Фрагмент прозы

    Когда Арчи Хармон исчез и бросил полковника вместе со своей матерью -  она предположила, что он ушёл в свою комнату спать, потому что она сама много спала или развлекалась по своему обычаю, она не спрашивайте его, куда он идёт. Она знала, какое его любимое развлечение, хотя он изо всех сил старался держать это в секрете от себя.
   Была некая таинственная шкатулка, которой он владел и носил везде, а ключ у него всегда был в кармане. Это занимало много места, но его не уговорили оставить это позади, когда они уехали за границу.
   Сегодня он, как обычно, пошёл в свою комнату, запер дверь, снял пальто, и достал коробку из угла. Затем он сел на пол и открыл. Он достал какие-то детские строительные блоки, немного оловянных солдат, сильно изношенных, потому что ему было стыдно покупать новые, небольшую ярко раскрашенную жестяную тележку, в которой невозможная дама и джентльмен из папье-маше, одетые в синее, серое и жёлтое, сидели, откинувшись назад со скрещенными руками и уставившимися накрашенными глазами. Было, кроме того, несколько других игрушек, все упакованные в немалой опрятности, Арчи не был неряшливым.
     Он сидел на полу, скрестив ноги, крепкий взрослый мужчина лет двадцати, и начал играть со своими кубиками. Его глаза остановились на его занятии, поскольку он построил маленькие ворота с аркой и установил красноногих французских солдат по обе стороны от них для часовых.

Он играл в ту же игру тысячу раз, но удовлетворение не уменьшалось. Однажды в отеле он забыл запереть дверь, а его мать открыла по ошибке, думая, что это её собственный номер. Прежде чем он успел оглянуться, она снова закрыла дверь, но увидела - и это было похоже на удар ножом.

Она хранила его секрет, но она упал духом с того дня. Он был ещё ребенком и всегда был одинок.
И всё же, возможно, в детстве играть, чем она предполагала. Он был недалёкий, но не идиот; он иногда говорил и делал вещи, которые явно выходили за рамки возраста играющего. Возможно, привлекательность заключалась в некотором роде товарищества, которое он чувствовал себя в обществе блоков, и оловянных солдатиков, и маленьких леди и джентльменов из папье-маше.

     Он чувствовал, что они поняли, что он имели в виду и ответили бы ему, если бы они могли говорить, и больше не ожидали бы от него, чем он мог дать. Взрослые люди, казалось, всегда ожидающие великого и странно смотрели на него, когда он называл Берлин столицей Австрии и спросил, почему Брут и Кассий убили Александра Великого.

   Отлично. Игрушечная леди и джентльмен были вполне удовлетворены, если их шеи не были сломаны хитроумно придуманным землетрясением, которое всегда приносило хаос, сваливало всё в кучу, когда он смотрел на это достаточно долго и уже планировал другое.