Несколько вопросов по Катыни

Россия вроде бы как признала, что польских офицеров в Катыни расстреляли сотрудники НКВД. Однако у историков есть вопросы.

Первый вопрос: зачем советскому правительству потребовался расстрел четырех тысяч военнослужащих Войска Польского, отобранных по случайному принципу? Да, действительно, к польским офицерам применяли репрессии, но речь шла исключительно о конкретных людях, обвиняемых в конкретных преступлениях.

Вот, к примеру, дело полковника Станислава Либкинд-Любодзецкого 1879 года рождения. В царской России он был сотрудником охранки, потом служил у Колчака, а с 1920 по 1931 год работал в польской судебной карательной системе. Кроме того, ему инкриминировалось сотрудничество с японской разведкой, в частности переговоры с ее главой генералом Хасебе, и т. д. В результате особое совещание при НКВД вынесло пану Либкинд-Любодзецкому строгий приговор… Полковник получил 8 лет исправительно-трудовых лагерей, считая срок с момента ареста – 23 марта 1940 года.

Почему же столь матерый враг СССР отправляется на 8 лет за колючую проволоку, а тысячи офицеров, собранных «с бору по сосенке», в апреле 1940-го – на смертную казнь, причем без суда и следствия?

Второй вопрос. Все комиссии, работавшие на месте расстрела – при немецких оккупантах, после их изгнания, наконец, в 1991 году, едины в одном: им не удалось найти ни одного советского боеприпаса! Замечу, что к 1940 году на вооружении Красной армии и войск НКВД состояли 7,62-мм револьверы «Наган», 7,62-мм пистолеты ТТ и в небольшом количестве 7,63-мм пистолеты системы «Маузер». Причем 7,62-мм патрон пистолета ТТ был копией 7,63-мм патрона «Маузера». Так что перепутать патроны невозможно.

Кроме Катыни, несколько сот польских офицеров были расстреляны под Харьковом и под Медным. С 1991 года раскопаны и многие тысячи останков советских граждан, казненных сотрудниками НКВД. Казалось бы, следует сравнить останки русских и поляков, убитых в иных местах, с катынскими и установить «почерк» убийц. Это азы криминалистики.

Почему этого не хотят делать поляки? Может быть, потому, что «почерк» разный?

Палачи НКВД умерщвляли свои жертвы выстрелом из «Нагана» сверху вниз в 1-й шейный позвонок. А вот немцы стреляли в затылок из своего табельного оружия. В ходе осмотра простреленных черепов, найденных под Харьковом и Медным, обнаружено 40% выстрелов в голову и 60% в шею и все из «Наганов». А в Катыни – 98,5% в голову и 1,5% в шею и все из пистолетов германского производства.

Кстати, рассуждения о некой сверхнадежности германских «Вальтеров», якобы потому и применявшихся в Катыни, по сравнению с «Наганами» вызывают лишь усмешку специалистов-оружейников.

Да, действительно, в СССР были безвинно репрессированы сотни тысяч людей. Но на них на всех были заведены уголовные дела, имелись приговоры, пусть даже несправедливые. И на польских офицеров, расстрелянных под Медным, Харьковом и т. д., все документы оформлены. Кто же мешал НКВД, подготовившему в 1937–1940 годах сотни тысяч «расстрельных» дел, обойтись без подобной процедуры в отношении четырех тысяч «катынских» поляков?

При эксгумации в 1943 году и позже выяснилось, что руки польских офицеров были связаны бумажным шпагатом, который не производился и не импортировался в СССР до 1945 года (лишь после Великой Отечественной его выпуск наладили на германском оборудовании, полученном в счет репараций). В Советском Союзе использовались только пеньковые веревки, которые могли хорошо сохраниться в земле и через 60 лет. Кстати, в нескольких километрах от Катынского мемориала в селе Решетниково в 1940 году находился большой пеньковый завод.

