Сто шпионов из села. Как крестьяне в СССР стали агентами японской разведки
На модерации
Отложенный
Сотрудники НКВД разоблачили организацию, которой никогда не существовало.
По делу организации ОЖРСБ расстреляли почти 100 человек. © / Инна Панкова / АиФ
«АиФ-Челябинск» совместно с Объединённым госархивом Челябинской области продолжает публиковать статьи о наших репрессированных земляках в рамках проекта – «Большой террор. Дело №…».
Период 1937-1938 годов стал поистине урожайным на разоблачение разнообразных шпионов, агентов и вредителей. Они обнаружились буквально везде: на заводах и в колхозах, в больницах и театрах, в вузах и госучреждениях.
Одним из самых массовых (по количеству фигурантов) дел стало «разоблачение шпионской повстанческой организации ОЖРСБ –очень жестокая расправа с большевиками».
Путем отравления воды в графинах
Итак, читаем архивно-следственное дело № 16971. Оно состоит из 6 томов; отдельный, более поздний том, посвящен исключительно переписке сотрудников органов КГБ с родственниками осужденных по этому делу. Судя по этим письмам, многие родственники до конца 1980-х годов не имели никакой информации о судьбе отцов, братьев, дедушек, бабушек…
В обвинительном заключении говорится: «8-м отделом УНКВД по Челябинской области вскрыта и ликвидирована контрреволюционная повстанческая шпионская организация, именовавшая себя ОЖРСБ, действовавшая на территории Челябинской области. Организация ставила своей задачей вооруженное свержение советской власти и установление капиталистического строя».
Руководителем этой организации органы называют Михаила Кокшарова, который в начале 30-х годов какое-то время проживал в Ирбейском районе Красноярского края, и по мнению чекистов, вошел в «существующую там контрреволюционную организацию, созданную японской разведкой. В 1936 году «Кокшаров по заданию японской разведки въехал в Челябинскую область для воссоздания повстанческой организации».
Из анкеты арестованного: «Кокшаров Михаил, 1905 г.р., уроженец с. Теренкуль Бродоколмакского района, происходит из семьи кулака, до ареста учился в межобластной школе тракторных механиков».
Почему именно этот человек был назван «руководителем организации»? Возможно, его кратковременное пребывание в Красноярском крае позволило чекистам использовать этот факт для того, чтобы «привязать» его к «японской разведке».
Заговор бывших кулаков – звучит избито и малокреативно, а вот «повстанческая организация, связанная с японской разведкой» –вполне в духе требований того времени.
В деле перечисляются деяния преступной организации: распространение контрреволюционных листовок, слухов о грядущей войне, подготовка терактов. Одно из самых серьезных обвинений звучит так: «Повстанческим штабом был разработан план массового отравления избирателей в день выборов в Верховный совет РСФСР путем отравления воды в графинах».
Среди осужденных по этому делу – подавляющее большинство тех, чье социальное происхождение обозначено как «бывший кулак, из семьи кулака и т.д.». То есть это обычные крестьяне, крепкие хозяева, которые своим трудом кормили страну, а во время коллективизации были разорены и выселены из родных мест.
«В корм положил гвоздей»
– Практически все осужденные по этому делу – крестьяне из одного Бродоколмакского района (ныне Красноармейский – ред.), – говорит заместитель директора по науке Государственного архива Челябинской области Николай Антипин. – Это жители соседних деревень, многие из них приходились родственниками друг другу.
Для Николая Антипина дело № 16971 – это и часть его личной истории. По этому делу был осужден и расстрелян старший брат его прабабушки Спиридон Дмитриевич Севастьянов (в деле - Севостьянов).
Из анкеты арестованного: «Родился в 1888 г. в селе Русская Теча Шадринского уезда Пермской губернии. Социальное происхождение: кулак. Образование – малограмотный. На момент ареста работал сторожем на карьере Кирзавода, арестован 18 июня 1938 г.».
– О нем в нашей семье много лет никто ничего не знал, после ареста он пропал – и всё, – рассказывает Николай Антипин. – Я только в 2006 году нашёл это дело и узнал о его судьбе.
В деле имеется подписанное С.Д. Севастьяновым заявление от 8 июля, в котором он признает себя «членом шпионско-диверсионной организации» и просит вызвать его для дачи показаний.
