отставке.

 Но царь помнил, к каким бедствиям привели страну реформы, навязанные ему в 1905 г. Отставку министров он отклонил, а претензии прогрессистов отверг, высочайшим повелением резко поставил на место обнаглевших купцов и фабрикантов. Они взвились на дыбы! Угрожали, что в защиту «избранников» поднимется народ, начнутся забастовки.

Павел Павлович Рябушинский, владелец банков и мануфактур поддержал февральскую революцию, но потом понял, что ошибался.

Во время войны России с Германией Рябушинский призывал «объявить ультиматум о немедленном принятии программ прогрессивного блока и в случае отказа — приостановить деятельность всех общественных учреждений, обслуживающих армию». Поясняя при этом, что : «Нам нечего бояться, нам пойдут навстречу в силу необходимости, ибо армии наши бегут перед неприятелем».

Согласитесь, что в условиях войны,  это выглядело слишком уж грязно и нагло — ставить ультиматум, что они оставят свои войска без оружия! На это могли отважиться лишь люди, чувствующие за спиной мощную поддержку из-вне...

На подобное заявление и армия, и рабочие могли очень крепко рассердиться. Сошлись на том, что выработали петицию к царю: «После тяжелых военных поражений все пришли теперь к выводу, что так продолжаться не может, что для достижения нашей победы необходима скорейшая смена существующей власти». Попросили об аудиенции у государя, чтобы вручить ему обращение.

Но Николай II отказался принять прогрессистов. 15 сентября он подписал указ о роспуске сессии Думы и пригрозил вообще разогнать ее. Оппозиция сразу прикусила языки. Первая атака на власть захлебнулась. 

Кстати, предприниматели братья Рябушинские вышли из глубин сибирских старообрядцев. Зря династия Романовых забыла, как их предки поиздевались над русскими старообрядцами, особенно во времена раскола патриарха Никона и царя лжеПетра Первого...

В

https://rus-lad.ru/news/rol-st...

В дореволюционной России наиболее богатыми и предприимчивыми людьми являлись старообрядцы. Будучи притесняемыми и гонимыми властями несколько столетий, благодаря крепкому древнерусскому  общинному укладу, высокой нравственности и аскетизму, они создали свою, внутреннюю финансовую религиозно-коллективную империю.

Оптимальным инструментом, позволяющим им максимально концентрировать как экономические, так и духовные ресурсы, стала знаменитая русскаяобщина; общинно-коллективистские (а не частнособственнические) отношения служили тем фундаментом, на котором строилась социальная жизнь старообрядцев. 

На рубеже XX века в России существовали только три финансово состоятельные группы людей: старообрядцы (купцы и промышленники), иностранные бизнесмены и дворяне-помещики.

Вдумайтесь, на долю старообрядцев приходилось более 60% всех частных капиталов Империи! А это значит, что финансово они влияли на всю экономику и политическую жизнь страны

 При этом численность самих старообрядцев всех существующих на то время толков, по разным подсчетам, составляла не более 2% от общего числа населения и 10-15% от численности остальных русских в Империи.

Старообрядцы не являлись монолитным религиозным образованием, они делились на две группы: «поповцев» и «беспоповцев». Уже сами эти названия говорят о существовании или отсутствии в этих группах духовенства.

Но всех староверов объединяла, на уровне вероучения и культа, лютая ненависть к Российской Православной Церкви и к властям, в частности, к дому Романовых, как к правителям антихриста. Для этой ненависти имелись объективные исторические причины – гонения за веру, социальное угнетение, запрет на проповедь и распространение своей религии.

 Под надуманными предлогами старообрядцев наказывали и отбирали у них имущество, отправляли в ссылку, закрывали и разрушали их храмы. 

Браки им разрешалось регистрировать (венчаться) только в храмах РПЦ, а это означало принудительное склонение в «веру антихриста». Хозяйственно-управленческой модели, сформированной расколом, был брошен вызов в 50-е годы ХIХ века.

 Главный удар оказался направлен на купечество. Отныне попасть в купеческие гильдии могли только те, кто принадлежал к Синодальной Церкви (РПЦ) или единоверию; все русские купцы обязывались предоставить свидетельства об этом от православных священнослужителей. 

В случае отказа предприниматели переводились на временное гильдейское право сроком на один год. В результате всё староверческое купечество оказалось перед жёстким выбором: лишиться всего или поменять веру. Была альтернатива – вступить в единоверчество, сохраняя при этом старые обряды; большинство склонялось к последнему варианту. Но ненависть, копившаяся веками к Романовым, не исчезла из сердца старообрядца.

Старообрядец купец Савва Морозов, на деньги которого закупалось оружие для братоубийственной революции.

Таким образом, самодержавие и духовенство России взрастило в своём подбрюшье ещё одну Пятую колонну, сыгравшую если не главную роль в свержении Романовых. Но вернемся к Первой мировой...

Когда указом Николая была распущена сессия Думы,  народ не проявил ни малейшего желания заступаться за «избранников». Никаких волнений не случилось. Зато защитниками Думы выступили… иностранцы. 