Что, разве налицо не заслуживающая внимания мелочь?

При вскрытии катынских могил были обнаружены в большом количестве березовые листья. Автору довелось посетить Козьи Горы в начале мая, но на березах листья еще не распустились. Листву береза теряет осенью, как раз во время убийства поляков немцами в 1941 году.

Группа отечественных историков в июне 2004 года обнаружила в архивах неизвестные ранее документы, свидетельствующие о существовании к западу от Смоленска трех лагерей особого назначения. В них в 1940–1941 годах содержались бывшие польские военнослужащие и государственные чиновники, вывезенные в апреле-мае 1940 года из трех спецлагерей НКВД СССР для военнопленных. Выяснилось, что указанные лагеря в 1940–1941 годах представляли собой территориально-производственные структурные единицы Вяземского исправительно-трудового лагеря НКВД СССР (Вяземлага), так называемые асфальтобетонные районы.

Вяземлаг НКВД в 1936–1941 годах занимался строительством новой автомагистрали Москва – Минск. С конца 1939 года в составе Вяземского ИТЛ имелось 11 «асфальтобетонных районов».

Польские офицеры, осужденные весной 1940 года постановлениями Особого совещания при наркоме внутренних дел СССР на сроки от 3 до 8 лет исправительно-трудовых лагерей по упрощенной юридической процедуре, предусмотренной решением Политбюро ЦК ВКП (б) № П13/144-ОП от 5 марта 1940 года, с начала апреля 1940-го содержались в трех следующих лагерных отделениях Вяземлага:

Купринский АБР № 10 (в 1940-м – Купринский АБР № 9), он же лагерь особого назначения № 1-ОН или Тишинский лагерь;

Смоленский АБР № 9 (в 1940-м – Смоленский АБР № 10), он же лагерь особого назначения № 2-ОН или Катынский лагерь;

Краснинский АБР № 11 (в 1940-м – Краснинский АБР № 8), он же лагерь особого назначения № 3 или Краснинский лагерь.

Вместе с осужденными польскими офицерами в трех указанных «асфальтобетонных районах» Вяземлага содержались также и значительное число осужденных военнопленных польских рядовых солдат, а также польские гражданские лица, в частности священнослужители (ксендзы).

Помимо строительства нового Минского шоссе польские военнопленные и гражданские лица использовались на ремонте Витебского шоссе, а также на других работах в Вяземлаге и, возможно, в Смоленском УШОСДОРе, в других организациях.

По данным, установленным из обнаруженных на сегодня рассекреченных архивных источников, общая численность польского контингента трех указанных лагерных отделений Вяземлага составляла по состоянию на 26 июня 1941 года около 8000 человек. Еще какое-то число осужденных польских военнопленных (до нескольких тысяч человек) предположительно могли содержаться после марта 1941 года на девяти так называемых Отдельных лагерных (лесозаготовительных) пунктах Вяземлага. Самым крупным из трех лагерей особого назначения был Краснинский АБР № 11 (лагерь № 3-ОН). В нем находились свыше 3000 бывших польских военнопленных.

При отступлении советских войск большинство этих поляков эвакуировать не удалось. Возникает естественный вопрос: а куда они делись?

Наконец, последний вопрос. С конца лета 1941 года в Смоленске располагалось командование германской группы армий «Центр». Естественно, все окрестные леса периодически осматривались, прочесывались самым тщательным образом, дабы там не обосновались партизаны. Но вот захоронения поляков немцы не удосужились обнаружить на протяжении полутора лет и наткнулись на могилы только в марте 1943-го, после разгрома вермахта под Сталинградом, когда на Восточном фронте наметился коренной перелом в пользу Красной армии.

Не кажется ли, что «удивительно вовремя»?

Пока не будут даны ответы на поставленные выше вопросы, ни я, ни миллионы моих соотечественников не поверят в причастность советской власти к Катынскому преступлению.

Александр Широкорад, историк