Если бы, папа...

Пришло мне письмо от женщины, которая не знала своего отца: еще в ее младенчестве он из семьи, как она пишет, самоустранился, оставив дочке на память только фамилию и отчество. 40 лет о нем не было ни слуху, ни духу.

Но несколько лет назад умерла мама этой женщины, и почти в то же самое время на страничку в соцсети к ней постучался папа. «Встретились мы с ним. Он долго рассматривал наши семейные фотографии и восклицал: «Надо же, как Люда потом пополнела! Она ж была худенькая, как тростиночка, что ж ее так разнесло. А что это она так редко на фотографиях улыбается? Такая грустная всегда. А была такая смешливая, хохотушка такая».

Так уж получилось, что после ухода мужа из семьи Люда сломалась. Это ее беда, и глупо взваливать ответственность за свои депрессии на другого человека, но, видимо, именно так она и рассуждала: он во всем виноват. Виноват в том, что она не смогла выйти замуж во второй раз. Виноват в том, что она заедала и заплакивала свои проблемы, вместо того чтобы решать их. Виноват в том, что ей было трудно, что не хотелось улыбаться. Хотя по закону гражданин этот был виноват лишь в том, что не платил алименты. А по совести – в том, что расстался не только с женой, но и с дочкой.

Вслед за мамой незнакомого отца корила и девочка. Из года в год, изо дня в день. Мужчина, которого она совершенно не знала и не помнила, оказал колоссальное влияние на всю ее жизнь. Когда ей было плохо, она думала: «Это из-за него мы так бедно живем. Это из-за него мать срывается на меня. Это из-за него я постоянно ощущаю себя виноватой». Когда ей было хорошо, она думала: «Если бы он только увидел меня, он бы обязательно меня полюбил. Он бы гордился мною... Если бы, папа...»

Бывало и наоборот – в минуты печали она плакала и хотела, чтобы он пришел и защитил ее. Но он пришел лишь через 40 лет. Маленький, сухонький дважды разведенный пенсионер, который попросил завернуть недоеденную курицу: «Я с собой возьму, можно? У меня кошечки».

«Я все ждала, когда у меня екнет что-то, проснется голос крови... Ждала и после того, как он снова пропал. А внутри нарастала огромная ненависть, нечеловеческая. Бога молю на коленях, чтоб он папеньке дал шанс на своей шкуре изведать все, через что прошли мы с мамой... Вспомнились мне все мамины слезы, все наши беды, наш голод, вспомнилось, как таскала сумки с дачи с помидорами, вспомнилось, как меня одноклассники байстрючкой величали и смеялись над моими штопаными колготками. Все вспомнилось».

Да оно и не сильно забывалось, думаю. Просто снова всколыхнулось после очередного предательства. Мне, конечно, судить трудно – мои родители живут вместе, и я всегда была защищена этой незыблемостью семьи. Я могу лишь зажмуриться, представив, что это такое – взрослеть без отца, и обомлеть от ужаса. Кто бы тогда читал мне на ночь сказки и рассказывал, как устроена Вселенная? Катал на качелях, выносил из дома в ночь землетрясения?

Учил писать свое имя, кататься на велосипеде, плавать, играть в шахматы? Кого бы я, маленькая, терпеливо ждала после работы и к кому неслась бы по улице: «Папа!»? Кто был бы главным для меня из мужчин и безусловно любимым навсегда?

Та, которая написала мне письмо, была лишена всего этого. И в детстве она, наверное, задавалась вопросом: почему? За что? Что я сделала такого, что отец предал меня? Почему я недостойна его любви? Почему он не рядышком? Что во мне не так?

Однажды я увидела, как плачет моя одноклассница: ее родители ругались, и она понимала, что папа скоро уйдет. Я не поняла тогда ни ее слез, ни ее страха – я была слишком маленькой, чтобы понимать. А она была уже слишком взрослой, чтобы не бояться. Это неправда, что детям все равно и что они совершенно не страдают от отсутствия одного из родителей, – любой психотерапевт расскажет вам, как рыдают на сеансах такие оставленные дети, уже взрослые дяди и тети, когда вспоминают те свои чувства, а может, и свои слова: «Папа, не уходи!»

Я не против разводов. Я против того, чтобы мужчины забывали, что они отцы. Я видела, как стояла у окна дочь моей подруги: отец, объявившись через год после развода, пообещал приехать к ней на день рождения. Весь свой праздник девочка простояла у окна – он так и не приехал.

Но я видела в субботу во дворе моего дома и другого отца. Видимо, он не хотел подниматься в квартиру, чтобы не встречаться с бывшей женой, – бывает и такое. А может, его и не пускали – это тоже не редкость. Но он стоял и ждал свою дочь. Я это поняла, когда девочка выбежала из подъезда и он тут же подхватил ее на руки: «Доченька!» Девочке, которая потом свои отношения с мужчинами будет выстраивать, основываясь на отношениях с отцом, важно вырасти в этой любви, не ощущая себя отвергнутой, жертвой. Как говорит моя знакомая: «У меня был хороший отец, поэтому я не связываюсь с мудаками».

У женщины, которая мне написала, не было никакого отца – ни хорошего, ни плохого. Было только осознание, хорошенько усвоенное с помощью матери: он нас бросил. И мечта, к которой мать не имеет отношения: вдруг он вернется?

«Знаете, что самое омерзительное? Каждый день я очень глубоко внутри надеюсь, что он все-таки позвонит, приедет и хоть как-то даст знать, что я для него имею значение. Каждый раз, когда меня накрывает очередная беда, я сворачиваюсь в клубочек под одеялом и скулю в подушку: «Папка, родненький, приди, спаси меня, помоги!» Утром просыпаюсь и в одного – и за себя, и за папку – сражаюсь против невзгод».

Они почему-то очень часто за что-то сражаются, оставленные девочки. Почему-то невзгоды причиняют им больше боли. Наверное, потому что они выросли без защиты с одного фланга. Они будто всю жизнь чувствуют эту уязвимость. Обиду. Злость. Ярость. Любовь. И сожаление – если бы, папа...