Тропа

[Орегонская тропа Фрэнсиса Паркмана-1 глава] Орегонская тропа Фрэнсиса Паркмана-1 глава Вячеслав Толстов ГЛАВА I ГРАНИЦА Прошлая весна 1846 года выдалась в городе Сент-Луисе очень напряженной. Не только эмигранты со всех концов страны готовились к путешествию в Орегон и Калифорнию, но и необычное количество торговцев готовили свои фургоны и наряды для Санта-Фе. Многие эмигранты, особенно те, что направлялись в Калифорнию, были людьми богатыми и влиятельными. Гостиницы были переполнены, и оружейники и шорники постоянно работали , обеспечивая оружием и снаряжением различные группы путешественников. Почти каждый день пароходы покидали дамбу и поднимались вверх по Миссури, толпились пассажиры, направлявшиеся к границе. В одном из них, Рэдноре, с тех пор как зацепился и потерялся, мой друг и родственник, Куинси А. Шоу и я покинули Сент-Луис 28 апреля, отправившись в увлекательное путешествие в Скалистые горы. Лодку грузили до тех пор, пока вода попеременно не разбивалась о ее стражников. Ее верхняя палуба была покрыта большим оружием необычной формы, предназначенным для торговли в Санта-Фе , а трюм был забит товарами того же назначения. Там же были снаряжение и провизия отряда орегонских эмигрантов, отряд мулов и лошадей, груды седел и сбруи., и множество невзрачных предметов, незаменимых в прериях. Почти скрытая в этой мешанине , можно было разглядеть маленькую французскую повозку, из тех , что за границей весьма уместно называли “убийцей мулов” , и невдалеке палатку вместе с разнообразным набором ящиков и бочек. Весь экипаж был далек от привлекательного внешнего вида, но, как бы то ни было, он был предназначен для долгого и трудного путешествия, в котором настойчивый читатель будет сопровождать его. Пассажиры на борту "Рэднора " соответствовали ее грузу. В ее каюте были Торговцы из Санта-Фе, игроки, спекулянты и авантюристы всех мастей, а каюта была битком набита эмигрантами из Орегона, “горцами” , неграми и группой канзасских индейцев, приехавших с визитом в Сент-Луис. Нагруженная таким грузом, лодка семь или восемь дней боролась с быстрым течением Миссури, натыкаясь на коряги и по два-три часа висела на песчаных отмелях. Мы вошли в устье Миссури под моросящим дождем, но вскоре погода прояснилась, и мы ясно увидели широкую и мутную реку с ее водоворотами, песчаными отмелями, неровными островами и покрытыми лесом берегами. Миссури постоянно меняет свое течение; с одной стороны, она стирает свои берега, а с другой образует новые. Его канал постоянно меняется. Образуются острова, а затем их смывает; и в то время как старые леса на одной стороне разрушаются и сметаются, на другой из новой почвы вырастает молодая поросль . При всех этих изменениях вода настолько насыщается грязью и песком, что становится совершенно непрозрачной, и через несколько минут на дне стакана образуется осадок толщиной в дюйм. Теперь река стояла высоко, но осенью, когда мы спустились вниз, она опустилась очень низко, и все тайны ее коварных отмелей открылись взору. Было страшно смотреть на мертвые и сломанные деревья, густо посаженные как военный абатис, прочно вросший в песок и направленный вниз по течению, готовый пронзить любой несчастный пароход, который при высокой воде пройдет по этой опасной земле. Через пять или шесть дней мы начали замечать признаки великого западного движения, которое тогда происходило. Группы эмигрантов со своими палатками и повозками разбивали лагерь на открытых местах у берега, направляясь на общее место встречи в Индепенденс. В дождливый день, ближе к закату, мы достигли пристани этого места, расположенного в нескольких милях от реки, на самой границе Миссури. Сцена была характерна, ибо здесь были представлены на одном взгляде самые замечательные черты этого дикого и предприимчивого края. На илистом берегу стояло человек тридцать или сорок темных раболепного вида испанцы, тупо глядящие из -под своих широких шляп. Они были прикреплены к одному из отрядов Санта-Фе, чьи фургоны теснились на берегу. Среди них, склонившись над тлеющим костром, стояла группа индейцев, принадлежавших к отдаленному мексиканскому племени. Один или два французских охотника с гор , длинноволосые, в платьях из оленьей кожи, смотрели на лодку, а рядом на бревне сидели трое мужчин с ружьями на коленях. Первый из них, высокий, сильный, с ясные голубые глаза и открытое умное лицо вполне могли бы представлять ту расу беспокойных и бесстрашных первопроходцев, чьи топоры и винтовки проложили путь от Аллеганских гор до западных прерий. Он направлялся в Орегон, вероятно , более подходящее для него поле, чем все, что осталось по эту сторону великих равнин. Рано утром следующего дня мы достигли Канзас, примерно в пятистах милях от устья