Красная армия: бандитизм и миф добровольчества

Система организации, рост и развитие вооружённых сил Советской республики находились в теснейшей связи не только с требованиями исторического момента, но и с идеологическими установками правящей большевистской партии. В начале 1918 года революционные власти находились в усиленном поиске новых форм организации армии. Эта работа по времени совпадает с началом Гражданской войны и усилением интервенции кайзеровской Германии.

Поэтому все эксперименты Советской власти в области военного строительства проходили тут же проверку боем. «В силу последнего обстоятельства в организационную работу вводятся постоянно поправки за счёт боевого опыта, и продуктивность её измеряется теми силами, которые республике удалось собрать, организовать, снабдить и выставить на свои границы к концу того же 1918 года», — отмечает военный историк Николай Евгеньевич Какурин (Какурин Н.Е. Как сражалась революция. Т.1. 1917-1918. М.: Политиздат. 1990).

Декрет СНК от 15 января 1918 года гласил:

«Совет Народных Комиссаров постановляет: организовать новую армию под названием Рабоче-Крестьянская Красная армия, на следующих основаниях:

1) Рабоче-Крестьянская Красная Армия создаётся из наиболее сознательных и организованных элементов трудящихся масс.

2) Доступ в её ряды открыт для всех граждан Российской Республики не моложе 18 лет. В Красную Армию поступает каждый, кто готов отдать свои силы, свою жизнь для защиты завоеваний Октябрьской революции, и власти Советов и социализма».

(«Газета Временного Рабочего и Крестьянского Правительства». 20 января (2 февраля) 1918, №13 (58), стр. 1).

Таким образом, Красная Армия начинала строиться как добровольческая. Этим же декретом предусматривалось создание особой «всероссийской коллегии по формированию рабоче-крестьянской Красной Армии» в качестве вспомогательного органа при Наркомвоене. Этот же декрет 18 января того же года объявляется Наркомвоеном для исполнения.

Некоторое время параллельно с центральными органами военного ведомства в том же направлении работала Ставка Верховного главнокомандующего (Главковерха). Так, 26  января 1918 года Красная Ставка издала свою инструкцию о формировании Красной Армии, по которой формированием добровольческой Красной Армией должны были заниматься военные отделы Советов.

«Для нужд формирования Красной Армии местные Советы имеют право пользоваться запасами местных складов военного ведомства; Советам, как органам власти, в сфере их района принадлежит полное, безусловное право распоряжения всею вооружённою силою Красной Армии; каждый Совет самостоятельно определяет необходимый для него контингент вооружённой силы; общий план расположения и распоряжения военной силой принадлежит губернским и краевым Советам, но они должны также предоставлять эту силу в распоряжение центральной власти», — гласила Инструкция.

«Рабоче-Крестьянская Красная Армия создаётся из наиболее сознательных и организованных элементов трудящихся масс», — гласил Декрет СНК от 15 января 1918 года

Как мы видим, эта инструкция переносила центр тяжести организационной работы на места, не устанавливала согласованности и однотипности в работе мест и не предусматривала вопроса об объединении управления всеми вооружёнными силами страны.

Однако бывший кадровый офицер Николай Какурин полагал, что «в условиях переживаемого момента, когда революция боролась за расширение своего плацдарма, такая децентрализация, как временная мера, являлась исторически необходимой, пока на смену ей не явились новые формы уже планомерно развитой организационной системы».

По его мнению, «в первое же время творческая самодеятельность мест» развивалась в соответствии с инструкцией Главковерха. «Плодами их (местных инициатив – Д.Ж.) творчества явились те разнотипные войсковые соединения, которые, перемешавшись с подобными же войсковыми частями, возникшими на развалинах старой армии, образовали те первоначальные завесы, под покровом которых зародились первые регулярные части Красной Армии».

Кстати, ещё буквально за пять дней до декрета Совнаркома о создании Красной Армии в Харькове был подписан документ о формировании Червоного Казачества во главе с Виталием Примаковым, которое вскоре вошло в состав Красной Армии.

Массы подвели

Красная Армия начинала строиться как добровольческая

После выхода в свет инструкции Главковерха местные Совета начали пытаться её реализовать. Так, Нижегородский Совет приступил к формированию целой армии, причём в первую очередь намечено было создать один пехотный и один кавалерийский полк, одну лёгкую батарею, один броневой дивизион и автомобильную команду.

