Российское руководство гордо поводит головой — нас заметили

Встреча Лаврова и Блинкена прошла, но для российской пропаганды, как можно судить, важна не содержательная, а знаковая часть этого мероприятия. Так как в этой части поле для интерпретаций буквально безбрежно, то и оценки носят в основном характер: да куда они без нас денутся.

Реальность же такова, что даже после слома прежней двуполярной системы мир продолжает жить в рамках трех основополагающих систем и концепций международных договоренностей: концепция суверенитета и невмешательства во внутренние дела друг друга (Вестфальская система), баланс сил (Венская система) и разделение сфер влияния (Ялтинско-Потсдамская система).

Балансы во всех трех системах сегодня довольно угрожающе смещены, но самое главное — крах двуполярного мира не привел к выработке и созданию концепции мира однополярного. США либо не ставили перед собой такую задачу, либо не сумели ее решить.

Проблема в том, что сегодня в мире нет кандидата на второй полюс. А Ялтинско-Потсдамская система требует его наличия — делить сферы влияния можно лишь между равных. И вот с равными сложности — никто не спешит занимать место напротив США, а те, кто очень этого хочет, не соответствуют своим желаниям.

США очень бы хотели видеть Китай напротив себя, но у Китая нет глобальной повестки. И в этом его очень серьезная проблема. Ошибочно считается, что «Новый великий шелковый путь» - это и есть глобальный проект Китая. Увы и ах. Глобальный проект — это в первую очередь смысл. Который был бы конкурентоспособным по отношению к смыслу второй стороны. У Китая нет некитайской глобальной идеи, у него нет глобального образа будущего, он всю свою историю был занят только собой, и остается в этом положении и сегодня. Китай неспособен перейти на качественно иной уровень. Это не плохо и не хорошо — это данность. Маленький город отличается от большой деревни тем, что он — город. Это иная ментальность, иные интересы, иной образ жизни. Не лучше и не хуже — это просто другое. Китай не может стать чем-то большим, чем национальное государство, а потому в качестве второго полюса силы непригоден.

Да, в общем-то, и сам не стремится.

Поэтому американцы сталкиваются с дилеммой — либо формировать четвертую концепцию мирового порядка и встраивать ее в первые три, либо строить что-то совсем новое, исключающее старые концепции, но пока оно строится, обходиться старой системой, стараясь удержать ее хоть на каком-то уровне. И не питая по отношению к ней ни малейших иллюзий. Поэтому Штаты будут разговаривать со всеми — просто для того, чтобы удерживать балансирующую на грани мировую систему на относительно стабильном уровне.

Но бесконечно это продолжаться не может. Отсюда и идущее сейчас полным ходом строительство «новой нормальности», в которой принципиально меняется баланс: теперь не между национальными государствами, а между корпорациями и национальными государствами. Раз глобальной концепции нет ни у кого и ждать ее неоткуда, значит, придется вместо системы глобальных концепций создавать систему концепций локальных и заменять ею вышедшую в тираж прежнюю систему мирового порядка.

При всём неприятии «нового порядка» можно сказать, что рациональные предпосылки у него, безусловно, есть. То, что он выглядит бесчеловечным, верно. Но предъявлять претензии нужно не к глобалистам, а к тем, кто мог бы выдвинуть иную концепцию, иной смысл, но неспособен на это. Могла ли Россия выдвинуть их? Конечно. Но российская знать была занята более важным делом — она разворовывала советское наследство. И продолжает его разворовывать и проматывать. Поэтому российская «элита» здесь вообще ни при чем. Она будет встраиваться в новый порядок на правах объекта, ее это вполне устраивает, основная борьба будет за цену такого встраивания.

В общем, ничего необычного не происходит. Пропаганда высасывает из пальца разную ахинею, российское руководство гордо поводит головой — нас заметили. А мир строится по чужим проектам, к которым мы не имеем ни малейшего отношения.