За что я люблю капитализм

Андрей Воронихин родился в семье крепостных крестьян графа Строганова. В детстве увлекался рисованием, учился в мастерской Гаврилы Юшкова. Гаврила Юшков, иконописец, также принадлежал Строгановым, был крепостным.

Учёба шла успешно, Андрей проявил недюжинный талант к живописи. Граф отправил юношу учиться сначала в Москву, а потом и за границу. На протяжении нескольких лет Андрей Воронихин сопровождал сына графа, будущего героя войн с Наполеоном, во Франции и Швейцарии. Молодой художник изучал архитектуру, механику и математику, которые здорово ему пригодились впоследствии. Примерно в это время граф Строганов дал Андрею Воронихину вольную, тот стал свободным человеком.

Новые навыки художник, — или, точнее, уже архитектор, — проявил при отделке интерьеров дворцов и усадеб бывшего владельца. К сорока годам Андрей Воронихин получил звание академика архитектуры, чуть позже стал профессором Академии художеств.

Петербуржцы отлично знают две основных работы архитектора: здание Горного кадетского корпуса (ныне Горный университет) и, конечно же, Казанский кафедральный собор, один из главных храмов нашей страны. Строительство собора контролировал лично император Александр I, так что мы можем с полным основанием утверждать, что Андрей Воронихин сделал карьеру от простого крепостного паренька до первого архитектора огромной империи.

Впрочем, подобных историй можно привести множество. Напомню, что как раз в 1804 году, когда на Невском проспекте росла в лесах величественная колоннада Казанского собора, другой крепостной крестьянин, Степан Абрикосов, открыл в Москве лавку сладостей. К концу века эта лавка выросла в огромную фабрику Абрикосовых. Вам эта фабрика наверняка отлично знакома, только уже под именем «кондитерский концерн Бабаевский». В честь Петра Бабаева, коммунистического агитатора, фабрику Абрикосовых переименовали в 1922 году:

https://olegmakarenko.ru/2012071.html


Казалось бы, перед крепостными были открыты все дороги. Какую область мы ни выберем, — науку, искусство, коммерцию, военное дело, — мы непременно увидим там выходцев из крепостного сословия, способности и усердие которых подняли их в высшие круги общества. Тем не менее было бы огромной ошибкой думать, будто головы крепостных крестьян не придавливал сверху толстый стеклянный потолок.

Показательна история поэта Тараса Шевченко. Помещик, который владел молодым крестьянином, не мог не заметить молодое дарование. Он отправил юношу на учёбу в Петербург, однако вольную давать ему отказался. Тарасу Шевченко повезло — его новые друзья, среди которых были художник Карл Брюллов и поэт Василий Жуковский, выкупили молодого человека у хозяина. Однако так везло не всем: от дефицита кадров Россия страдала всегда, так что у помещиков, конечно же, всегда было искушение оставлять таланты при своём собственном дворе.

Да, способы «сбежать» из-под назойливой опеки хозяина у крепостных были. К примеру, Семён Бадаев, талантливый металлург и создатель знаменитой «бадаевской» стали, получил 3 тысячи рублей у прямо у правительства России, которое сочло нужным выкупить за эту сумму мастера у помещика Рогозина. Однако это всё были способы не прямые, не надёжные, требующие известной удачи и подходящего стечения обстоятельств. Крепостной крестьянин не мог вот так просто отправиться в Петербург, найти там себе работу, заняться выбранным делом. Судьба крепостного зависела от расположения начальства, которое имело власть миловать и казнить, то есть отпускать или не отпускать.

Как показывает опыт, защитник крепостного права отмахнётся от этого упрёка. Перечислит известных выходцев из крепостных или, может быть, даст общую статистику по сословиям, показав, сколько мещан ведёт своё происхождение от крепостных. Кто-нибудь даже расскажет о своём собственном дедушке, который получил вольную у помещика N., и внук которого, закончив с отличием университет, полагает теперь крепостное право необременительной мелочью, не способной создать помехи для сколько-нибудь целеустремлённого крестьянина.

Все эти аргументы — следствие так называемой «систематической ошибки выжившего». Мы знаем только о тех крепостных, кому повезло преодолеть поставленный перед ними барьер. Те же крепостные, которых помещик не отпустил в город, которые не смогли получить вольную, которые могли бы стать новыми Ломоносовыми (или хотя бы просто свободными людьми), остаются для нас безымянной массой тёмных хлеборобов, вполне довольной своим подневольным трудом и полуголодным существованием. Крепостной Миколка, который тоже мог бы переехать в Петербург, выучиться на слесаря, занять хорошую должность на железной дороге… никуда не переехал, потому что барин ему не разрешил. Проработав полвека в поле, малограмотный крепостной Микола постепенно стал малограмотным дедом Миколой, в котором никто из его многочисленной родни даже и не заподозрил бы тяги к городской жизни.


К счастью, в 1861 году капитализм вчерне решил эту извечную сословную проблему. Даже убеждённые противники капитализма признают, что он дал людям свободу передвижения, дал все возможности для образования и карьеры. К примеру, в воспоминаниях Георгия Жукова, одного из самых славных полководцев за всю тысячелетнюю историю нашей страны, есть описание ученичества в скорняжной мастерской, мастерской по выделке меха. Хоть товарищ Жуков и рисует дореволюционный бизнес чёрной краской, однако некоторые факты всё же красноречиво говорят сами за себя.

1. В мастерскую мальчик пришёл в 12 лет.
2. Условия обучения были такие: четыре с половиной года учеником, потом мастер.
3. Параллельно с обучением скорняжному делу желающие получали общее образование.
4. К 17 годам мальчик стал уже мастером, получал 10 рублей зарплаты плюс бесплатное жильё и еду. Эта маленькая зарплата должна была по мере роста квалификации мастера вырасти в несколько раз. (Для сравнения, килограмм говядины стоил 45 копеек, лошадь стоила 70 рублей).
5. Владелец скорняжной мастерской, в которой работал юный Георгий Жуков, также когда-то начинал простым учеником. Став мастером, скорняк начал копить деньги, и через несколько лет открыл собственную мастерскую. Со временем он сколотил капитал в 50 тысяч рублей.


Подведу итог

Вне эпохи капитализма, до 1861 и с 1917 по 1991 год, очень многое в судьбе простых людей зависело от расположения начальства. В то время как кусок хлеба и койку в тёплом помещении государство старалось гарантировать всем, что-то большее было доступно только при условии хороших отношений с барином. Нельзя было вот так просто взять и переехать в понравившийся город, нельзя было открыть собственное дело, нельзя было без одобрения сверху занять должность руководителя.

В эпоху капитализма, с 1861 по 1917 и с 1992 по настоящее время, ситуация изменилась кардинально. Принудительный труд запретили, институт прописки стал необременительной формальностью, про выездные визы и про запрет на частную собственность забыли, как про страшный сон. Сейчас каждый имеет возможность заниматься всем, что дозволяет закон, не выпрашивая на то особого разрешения ни у помещика, ни у председателя колхоза, ни у комиссии райкома.