Однако во время зимне-весеннего наступления германской армии система добровольчества и кустарничества потерпела полное фиаско. Немцы быстро достигли линии Нарва-Псков-Полоцк-Орша-Могилёв. Некоторое противодействие их наступлению оказали лишь советские войска на Украине под командованием Рудольфа Сиверса и Михаила Муравьёва. В целом эти войска насчитывали не более 15 тысяч человек. Поэтому остановить продвижение противника они не могли.

Первоначально Красная Армия не имела единого командования. Военное ведомство управлялось коллегиально. Сразу два человека исполняло обязанности наркома по военным делам: Николай Подвойский и Николай Крыленко. Последний исполнял также обязанности Верховного главнокомандующего. Третьим членом коллегии наркомата был Владимир Антонов-Овсеенко.

Обязанности наркома по морским делам исполнял матрос Павел Дыбенко – личность экзотическая. «Громадного роста, красавец мужчина с вьющимися чёрными кудрями, чёрными усами и юной бородкой, с большими тёмными глазами, белолицый, румяный, заразительно весёлый, с готовой шуткой на смеющемся рте, физически силач, позирующий на благородство» — такое впечатление он произвёл на генерала Петра Краснова от первого большевистского морского комиссара (6).

Своей внешностью Дыбенко подтверждал правильность высказывания Троцкого: «Матросы – краса и гордость нашей революции». Но внешность начальников военного ведомства – дело десятое. Главная проблема заключалась в их компетентности, которая была отнюдь не высокой. В мае 1918 года Дыбенко даже привлекли к суду за сдачу немцам Нарвы. Правда, суд признает его невиновным.

… Ночь 18 февраля 1918 года. Кабинет Ленина в Смольном. Ленин и Троцкий обсуждают с левыми социалистами-революционерами условия Брестского мира. Посыльный приносит телеграфное извещение. «От генерала Самойло из Брест-Литовская», — рапортует он. Ленин берёт извещение. Читает. И молча передаёт его Троцкому. Троцкий быстро пробегает телеграмму глазами, и его лицо бледнеет.

«Значит, всё-таки обманули, — нарушает молчание Ленин. – Этот зверь ничего не упускает. Теперь уж, значит, ничего не остаётся, как подписать старые условия, если только немцы согласятся сохранить их». Ленин не скрывает своей досады. Ведь в извещении генерала Александра Самойло написано следующее: «Немцы, по заявлению генерала Гофмана, считают себя с 12 часов 18 февраля в состоянии войны с нами»…

Во время немецкого наступления из-за отсутствия чёткого военного руководства пришлось создать ещё один военный орган – Комитет революционной обороны. «21 февраля получились новые немецкие условия, как бы нарочно рассчитанные на то, чтоб сделать заключение мира невозможным. К моменту приезда нашей делегации в Брест эти условия, как известно, были еще более ухудшены. У всех нас, до известной степени и у Ленина, было впечатление, что немцы, по-видимому, уже сговорились с Антантой о разгроме советов и что на костях русской революции подготовляется мир на западном фронте», —  рассказывает Лев Троцкий в книге «Моя жизнь».

Первоначально Красная Армия состояла из разнотипных войсковых соединений

22 февраля газеты опубликовали принятый накануне декрет Совета народных комиссаров «Социалистическое отечество в опасности!» Декрет обязывал «все силы и средства страны» предоставить «на дело революционной обороны». Но о принудительной мобилизации в этом декрете нет ни слова.

23 февраля было опубликовано «Воззвание Военного главнокомандующего» Николая Крыленко, которое заканчивалось словами: «Все к оружию. Все на защиту революции. Поголовная мобилизация для рытья окопов и высылка окопных отрядов поручается Советам с назначением ответственных комиссаров с неограниченными полномочиями для каждого отряда. Настоящий приказ рассылается в качестве инструкции во все советы по всем городам».

В тот же день, 23 февраля 1918 года, в Петрограде прошли митинги под лозунгом «Защиты социалистического Отечества», формировались дополнительные отряды Красной армии. Только в Выборгском районе в них записалось 3 тысячи добровольцев. Но никакого крупного сражения с немцами 23 февраля не было, как потом писали в советских учебниках истории. Наоборот, в этот день германское командование приостановило наступление, ибо нота большевистского правительства уведомила его о своём согласии с условиями Брестского мира.