Читаем фрагмент допроса, ответ Севастьянова на вопрос следователя: «До революции и до начала коллективизации я жил хорошо, имел несколько коров, лошадей, до 30 голов мелкого рогатого скота, имел сельскохозяйственные машины, имел постоянных батраков. При советской власти меня стали считать, как кулака. Облагали налогами, потом забирали имущество, это меня озлобило. И я начал распространять контрреволюционные слухи о гибели колхозов».
А вот и типичный самооговор: «Связь по шпионажу была установлена с Японией. Будучи в Канском зерносовхозе, я собирал сведения о наличии тракторов в совхозе. Отравил ряд коров, которым в корм положил гвоздей».
Постановлением особой тройки УНКВД по Челябинской области от 29 октября 1938 года Севастьянов С.Д. был приговорен к расстрелу. Приговор приведен в исполнение 19 ноября 1938 года в 13 часов.
По мнению Антипина, именно такие люди, как Спиридон Севастьянов, были самой трудолюбивой частью крестьянства, которые кормили Россию и эффективно трудились на земле. «По сути, кулаки – те же фермеры, которые сами работают, умеют организовать большое хозяйство, чувствуют рынок, – говорит он. – У семьи Севастьяновых еще до революции было более 100 гектаров земли, большой дом, сельскохозяйственная техника… Этот крестьянский капитал создавался в течение всего XIX века».
«Осуждены незаконно»
История с малограмотными японскими диверсантами, окопавшимися в Челябинской области, выглядела настолько неправдоподобной, что ее подвергли сомнению задолго до времен массовой реабилитации.
В протоколе обзора следственных дел (подписанном помощником начальника спецотдела УНКВД Скрипкиным) от 20 февраля 1940 года читаем:
«Не представляется возможность определить точно правдоподобность существования контрреволюционной повстанческой организации ОЖРСБ. Также нельзя установить цели и задачи организации в том виде, как они изложены в показаниях обвиняемых. Не доказана шпионская террористическая деятельность обвиняемых, в материалах следствия изложены только общие разговоры, основанные на контрреволюционных задачах организации».
В 1956 году Спиридона Севастьянова, как и других осужденных по этому делу, реабилитировали за отсутствием состава преступления.
В постановлении о реабилитации сказано: «Произведенным расследованием установлено, что все названные выше лица осуждены незаконно. Антисоветская организация была искусственно создана руководящими работниками бывшего УНКВД по Челябинской области. Следствие велось извращенными и провокационными методами, а материалы дела оказались сфальсифицированными».
По данному делу были осуждены 117 человек, 99 из них приговорены к высшей мере наказания – расстрелу, 18 человек получили 10 лет лагерей.
Комментарии
Можно ссылаться на данные комиссии Руденко, "заряженной"" Хрущёвым на осуждение политики Сталина, а можно посмотреть вокруг сегодня:
-Сколько "врагов Народа", и Советской власти, повылазило из всех щелей.
В то время, их , безусловно, было ещё больше.
Можно лишь сожалеть, что чистки, и прежде всего внутри партии, не носили системного характера.
Тогда бы, безусловно, мы сохранили и реформировали СССР,
А "массовые реабилитации" проводимые позже, отношение к "Правде" не имеют. И носили "политический характер"
Советский человек строит Социализм своими Руками и на своей Земле.
....
"Никто не даст нам избавленья:
Ни бог, ни царь и не герой
Добьёмся мы освобожденья
Своею собственной рукой...."
P.S.
И вы, берегите здоровье, не "задевайте Ильича.
Тех кто его хулит, Господь лишает Разума..
Или вас уже: лишил?
Не становитесь врагом, отползите в сторону, не портите воздух.
И вас никто не тронет.
У остальных просто: мозги засраны.
Это: лечится.
Они нас, "красных": "закаляют".
;)
26.04.1955
СЕКРЕТНО
Экз. № 1
ОБЗОРНАЯ СПРАВКА
по архивно-следственному делу
№ 975302 на быв. начальника 3-го
отдела УНКВД Московской области
ПОСТЕЛЬ Аркадия (Арона) Осиповича,
1903 года рождения, бывш. кандидата
в члены ВКП(б) с 1930 года.
Постель арестован Начальником Управления НКВД Московской области 9-го января 1939 года.