После ее роспуска французские газеты опубликовали недвусмысленные предупреждения: «Особенно неблагоприятное впечатление производит не вполне благожелательное отношение к законодательным учреждениям. Продолжение такого рода неопределенности внутренней политики может вызвать в союзных странах охлаждение, что особенно нежелательно теперь, когда возникает вопрос о финансировании России. Деловые круги Европы, не имея твердой уверенности в политическом курсе России, воздержатся вступать в определенные с нею соглашения».

https://xn--h1aagokeh.xn--p1ai...

Впоследствии в зарубежную и отечественную историю была внедрена версия о «гибельном упрямстве» царя — дескать, он не согласился вовремя на реформы, что и привело к революции. Но такую трактовку событий преподносила сама либеральная оппозиция и ее зарубежные покровители. 

Она начисто опровергается очевидными фактами. В 1917 г. к власти пришли те же самые лица, которые фигурировали в списках предполагаемого правительства в 1915 г.: Львов, Гучков, Милюков, Коновалов и др. Они осуществили именно те реформы, которые предлагались в программе Прогрессивного блока. Но привело это не к сплочению народа и победе, а к обвалу России.

Второй красноречивый пример — Германия.  Вильгельма уговорили на реформы, точно такие же, какие навязывали Николаю II. 30 сентября 1918 г. он уступил значительную часть своих полномочий рейхстагу, сформировалось либеральное правительство принца Макса Баденского.

Но после этого Германская империя просуществовала всего месяц и рухнула. Царь в 1915 г. твердо встал на пути либерасни  и западных интрианов — и спас Россию. Подарил ей еще полтора года жизни и процветания…

Остановив атаку на устои государства, Николай II сделал еще один решительный шаг. Он принял на себя пост Верховного Главнокомандующего. Вот тут уж переполошились все.

 Отговаривать государя принялись министры, председатель Думы, великие князья. Доводы приводили разные, но все дружно доказывали, что делать это ни в коем случае нельзя. Царь остался непреклонен, заявляя: «В такой критический момент верховный вождь армии должен стать во главе ее. Быть может, для спасения России необходима искупительная жертва. Я буду этой жертвой».

Великого князя-вредителя - Николая Николаевича перевели руководить Кавказским фронтом. Он забрал своих помощников — генералов Янушкевича и Данилова. 

А царь выбрал себе начальником штаба лучшего в то время военачальника — Михаила Васильевича Алексеева.

Это был очень скромный, трудолюбивый и набожный человек.  В тяжелых ситуациях он становился на колени перед иконой и долго молился: считал, что именно в такие моменты к нему приходят лучшие решения. У иностранцев эта привычка вызывала насмешки. Ходили шутки: «Немцы нанесли такой удар, что Алексеев молился целый час».

В исторических работах с какой-то стати внедрился штамп — скептически оценивать роль царя на посту Верховного Главнокомандующего. При этом ссылаются, что он был некомпетентным в военных вопросах, стал во главе армии номинальной фигурой, и произошло это в тот момент, когда положение и без него стало выправляться.

 Да, именно такими аргументами оперировали и либералы, и большевики, и западная пропаганда. Но стоит взглянуть на факты непредвзято, и очень легко увидеть: подобные оценки не соответствуют действительности.

В военных делах Николай разбирался очень хорошо, имел высшее военное образование. В мирное время он участвовал в маневрах, разборах учений, в преобразованиях армии, изучал важнейшие документы, программы.

 Он оставался в чине полковника, который пожаловал ему отец, но присваивать самому себе генеральские эполеты царь считал неэтичным.

 Непосредственным руководством войсками и разработкой деталей операций Николай II, как и все Главнокомандующие в истории России (например Сталин), конечно же, не занимался.  Это и не входит в компетенцию Верховного Главнокомандующего. Его дело — принимать ключевые решения.

Окружающие нередко не понимали поступков царя, мотивов тех или иных его действий. Но такое непонимание имело под собой очень простую причину — они сами растеряли искренность и чистоту Веры. Царь же сумел сохранить ее. Он прямо и непосредственно воспринимал свое призвание Помазанника Божия. Все современники отмечали его колоссальную выдержку и самообладание. Их порой даже принимали за равнодушие к происходящим событиям.

Но сам Николай Александрович объяснял: «Если вы видите, что я так спокоен, это потому, что у меня твердая и решительная вера в то, что судьба России, моя судьба и судьба моей семьи в воле Божьей, которая дала мне эту власть. Что бы ни случилось, я вверяюсь воле Его, сознавая, что не могу думать ни о чем другом, кроме как о служении стране, которую Он вверил мне».

То, что монарх становится Верховным Главнокомандующим, было обычным во многих государствах. Но это всегда делалось в предвкушении победных лавров.

 Николай II взял на себя колоссальное бремя в самыйтяжелый момент войны. Нет, ситуация еще не выправлялась. Она оставалась критической. Отступая, наши армии изматывали врагов, наносили им серьезнейшие потери. Но и сами поредели, утратили значительную часть артиллерии и другой боевой техники. А противник отнюдь не собирался останавливаться, подтягивал резервы, готовился к следующим ударам.