Миссури. Здесь мы высадились на берег и, оставив свое снаряжение на попечение моего доброго друга полковника Чика, чей бревенчатый дом заменял таверну, отправились в фургоне в Уэстпорт, где надеялись раздобыть мулов и лошадей для путешествия. Это было удивительно свежо и красиво Майское утро. Богатые и пышные леса, через которые вела нас жалкая дорога , освещались ярким солнцем и оживлялись множеством птиц. По дороге мы нагнали наших запоздалых попутчиков, канзасских индейцев, которые, разодетые во все свои наряды, шли домой кружным шагом; и чем бы они ни казались на борту лодки, они представляли собой очень яркое и живописное зрелище в лесном пейзаже. Вестпорт был полон индейцев, чьи маленькие косматые пони дюжинами были привязаны вдоль домов и заборов. Саксы и Лисы с бритыми головами и раскрашенными лицами, Шавано и делавары, развевающиеся в ситцевых платьях и тюрбанах, вайандоты одетые как белые люди, и несколько несчастных канзацев , завернутых в старые одеяла, прогуливались по улицам или бездельничали в магазинах и домах. Когда я стоял в дверях таверны, Я увидел замечательного человека, идущего по улице. У него было румяное лицо, украшенный пни щетинистой рыжей бородой и усами; на одной стороне его голова была круглая шапка с ручкой в верхней части, такой как Шотландские батраки иногда ношу; его плащ был невзрачный форма, а серый шотландский плед, с бахромой висит все о нем, он носил панталоны из грубого домотканого, и кованых сапогах; и чтобы завершить его оборудование, маленькое черное трубы застрял в одном уголок его рта. В этом странном наряде, Я узнал капитана британской армии К., который вместе со своим братом и мистером Р., английским джентльменом, направлялся на охоту через весь континент. Я видел капитана и его спутников в Сент-Луисе. Они уже некоторое время находились в Вестпорте, готовясь к отъезду и ожидая повторной операции, так как их было слишком мало , чтобы предпринять ее в одиночку. Они могли бы, правда, присоединиться к некоторым партиям эмигрантов, которые собирались отправиться в Орегон и Калифорнию, но они заявляли о большом нежелании иметь какие-либо связи. связь с “Кентуккийскими молодцами".” Теперь капитан настоял на том, чтобы мы объединили силы и отправились в горы вместе. Не испытывая большей симпатии к обществу эмигрантов, чем они, мы сочли такое положение выгодным и согласились на него.

Наши будущие попутчики устроились в маленьком бревенчатом домике, где мы нашли их всех окруженными седлами, сбруей, ружьями, пистолетами, телескопами, ножами и, короче говоря, их полным назначением для прерии. ; брат капитана, ирландец, сращивал на полу веревку, словно он был моряком-любителем. Капитан с большим самодовольством указал на различные предметы их снаряжения. “Вы видите, - сказал он, - что все мы старые путешественники. Я убежден, что ни одна партия никогда не ходила по прерии лучше обеспеченной.” Охотник, которого они наняли, угрюмого вида Канадец по имени Сорел и их погонщик мулов, американец из Сент-Луиса, слонялись по зданию. В маленькой бревенчатой конюшне неподалеку стояли их лошади и мулов, отобранных капитаном, который был превосходным судьей. Заключив союз, мы оставили их доделывать свои приготовления, в то время как сами продвигались со всей возможной скоростью. Эмигранты , к которым наши друзья относились с таким презрением, стояли лагерем в прерии в восьми-десяти милях от нас, в количестве тысячи или более, и новые партии постоянно выходили из Индепенденса, чтобы присоединиться к ним. Они были в большом замешательстве, проводили собрания, принимали резолюции и разрабатывали правила, но не могли объединиться в выборе лидеров, чтобы провести их через прерию. Быть на досуге одним однажды я поехал в Индепенденс. Город был переполнен. Появилось множество лавок , снабжавших эмигрантов и торговцев из Санта-Фе всем необходимым для путешествия; из дюжины кузниц, где чинили тяжелые повозки и подковывали лошадей и волов, доносился неумолчный стук молотков. Улицы были запружены людьми, лошадьми и мулами. Пока я был в городе, поезд из фургонов эмигрантов из Иллинойса проехал мимо, чтобы присоединиться к лагерю в прерии, и остановился на главной улице. Множество здоровых из-под крышек повозок выглядывали детские лица . То тут, то там на лошади сидела пышногрудая девица, держа над загорелым лицом старый зонтик или зонтик, когда-то довольно безвкусный , но теперь жалко выцветший. Мужчины, очень трезвые на вид соотечественники, стояли вокруг своих волов, и когда я проходил мимо, они остановились. Я заметил трех стариков, которые с длинными хлыстами в руках усердно обсуждали учение о возрождении. Эмигранты, однако, не все из этой марки. Среди них одни из самых подлых изгоев в