Профилактика мозгов в КГБ

Один известный ученый, фамилию называть не буду, рассказал мне на днях поучительную историю.

В молодости он писал стихи и ходил в студию любителей поэзии при большом московском заводе. В ней обретались не только графоманы, но и люди, из которых впоследствии получились большие поэты. Мой собеседник слагал вирши среднего качества, по его сегодняшним оценкам, но очень задорно их читал, любил выступать перед аудиторией и пользовался большим успехом. Собратья по поэзии говорили: «Пишешь дерьмо, но декламируешь хорошо», впрочем, тогда он полагал, что ими движет зависть.

В 24 года он глубоко погрузился в тлетворный мир поэтической богемы с неизменными сборищами, в ходе которых читали стихи с невинными уколами в адрес власти и хорошо выпивали. Однажды в студии случилось событие. Ее посетила популярная в те времена французская писательница, основательница жанра «нового романа» Натали Саррот. Причем в сопровождении молодой симпатичной племянницы, на которую положил глаз мой собеседник, тогда недавний выпускник университета.

Французское литературное светило прослушало стихи взволнованных студийцев, а когда встреча закончилась, почему-то в одиночестве, не считая юной родственницы, направилось к выходу. Мой собеседник не преминул воспользоваться случаем и увязался за ними с благовидной целью проводить. По дороге он читал много стихов, в том числе французских поэтов – Рембо, Бодлера – на французском языке.

Спустя некоторое время в «Литературной газете» появилась статья Натали Саррот, в которых она делилась впечатлениями от посещения заводской студии и восторгалась тем, что советские рабочие  не только сами пишут, но и читают стихи на французском языке.

Не успел он удивиться наивности и доверчивости писательницы, как его пригласили на беседу в КГБ. Был 1964 год. Разумеется, его спросили, чего это он вдруг стал якшаться с иностранками, припомнили какие-то его стишки, не столько антисоветские, сколько слегка хулиганские, контакты с подозрительными личностями-поэтами и наконец пригрозили, что если он не прекратит опускаться в сомнительное болото отщепенчества, то на него найдется управа. Какая же? Неужели в тюрьму посадят? – храбро спросил он.

«Нет, не в тюрьму. В психушку.  Тем более, что у твоего брата шизофрения, а отец, контуженный на войне, тоже слаб на голову».

Да... Как будто на него вылили ушат холодной воды.

И ушел он из КГБ глубоко задумавшийся. Как представил, как подумал… И задал себе вопрос: а оно мне надо?

Допускаю, что помимо провожанья француженки, было что-то и нерассказанное мне.

Но, сейчас, похохатывая при воспоминании этого эпизода, он сказал, что со стихами и пьянками он тогда твердо решил завязать. Стал заниматься спортом и направил свои стопы в науку, в которой, как я уже сказала выше, достиг известных степеней и является крупным авторитетом в своей отрасли. Бегал  марафон до 68 лет, благодаря чему выглядит намного моложе своего возраста.

Он признал, что, если бы не эта беседа, скорее всего спился бы - не только от атмосферы, в которой пребывал, но и оттого, что на литературной стезе в силу небольшого своего дарования его ждало бы полное фиаско и связанные с ним жизненные разочарования. Получается, что профилактика мозгов в КГБ оказалась для него полезной. Хотя, конечно, нарушение прав человека налицо.