В процессе следствия Постель признал, что в период его работы в 3-м отделе УНКВД Московской области во время проведения массовых операций в 1937–38 г.г. По изъятию поляков, латышей, немцев, болгар и других национальностей аресты производились без наличия компрометирующих материалов. При составлении справок на арест неверно отражалась национальность поляк, латыш — по месту рождения. Во время допроса арестованных к ним применялись меры физического воздействия — избиения, в силу чего арестованные по требованию следователей давали ложные показания на себя, родственников, знакомых и лиц, которых они никогда не знали.
«С прибытием Заковского массовые аресты так называемой «латышской организации», которые заранее определялись по контрольным цифрам на арест по каждому отделу на каждый месяц в количестве 1000–1200 чел. превратилась в буквальную охоту за латышами и уничтожение взрослой части мужского латышского населения в Москве, так как доходили до разыскивания латышей по приписным листкам в милиции. Установки Заковского «бить морды при первом допросе», брать короткие показания на пару страниц об участии в организации и новых людях и личные примеры его в Таганской тюрьме, как нужно допрашивать — вызвали массовое почти поголовное избиение арестованных и вынужденные клеветнические показания арестованных не только на себя, но на своих знакомых, близких, сослуживцев и даже родственников (л.д. 42, т. 2).
«Обработка многих арестованных в тюрьмах и их показания, по которым “вскрывались” десятки боевых террористических групп с сотнями арестованных террористов, разрабатывавших подробные планы и подготовлявших осуществление террористических актов
«...Ни наркома, ни его ставленников не интересовал вопрос — откуда берутся эти как в булочной испеченные десятки и сотни террористов, что собой представляют эти арестованные в большинстве коммунисты, рабочие, служащие и военные, что это за планы подготовки терактов, часто без оружия, кто их направлял, причины и другие моменты, которые ярко бросаются в глаза, но этим никто не интересовался...»(л.д. 48–50, т. 2).
На допросе 16/УП-1939 г. ПОСТЕЛЬ показал :
«...Во время латышской операции Каверзнев являлся одним из главных поставщиков арестованных латышей для альбомов, направлявшихся на внесудебную инстанцию. В целях массового ареста латышей рабочих и служащих, иногда посещавших латышский клуб в Москве, — Каверзневым был арестован бывш. Зав. латышским клубом АПИН, который после ряда избиений, по договоренности с Каверзневым, давал клеветнические показания на несколько десятков латышей как участников якобы к/р организации.
На допросе 26 июня 1939 года ПОСТЕЛЬ также показал:
«Во время разворота латышской операции Каверзнев получил задание громить латышский клуб со всеми его ответвлениями и при наличии контрольных цифр на арест липаческие дела Каверзнева развернулись больше чем у всех и он был первым ударником и аресты латышей превратил в буквальную охоту на людей латышской нации.
Чтобы не тратить времени на аресты невинных латышей путем даже допросов и дать липаческие протоколы, арестованных, которые часто сами сознавались, но никого не называли за отсутствием знакомых латышей — Каверзнев ускорил этот технический процесс тем, что взял списки всех членов латышского клуба в большинстве рабочих, партийных и беспартийных многих заводов и аресты производил сейчас же, только после установки их в Москве.
Для того, чтобы в справках на арест создавать, что арестованные являются участниками латышской организации, он имел одного арестованного зав. латышским клубом Апина, который, будучи стариком
По одним этим показаниям АПИНА было арестовано и репрессировано несколько десятков людей, кажется около 80 человек и это стало настолько заметно, что даже предательская внесудебная инстанция обратила внимание и хотела вызвать АПИНА, но дело замяла.
Фабрикация шпионских дел по латышам в отделении Каверзнева стала настолько липаческой, что в альбом стали вноситься как латышские шпионы колхозники, рабочие и доярки. Это было очень замечено на предпоследнем заседании внесудебной инстанции, которая потребовала немедленного вызова этих арестованных на заседание.
В течение нескольких часов ждали их приезда, не дождались и даже альбомы не рассматривали.
Присутствовавший на заседании бывш. зам. нач. управления Якубович площадно ругал Каверзнева за эти открытия липачества и срыв пропуска остальных не менее красивых дел.
