МЕЖСЕЗОНЬЕ...

*            *             *

Я испеку тебе любовь,
потом подам ее на блюде.
Из белой глиняной посуды,
коснувшись взглядом невзначай,
мы будем пить горячий чай
в не самом худшем из миров.

Я напишу тебе любовь,
открою настежь окна, двери
и вымету твои потери,
чтоб позабыть о них навек.
Смеркается. И снова снег...
Мы чай допьем без лишних слов.

Я сотворю тебе любовь,
мукой присыплю, как поземкой,
пока иду по грани тонкой
на этом свете и на том...
А мы сидим с тобой вдвоем,
где жизнь не знает берегов.

Я подарю тебе любовь,
преподнесу ее на блюдце,
чтобы друг другу улыбнуться.
Весна. И первый щебет птиц.
Любовь, как взмах твоих ресниц,
привычный звук твоих шагов...

И вот она летит - любовь.
Дотронься до нее руками,
душою, взглядом и губами...
Она - везде, где мы живем,
где чай остывший вместе пьем
под шепот тающих снегов...

*           *            *

Ни времени, ни символа, ни даты,
нет ничего...Но где-то там, во тьме,,
где судьбы и века пространством сжаты,
мой век остался памятью в письме
нелепой строчкой, болью и цитатой.

Мой век двадцатый, век посеребренный
и трехколесным детством освещенный
по памяти, по жесту, по строке,
казненный трижды, но непобежденный,
случайной записью оставшись в дневнике,
свирелью в пожелтевшем тростнике,
солдатской кашей в старом котелке...

Прощай, мой век!
Марина...Анна... Строчки
из-под пера взлетающие ввысь,
и Гумилева хмурый взгляд и почерк,
и тайнописи скорбный смысл...
Прощай, мой век!
Я сожалею.
Точка.

*          *           *

Сад осенний в золоте и охре
не дает душе оцепенеть.
Не хочу в Венецию, чтоб сдохнуть,
и в Париж, чтоб там и умереть.
А на небе облако все в белом
замерло посередине дня.
И на ветке яблоко созрело,
там, где стол и чашка для меня.
К вечеру луна подобна плошке.
Свет ее так легок в тишине,
что Венецию качает понемножку,
словно лодку, на речной волне.
Кажется, в плетеную корзинку
уместилась жизнь и целый мир,
паучок, который паутинку
кинул вдоль дороги на пустырь,
словно мостик между здесь и будем,
словно связь меж завтра и вчера,
яблоком, которое на блюде,
ночью, что до самого утра...
Сад осенний, утопая в охре,
не дает душе остервенеть.
Не хочу в Венецию, чтоб сдохнуть,
и в Париж, чтоб сразу умереть...