Но старый проект мирного договора немцев уже не устраивал. И они выдвинули Советской России ещё более тяжкие требования. В срочном порядке Ленин созвал ЦК РКП (б) на заседание, чтобы решить: принимать или нет новые условия мира. «Эти условия надо подписать, — говорил Ленин. – Если вы их не подпишите, то вы подпишите смертный приговор Советской власти». Большинством голосов ЦК решил подписать мирный договор.

Поэтому 23 февраля – вовсе не день образования Красной армии, как принято считать. Напротив, по новым условиям мирного договора большевики должны были свою армию демобилизовать. Правда, они этого не сделали.

Будущий нарком по морским делам Павел Дыбенко (в центре). На палубе линейного корабля «Павел I», 1916.

Однако декреты и воззвания не убедили большинство трудящихся в необходимости вдобавок ко всем своим невзгодам испытать «тяготы и лишения военной жизни». В том же Нижнем Новгороде пошли служить в Красную армию всего 174 человека; в Иркутске – 350, в Царицыне – 375. Из Иваново-Вознесенска, где появился первый Совет рабочих депутатов, сообщали, что «организация Красной армии идёт вяло; из Вязьмы – что «организация Красной Армии продвигается медленно».

Несколько удачнее формирование воинских частей нового режима шло в районах, которые находились под непосредственной угрозой германского наступления, в промышленных центрах и столицах. Так, в Смоленске в Красную Армию в апреле записалось 2000 человек. В Москве отряды Красной Армии на апрель 1918 года насчитывали 9338 человек, из них кавалеристов было 465 человек. Девять батальонов 1-го корпуса РККА, формировавшегося в Петрограде, с приписанными частями насчитывали 12 820 человек.

Отсутствие в новой армии чёткой организационной структуры самым пагубным образом отражалось на её боеспособности и дисциплине.

Под видом добровольцев в армию часто записывались обычные мародёры и уголовники. Эти «красные ландскнехты» занимались тем, что грабили население. Вот лишь один показательный пример. В марте 1918 года в Москве была сформирована «армия Петрова» в количестве чуть более двух тысяч человек.

Под Полтавой этот отряд «занимался лишь грабежами, чем восстановил против Советской власти всё население». При первом же столкновении с немцами и гайдамаками это воинство бежало в Воронеж. Но и здесь оно не успокоилось и продолжало мародёрствовать. «Во время  беспорядков в Воронеже в ночь с 11 на 12 апреля остатки армии Петрова произвели целый ряд возмутительных поступков не только по отношению к населению, но и по отношению к членам местного Исполкома», — негодовал воронежский военный комиссар. Командующий армией Петров вместо того, чтобы прекратить беспорядки, способствовал их продолжению, освободив арестованных по приказанию Исполкома мародёров.

8 апреля  1918 года военный руководитель Павел Сытин, бывший генерал-майор царской армии,  телеграфировал в Верховный Военный Совет о том, что большинство прибывших в Брянск добровольческих частей «отличаются полной неорганизованностью и отсутствием самого элементарного военного обучения… Главный их недостаток – это отсутствие гражданского долга, полное отсутствие сознания важной ответственности и взятого на себя обязательства, люди совершенно не признают командный состав и приказаний совершенно не исполняют. Массовые заявления, что их обманным путём прислали не учиться, как обещали, а гонят на убой, куда они идти не желают… Общий голос всех начальников фронта: лучше присылать формирований в 10 раз меньше, но качеством лучше».

Во время зимне-весеннего наступления германской армии система добровольчества и кустарничества потерпела полное фиаско. Немцы быстро достигли линии Нарва-Псков-Полоцк-Орша-Могилёв. Рисунок — блокада Советской России

Или другой пример. Отряд анархистов под началом Петра Сансо, имея полное вооружение, за две недели собрал миллион с лишним «контрибуций» в Брянске, Унече и Клинцах, отобрал у населения массу золотых и серебряных вещей и всё это поделил между собой. Предложение отправиться на фронт эти якобы анархисты, а на самом деле – обычные мародёры, отклонили «по этическим соображениям», заявив, что они не могут убивать «бессознательного немецкого солдата».