Каверзнев по количеству являлся основным поставщиком дел на альбомы по латышской операции, давал сотни людей по всем комнатам по отделению, прямо в отделе избивали людей и он пользовался
В собственноручных показаниях от 16 октября 1939 года в военную прокуратуру войск НКВД МО ПОСТЕЛЬ в отношении латышской операции написал:
«Если до приезда ЗАКОВСКОГО в области были десятки арестованных латышей, то в январе, феврале и марте они стали превращаться в тысячи арестованных по городу и области. В 3-м отделе эти массовые аресты невинных латышей по спискам и объектам были распределены следующим образом: — аресты по латышскому клубу были поручены в отделение КАВЕРЗНЕВА, по латышскому театру — отделению КУЗОВЛЕВА, по культурно-просветительному латышскому обществу “Прометей” — БАКЛАНОВУ, по редакции латышских газет и журналов — РАКИТИНУ и по секции бывш. латышских стрелков — активных участников гражданской войны в латышских дивизиях 1918–19 г.г. ВОЛЬСОНУ, по архивам — РАКИТИНУ и т.д.
По всем этим латышским объектам были срочно взяты в 3 отдел списки, картотеки, анкеты, произвели аресты латышей, ведавших работой по этим
Несмотря на то, что в своих показаниях ПОСТЕЛЬ указал на большое количество сфальсифицированных дел, но судьба дел в материалах дела, за исключением прекращенного дела на работников милиции не отражена.
Из материалов дела видно, что ПОСТЕЛЬ 11 декабря 1939 г. допрашивался военным прокурором МВО АНКУНДИНОВЫМ.
Этот протокол допроса хранится в материалах проверки на КАВЕРЗНЕВА.
На этом допросе ПОСТЕЛЬ подтвердил все ранее данные показания и заявил:
Я со всей ответственностью за свои слова глубоко убежден и фактически могу доказать, что нашумевший и так называемый вскрытый всесоюзный латышский к/р националистический центр, по которому были арестованы десятки тысяч латышей, крупных партийных, советских и военных и др. был явно сфабрикован и в природе не существовал. » (л.д. 52).
В своих показаниях Постель указывает, что арестованные латыши не знали о существовании такого центра, но после избиения их стали фигурировать как непосредственные участники центра» (л.д. 55).
«Как пример беззастенчивой фабрикации показаний по латышским делам можно указать на арестованных, которые были в 3 отделе, Берновского, Солна, зав. латышским клубом Апина, Берда, Лациса и десятки других, которые “будучи расколоты” в любую трудную минуту для следователей по тому или другому лицу давали краткие показания о принадлежности их к к/р организации, что являлось достаточным для ареста или осуждения арестованного.» (л.д. 60). .
ПОМ.ВОЕННОГО ПРОКУРОРА МВО
МАЙОР ЮСТИЦИИ
БАБУРОВ
Из показаний обвиняемого РАДЗИВИЛОВСКОГО А.П.
от 16 апреля 1939 года.
«Здесь же я спросил ЕЖОВА как практически реализовать его директиву о раскрытии а/с подполья среди латышей, он ответил, что стесняться отсутствием конкретных материалов нечего, следует наметить
“С этой публикой не церемоньтесь, их дела будут рассматриваться альбомным порядком. Надо доказать, что латыши, поляки и др., состоящие в ВКП(б), шпионы и диверсанты” /л.д. 305/.
Выполняя это указание ЕЖОВА, я и все другие начальники УНКВД сделали одно из самых черных дел — огульно уничтожая каждого из числа латышей, поляков и др. национальностей, входящих в ВКП(б).
Все показания о их якобы антисоветской деятельности получались, как правило, в результате истязаний арестованных, широко применявшихся как в центральном, так и в периферийных органах НКВД» /л.д. 296/.
«ФРИНОВСКИЙ рекомендовал мне, в тех случаях, если не удастся получить признания от арестованных, приговаривать их к расстрелу, даже на основе косвенных свидетельских показаний или просто непроверенных агентурных материалов» /л.д. 303/.
РГАСПИ. Ф. 589. Оп. 3. Д. 7571. Т. 2. Л. 175–177.
И главный результат антисоветчины -это то ,что все враги коммунистов доказали ,что верить им нельзя ни в чем и никогда ,потому что ВСЕ они патологические лжецы ,лицемеры ,с ментальной склонностью к клеветническим обвинениям людей в преступлениях .
НКО тому пример
нынешние то проститутки американские на самом деле шпионы...
