Наш Михаил Сергеевич

Бродский писал: вошел Михаил Сергеевич, и я ощутил дуновение истории, Клио. – Примерно так.

… С него началось возрождение Отечества. Он пришел и сказал: «Не бойтесь!». Этого он не говорил, но мы поняли: «можно»! А что можно-то? Не скрывать того, что думаешь. Публиковать, что написал. Гордиться, что русский.

Гордиться? Да! 22 августа 1991 года – лучшее, что я пережил. Мне казалось: ну, все. Теперь мы – обычные, нормальные – сделаем нашу жизнь обычной, нормальной. Спасение Михаила Сергеевича, мужество Бориса Николаевича – разве это не приметы и гарантии нашего возвращения?! – В жизнь.
…Не получилось. Как и после «лихих» двадцатых, после «лихих» девяностых пришел человек, похоронивший все надежды.

Пришел человек? – Нет, это мы его захотели и выдумали. Мой учитель профессор Н.Н. Разумович (сын расстрелянного священника, фронтовик) говорил о Сталине: «Обыватель дал на него санкцию!» Сегодня обыватель дал санкцию на Путина.

Мы смиримся? – Нет, конечно. Михаил Сергеевич – наш президент. Его ошибки – наши ошибки. Его демократизм – наш. Его любовь к жене – наше вдохновение.

Вот так! Здоровья, Михаил Сергеевич! Ваше место – в мировой и русской истории.

И еще – личное. Вы подарили нам счастливое время. Легкое, без страха. Когда-то Солженицын сказал, что явление Сахарова – чудо. Такого, по всей логике сталинского и постсталинского порядка, не могло быть. Но случилось! Ваше явление – еще большее чудо. Выходец из рядов партноменклатуры, ее лидер стал вождем демократического преобразования Отечества.

Но гений – всегда чудо. Как Мандельштам, Бродский, который, как Вы знаете, не всегда был расположен к Вам. Однако увидев, сразу же понял, кто Вы. И отвечал на Ваш вопрос: «Кто есть ху?» – твердо и четко: история.

… С кем бы его сравнить? – Вилли Брандт.

Канцлер Германии (1969–1974). Социал-демократ. При нем прошли важные социальные реформы. Но в истории он останется как человек (и политик), вставший на колени перед «входом» в варшавское гетто. В этот момент он был олицетворением прощения, которое просили немцы у убитых ими людей. Вилли Брандт, с оружием в руках сражавшийся с нацистами, скорбел о миллионных жертвах, в которых был повинен его народ. И что же в результате? – В центре Европы существует государство (брандтовский поступок – один из дальних импульсов к объединению Германии), гарантирующее в сегодняшнем мире свободу, демократию, порядок.

Все это касается и нас, русских. Тем более, что у нас есть свой Вилли Брандт. Его зовут Михаил Сергеевич Горбачев. При всем немалом (в том числе и возрастном) различии их объединяет, как минимум, одно качество – «милость к падшим призывал».

(После его телефонного разговора с Сахаровым (16.12.1986) были освобождены политические заключенные; Указ президента СССР (16.08.1990) «О восстановлении прав всех жертв политических репрессий 1920–1950-х годов».) Это – лучшее, что человек может сделать на Земле.

«Не потрясенья и перевороты / Для новой жизни открывают путь, / А откровенья, бури и щедроты / Души воспламененной чьей-нибудь» (Б. Пастернак). Воспламененная душа Вилли Брандта бросила его на колени в Варшаве 1970 года – и стала возможной единая Европа, надежда человечества. Воспламененная душа Михаила Сергеевича подвигла его на Перестройку. – И кончилось коммунистическое время.

Он октроировал нам свободу. Достойны ли мы этого горбачевского подвига? – Да. В октябре 1993 года не пошли на поводу черносотенно-коммунистической банды. А за два года до этого встали вокруг Белого дома, защищая, тем самым, и Михаила Сергеевича. Защитим и сегодня. От лжи, клеветы и угроз.

… Михаил Сергеевич, – еще раз – Ваше место в мировой и русской истории неоспоримо. Чтобы там ни гавкали нынешние опричники и их идеологическая обслуга. Поэт Максимилиан Волошин говорил о «русских грамотах на благородство». Вы – одна из них. Явленная нам, Вашим современникам.

Двадцатый век и начало двадцать первого дают много оснований окончательно потерять веру в возможность победы Добра. Тогда-то и вспоминаешь: «Михаил Сергеевич Горбачев». – И пессимизм, отчаяние постепенно отступают.

Ваша эпоха, Михаил Сергеевич, – это духовное потепление и моральное оздоровление. Люди, упрекающие Вас, что Вы кого-то не задушили твердой (или железной) рукой, не понимают, что политика – это не расширение и ужесточение каталога запретов, а расширение свободы выбора и возможностей для человека и общества. Этим людям неведомо, что цель политика и политики – не власть, а использование ее для «общего блага».

Михаил Сергеевич, Вы относитесь к государственным деятелям того разряда, чья управленческая деятельность – тем или иным способом – была насильственно прервана (Сперанский, Александр II, Витте, Столыпин, Хрущев, Линкольн, Джон и Роберт Кеннеди, Ратенау, Брандт и др.), однако результаты – неотменяемы. Да, сегодня в России господствует диктатура. И население, кажется, вполне сжилось с ней. Но разве горбачевский период отечественной истории не дает нам оснований надеяться на восстановление свободы, открытости и на отказ от насилия как преимущественного метода осуществления власти?

Таким образом, Михаил Сергеевич, и в настоящем Ваша страна нуждается в Вас.

Мы в Вас нуждаемся.

Горбачевец, академик Юрий Пивоваров