И отправились в Москву. Многие из таких отрядов большевистским властям приходилось разоружать и расформировывать. Как отмечал Лев Троцкий в работе «Как вооружалась революция», «система добровольчества и кустарничества в военном деле могла быть терпима лишь до тех пор, пока не создались достаточно прочные рамки для влития и обучения в них обильных пополнений».

Историк Ричард Пайпс пришёл к заключению, что «вплоть до лета 1918 года Красная Армия существует по большей части на бумаге», так как принципы добровольного набора и выборности командиров привели к её малочисленности, слабой подконтрольности, низкой боеготовности. Всего к лету 1918 года Красная Армия насчитывала 116 037 пехоты, 7 940 сабель, 1 635 пулемётов, 1050 орудий. Вместе с частями специального назначения в пехоте было около 200 тысяч человек.

Садист-доброволец

Более или менее успешно Красная Армия воевала на Украине, где войсками командовал бывший царский офицер, левый эсер Михаил Муравьёв. Он  отличался авантюризмом и жестокостью. В январе-феврале 1918 года Муравьёв командовал группой войск на Киевском направлении. 19 января вошёл в Полтаву, где разогнал нелояльный к нему местный Совет, заменив его ревкомом.

При занятии Полтавы Муравьёв приказал расстрелять 98 юнкеров и офицеров местного юнкерского училища. Через четыре дня после подавления войсками Центральной рады Январского восстания в Киеве войска Муравьёва вошли в Киев, после чего в городе был установлен режим террора.

При штурме города применялись отравляющие газы, был проведён массовый артобстрел (до 15 тысяч снарядов), в результате которого был разрушен дом историка, одного из лидеров украинского национального движения, председателя Украинской Центральной Рады Михаила Грушевского. 25 января (7 февраля) революционными матросами Муравьёва был самовольно убит с целью грабежа киевский митрополит Владимир. Сам же Муравьёв наложил на киевскую «буржуазию» контрибуцию в 5 млн рублей на содержание советских войск.

9 февраля Муравьёв направил рапорт Антонову-Овсеенко и Ленину о взятии Киева:

«Сообщаю, дорогой Владимир Ильич, что порядок в Киеве восстановлен, революционная власть в лице Народного секретариата, прибывшего из Харькова Совета рабочих и крестьянских депутатов и Военно-революционного комитета работает энергично.

Разоружённый город приходит понемногу в нормальное состояние, как до бомбардировки… Я приказал частям 7-й армии перерезать путь отступления — остатки Рады пробираются в Австрию. У меня были представители держав Англии, Франции, Чехии, Сербии, которые все заявили мне, как представителю советской власти, полную лояльность…Я приказал артиллерии бить по высотным и богатым дворцам, по церквям и попам… Я сжёг большой дом Грушевского, и он на протяжении трёх суток пылал ярким пламенем…».

По воспоминаниям Николая Полетики, войска Муравьёва расстреляли в Киеве около двух тысяч офицеров, провели массовые репрессии против деятелей Украинской народной республики (УНР). Муравьёв вёл себя как ярый русский шовинист.

Во время нахождения его войск в Киеве по городу даже ездил броневик с надписью «Смерть украинцам!» По воспоминаниям Полетики, «портреты Шевченко срывали со стен и топтали ногами. Говорить на улицах на украинском языке стало опасно». Зато Муравьёв отпустил задержанного монархиста Василия Шульгина под предлогом того, что он якобы «добился отречения царя».

«Озлобленность, бахвальство, жажда мести, жестокость, неумолимость, склонность к «золотишку» и драгоценностям, к самогону и лихачам, к “Маруськам” и “Катькам толстоморденьким”… Первые дни власти большевиков в Киеве были полны ужаса и крови, — вспоминал Полетика. — … По ночам было неспокойно. Шайки грабителей грабили на улицах прохожих и нападали на дома и квартиры. Обыватели формировали отряды самообороны.

Оружие доставали в разгромленных складах на Печёрске. У отдельных домов с грабителями происходили настоящие бои. Впервые в подъездах домов и во дворах организовали ночные дежурства жителей. Дежурные должны были стрелять по грабителям (тогда ещё не трудно было купить оружие у солдат) и вызвать помощь. В одну из последних ночей перед уходом войск Муравьёва из Киева было зарегистрировано 176 нападений на квартиры киевлян. …Трехнедельный налёт Муравьёва на Киев в феврале 1918 года был непосредственным и ярким проявлением буйной молодости большевизма».