Сотрудник НКВД Комов показал: «В первый же день приезда Кульвеца было арестовано до 500 человек. Аресты были произведены исключительно по национальным и социальным признакам, без наличия абсолютно каких-либо компрометирующих материалов. Как правило, китайцы и корейцы арестовывались все без исключения, из кулацких посёлков брались все, кто мог двигаться». (Дело Кульвеца, т. I, л. д. 150—153).
В показаниях сотрудника НКВД Турлова об этом сказано: «Весь оперативный состав по требованию Кульвеца представил свой учёт. Мной передан Кульвецу список лиц иностранного происхождения, примерно на 600 человек. Здесь были китайцы, корейцы, немцы, поляки, латыши, литовцы, финны, мадьяры, эстонцы и т. п.
Арест производился на основании этих списков…
В марте месяце Кульвец, придя в кабинет, где сидели Бутаков и я, сказал: вы мне доложили, что арестовали всех китайцев. Вот я сегодня шёл по улице и видел двух китайцев и предложил их арестовать». (Дело Кульвеца, т. I, л. д. 156).
Ярким свидетельством проводимой операции является рапорт самого Кульвеца на имя начальника УНКВД, в котором говорится: «Немецкая разведка — по этой линии дела у меня плохие. Правда, вскрыта резидентура Шварц… но немцы должны вести дела посерьёзнее. Постараюсь раскопать. Финская — есть. Чехославацкая — есть. Для полной коллекции не могу разыскать итальянца и француза…
Китайцев подобрал всех. Остались только старики, хотя часть из них, 7 человек, изобличаются как шпионы и контрабандисты.
Я думаю, что не стоит на них тратить время. Уж слишком они дряхлые. Наиболее бодрых забрал». (Дело Кульвеца, т. I, л. д. 192).
Арестованных избивали и вымогали от них показания на других лиц. На основании этих показаний, без какой-либо их проверки, производили новые массовые аресты.
Там же среди арестованных находился стол и письменные принадлежности. Желающие давать показания писали сами, после чего им разрешалось спать». (Дело Кульвеца, т. I, л. д. 142—143).
Наряду с применением к арестованным мер физического воздействия практиковалась грубая фальсификация следственных документов. Характерны в этом отношении следующие показания Турлова: «Ещё хуже обстояло дело с допросом китайцев, корейцев и других национальностей, массовые и поголовные аресты которых были произведены в марте 1938 года. Большинство из этих национальностей не владели русским языком. Переводчиков не было, протоколы писались также без присутствия обвиняемых, так как они ничего не понимали…» (Дело Кульвеца, т. I, л. д. 157).
«Только сегодня 10-го марта получил решение на 157 человек. Вырыли 4 ямы. Пришлось производить взрывные работы, из-за вечной мерзлоты.
«Что бы не читали машинистки пишу Вам не печатно. Операцию по решениям Тройки провёл только на 115 человек, так как ямы приспособлены не более, чем под 100 человек». «Операцию провели с грандиозными трудностями. При личном докладе сообщу более подробно. Пока всё тихо и даже не знает тюрьма. Объясняется тем, что перед операцией провёл ряд мероприятий обезопасивших операцию. Также доложу о них при личном докладе».
— Доклады Б. П. Кульвеца УНКВД по Иркутской области
Итогом бурной деятельности Кульвеца в 1937—1938 годах стали аресты в общей сложности всего до четырёх тысяч человек, и расстрел в Бодайбо в 1938 году 938 человек. После ареста Ежова за подобные «перегибы» Кульвец с окончанием чистки сам был арестован.
В тюрьме Кульвец написал множество заявлений с напоминаниями о своих заслугах, и объявлял голодовки, при этом тайком ел под одеялом сухари. Согласно заключению психиатров, он «умело имитировал сумасшествие». Уже в мае 1941 года был приговорён к расстрелу с формулировкой «бывший эсер и белогвардейский прислужник, японский шпион и диверсант, харбинский прихвостень, готовивший убийство руководства Иркутской области, взрывы на Транссибирской магистрали с целью отторжения Дальнего Востока в пользу Японии», однако 30 июня 1941 года приговор был заменён на 10 лет лагерей. Через 3 года Кульвец вышел на свободу, его дальнейшие следы теряются.
Комментарий удален модератором