Правда, к осени стало улучшаться снабжение. В войска поступали патроны и снаряды, но еще далеко не в тех количествах, какие требовались. Новые орудия и пулеметы не могли восполнить потерь. Подвозили и подкрепления, но из плохо обученных, необстрелянных новобранцев, они никак не могли сравниться с кадровыми солдатами и офицерами, погибшими или попавшими в плен. Фронт удержался, но был сшит на «живую нитку». Настроения были неуверенные, «инерция отступления». Уже привыкли: при следующем натиске врагов придется опять катиться назад.

Великий князь Николай Михайлович вспоминал: когда генерал Алексеев в сентябре 1915 г. приехал в Ставку, он «был поражен царящей там неурядицей, растерянностью и унынием. Оба, и Николай Николаевич, и Янушкевич, растерялись от неудач… и не знают, что предпринять». Выдающийся военный историк А. А. Керсновский признавал: «Это было единственным выходом из создавшейся критической обстановки. Верховный Главнокомандующий и его сотрудники не справлялись больше с положением — их надлежало срочно заменить. А за отсутствием в России полководца заменить Верховного мог только Государь».

Хорошим или плохим военачальником был Николай II? Его роль в ходе Мировой войны оказалась затертой. Но ведь в Евангелии сказано: «По плодам их узнаете их…». А плоды говорят сами за себя. Вера солдат в своего царя была уже не такой, как перед первой русской революцией. Но она еще была. Воины воодушевлялись, проникались важностью момента — сам царь теперь был с ними, на фронте.

А немцы прекрасно знали, насколько ослабела наша армия. Окружить ее в Польше по первоначальному замыслу не удалось. Русские, отчаянно отбиваясь, с огромными потерями выскользнули из клещей. Но неприятельское командование тут же принялось стягивать новые ударные кулаки. Готовились в двух местах прорвать позиции, замкнуть кольцо под Минском, и в окружение попадет весь Западный фронт. Вот тогда-то русская оборона рухнет окончательно, и царю останется только просить о мире.

В сентябре 1915 г. разыгралось решающее сражение, и на этот раз Гинденбургу и Людендорфупротивостоял Николай II. Одна германская группировка ринулась в атаки под Брестом. Другая прорвала фронт в Литве под Свенцянами, стала углубляться в русские тылы.

Но наши солдаты и офицеры дрались героями. Государь и его штаб во главе с Алексеевым управлял войсками четко и грамотно. Царские армии снова отошли на 120–130 км, но отошли по плану, в строгом порядке. Заняли позиции, которые уже строились у них в тылах.

 Прорвавшуюся вражескую группировку отсекли от своих, стали обкладывать со всех сторон. Ей пришлось кое-как, бросая обозы и теряя людей, выбираться назад. А русские, закрепившись на новых рубежах, получили приказ атаковать. Немцы, разохотившиеся гнаться за ними, получили неожиданные встречные удары. Врагов отбросили.

После провала своих главных планов немцы и австрияки поменяли задачи на более скромные — захватить побольше российских территорий на Украине, в Прибалтике. Но в боях под Луцком и Ригой их разбили. «Великое отступление» завершилось.

 Фронт встал прочно от Риги до Карпат. Кстати, все исследователи, как противники царя, так и монархисты, не учитывают еще один фактор. Государь, одерживавший успехи, получал очень серьезную помощь. За него молился Распутин. А его молитвы по-прежнему были очень сильными! Хотя и выглядит это смешно для читателя-атеиста, но это исторический факт.

Когда Николай II в первый раз выехал в качестве Верховного Главнокомандующего, он  взял с собой  наследника. Однако в поезде у мальчика хлынула носом кровь, и врачи, как обычно, не могли остановить ее. Кое-как сдерживая кровотечение тампонами, пришлось вернуться. Но стоило появиться Распутину и помолиться, оно прекратилось.

Тогда же, в 1915 г., произошло настоящее чудо с Анной Вырубовой. Она попала в железнодорожную катастрофу. Были переломаны кости, фрейлина государыни получила тяжелейшие травмы черепа, лежала в коме. Все доктора сходились — безнадежна. По сути, уже отходит.

Но приехал старец, с молитвой возложил руку на ее голову, и она вдруг пришла в себя, открыла глаза, стала подниматься. Анна осталась инвалидом, передвигалась в кресле-каталке. Но выжила, отчасти возвращалось и здоровье. Начала ходить на костылях, потом с палочкой.

Распутин молился и за царя, за его воинство, о даровании побед. И как раз сейчас они начались — победы. На данное обстоятельство почему-то не обращают внимания даже те историки, кто правильнооценивает помощь св. преподобного Сергия Радонежского св. Дмитрию Донскому, св. преподобногоИринарха Ростовского — Пожарскому и Минину. А следовало бы обратить: на победоносного царя-главнокомандующего и за него молящегося…

Продолжение следует...