стране. Я часто это делал в недоумении себе божественное различных мотивов, что дать импульс к этому странному миграции; но что они могут быть, то ли безумной надежде на лучшее состояние в жизни, или стремление стряхнуть с себя ограничения права и общество, или просто беспокойство, достоверно известно, что народ горько каяться путешествии, и после они достигли Земли Обетованной достаточно счастливы чтобы спастись от него. В течение семи или восьми дней наши приготовления были близки к завершению. Тем временем наши друзья закончили свои дела и , устав от Вестпорта, сказали нам , что отправятся вперед и будут ждать у переправы через Канзас , пока мы не подъедем. Поэтому Р. и погонщики мулов двинулись вперед с повозкой и палаткой, а капитан и его брат вместе с Сорелем и присоединившимся к ним траппером по имени Буаверд последовали за ними с отрядом лошадей. Начало путешествия было зловещим, так как капитан едва успел опомниться. в миле от Уэстпорта он ехал во главе отряда, ведя на веревке своего предполагаемого бизоньего коня , когда разразилась страшная гроза, и они все промокли до нитки. Они поспешили добраться до места, находившегося примерно в семи милях отсюда. Р. должен был подготовить лагерь к их приему. Но этот благоразумный человек, увидев приближение грозы, выбрал укромную поляну в лесу, где разбил палатку и уютно потягивал кофе, в то время как капитан галопом мчался за много миль под дождем, чтобы найти его. Наконец буря рассеялась, и остроглазому охотнику удалось отыскать свою палатку; Р. к этому времени допил кофе и сидел на бизоньей шкуре, покуривая трубку. Капитан был одним из самых добродушных людей на свете, поэтому он перенес свое несчастье с величайшим хладнокровием, разделил остатки кофе с братом и лег спать прямо в мокрой одежде. Мы и сами пережили потоп. Мы вели пару мулов в Канзас , когда разразилась буря. Таких резких и непрерывных вспышек молний, таких оглушительных и непрерывных раскатов грома я еще никогда не знал. Лес был полностью скрыт диагональными полосами дождя, который падал с тяжелым ревом и поднимался брызгами от земли; и потоки поднимались так быстро, что мы едва могли перейти их вброд. Наконец, вырисовываясь сквозь дождь, мы увидели бревенчатый дом полковника Чика, который принял нас со своим обычным вежливым гостеприимством.; в то время как его жена, которая, правда, немного скисла и одеревенела слишком частым присутствием на лагерных собраниях, не отставал от него в гостеприимстве, снабжал нас средствами к исправлению нашего промокшего и грязного состояния. Буря, рассеявшаяся около заката, открыла перед крыльцом полковничьего дома, стоящего на высоком холме, прекрасный вид. Солнце лилось из-за разрывающихся облаков на стремительную и сердитую Миссури и на бескрайние просторы пышного леса, простиравшегося от ее берегов до далеких утесов. Вернувшись на следующий день в Уэстпорт, мы получили послание от капитана, который поехал назад, чтобы доставить его лично, но, узнав, что мы находимся в Канзасе, поручил его своему знакомому по имени Фогель, державшему небольшую бакалейную лавку. Виски, между прочим, циркулирует в Вестпорте более свободно, чем вообще безопасно в месте, где каждый человек носит в кармане заряженный пистолет. Проходя мимо этого заведения, мы увидели широкое немецкое лицо Фогеля и его плутоватые глаза . Он сказал, что хочет нам что-то сказать , и предложил выпить. Ни его ни спиртное, ни его послание не были очень приятными. Капитан вернулся, чтобы сообщить нам, что Р., принявший на себя руководство его отрядом, избрал другой путь, отличный от того, который был согласован между нами, и вместо того, чтобы следовать курсом торговцев, решил пройти на север мимо форта Ливенворт и следовать по пути, отмеченному драгунами в их экспедиции прошлым летом. Принять такой план, не посоветовавшись с нами, мы смотрели как на очень своевольный поступок; но, подавляя свое недовольство , как только могли, мы решили присоединиться к ним. в форт-Ливенворте, где они должны были нас ждать. Таким образом, наши приготовления были теперь завершены, и в одно прекрасное утро мы попытались начать наше путешествие. Первый шаг оказался неудачным . Едва наши животные были запряжены в упряжь, как оглобля мула встала на дыбы, рванула веревки и ремни и чуть не сбросила повозку в Миссури. Обнаружив, что она совершенно неуправляема, мы обменяли ее на другую, которой нас снабдил наш друг. Мистер Бун из Вестпорта, внук Дэниела Буна, первопроходца. За этим предвкушением опыта прерий очень скоро последовало другое. Вестпорт был едва мы скрылись из виду, как наткнулись на глубокий илистый овраг, вид которого впоследствии стал нам слишком хорошо знаком, и здесь машина застряла на час или больше.