Историк Ричард Пайпс пришёл к заключению, что «вплоть до лета 1918 года Красная Армия существует по большей части на бумаге», так как принципы добровольного набора и выборности командиров привели к её малочисленности, слабой подконтрольности, низкой боеготовности

Большевистское правительство Народного Секретариата Украины, переехавшее из Харькова, потребовало удаления Муравьёва из города, назвав его «вожаком бандитов».

Сам же Муравьёв, находясь в Одессе, описывал свои «подвиги» в Киеве следующим образом: «Мы идем огнём и мечом устанавливать Советскую власть. Я занял город, бил по дворцам и церквям… бил, никому не давая пощады! 28 января Дума (Киева) просила перемирия. В ответ я приказал душить их газами. Сотни генералов, а, может, и тысячи, были безжалостно убиты… Так мы мстили. Мы могли остановить гнев мести, однако мы не делали этого, потому что наш лозунг — быть беспощадными!»

По мнению председателя ВЧК Феликса Дзержинского, в апреле 1918 года, арестовавшего Муравьёва в Москве (вскоре его отпустили): «худший враг не мог бы нам столько вреда принести, сколько он принёс своими кошмарными расправами, расстрелами, предоставлением солдатам права грабежа городов и сёл.

Всё это он проделывал от имени нашей советской власти, восстанавливая против нас всё население. Грабёж и насилие — это была сознательная военная тактика, которая, давая нам мимолетный успех, несла в результате поражение и позор». 11 июля 1918 года, вскоре после мятежа левых эсеров в Москве, Муравьёв был убит чекистами при задержании (по другой версии — он застрелился).

Регулярное строительство

В марте 1918 года бразды правления Красной Армией были переданы Льву Троцкому. 28 марта он стал председателем Высшего военного совета, образованного 1 марта; а в апреле — народным комиссаром по морским делам.

26 июля 1918 года Троцкий вынес на обсуждение Совета народных комиссаров постановление «Об установлении  всеобщей воинской повинности трудящихся и о привлечении соответствующих возрастов буржуазных классов в тыловое ополчение». Но ещё раньше оформления этого акта декретом ВЦИК был объявлен призыв всех рабочих и не эксплуатирующих чужого труда крестьян в 51 уезде Приволжского, Уральского и Западно-Сибирского военных округов, а, кроме того, было признано необходимым призвать рабочих в Петрограде и Москве.

Вскоре призыв в ряды Красно Армии был распространён и на командный состав. Наконец, декретом от 29 июля всё военнообязанное население страны в возрасте от 18 до 40 лет бралось на учёт, и устанавливалась конская повинность. «Эти декреты, — отмечает Николай Какурин, — определили собою значительный рост вооружённых сил Республики, вливавшихся в уже готовые для них рамки». Уже к 15 сентября 1918 года численность Красной Армии увеличилась до 452 509 человек.

Настоящая Красная Армия возникла летом 1918 года в ходе боёв за Казань. Создал её Лев Троцкий вопреки всем идеологическим химерам о добровольчестве

Настоящая Красная Армия возникла летом 1918 года в ходе боёв за Казань. Создал её Лев Троцкий вопреки всем идеологическим химерам о добровольчестве. «Нельзя строить армию без репрессий. Нельзя вести массы людей на смерть, не имея в арсенале командования смертной казни. До тех пор, пока гордые своей техникой, злые бесхвостые обезьяны, именуемые людьми, будут строить армии и воевать, командование будет ставить солдат между возможной смертью впереди и неизбежной смертью позади», — писал он позднее. Критерий истины – практика.

И практика военного строительства в Советской республике показала, что принцип добровольчества в деле создания большой боеспособной армии не работает. И всё же этот принцип постоянно встречается в программах левацких организаций. С другой стороны, и ладно. Ведь они, эти программы, никогда не будут реализовываться, а бумага всё терпит. Зато армия не терпит самодеятельности и демократии, особенно в военное время.

Армия — это всегда иерархия. Служа в армии, надо воспринимать «поэзию приказа».