ПРОМАХ НА ЕЛИСЕЙСКИХ ПОЛЯХ

Последнее время стало очень популярно вспоминать советских участников французского Сопротивления. Сама по себе тема очень тоже очень праздничная, с сумасшедшинкой. По всем сведениям выходит, что советские партизаны были наиболее активной, чуть ли не решающий силой этого самого сопротивления. По Сети ходит множество биографий советско-французских партизан, тоже довольно карнавалистких: тяжелое ранение, плен, отправка во Францию, побег, плен, побег, плен, побег и так далее. С такими исходными данными и само движение приобретает очень яркие черты. Обычно об этом явлении пишут с придыханием, например, вот так: «Участие русских во французском движении Сопротивления до сих пор является малоизвестной страницей Второй мировой войны. Между тем на французской земле с фашистами сражалось более 35 тыс. советских солдат и русских эмигрантов. Семь с половиной тыс. из них погибли в боях с врагом».

В ПРИЦЕЛЕ ГЕНЕРАЛ ДЕ ГОЛЛЬ

«История участия русских эмигрантов в движении Сопротивления начинается с первых дней оккупации Франции. По призыву генерала де Голля они самоотверженно включились в подпольную деятельность вместе с французскими патриотами. Ими руководило чувство долга перед своей второй Родиной и желание внести свой вклад в борьбу с фашистскими оккупантами. Одной из первых в Париже возникла «Гражданская и военная организация», возглавляемая ветераном Первой мировой войны Жаком Артюисом. Генеральным секретарём этой организации являлась дочь русских эмигрантов княгиня Вера Оболенская».

 Цитата сразу же заставляет задаться несколькими вопросами. Например, кого представляла в «Гражданской и военной организации» дочь русских эмигрантов Вера Оболенская? Она была честной «дочерью камергера» или сотрудницей ИНО НКВД – странной организации, в которой иностранные и внутренние дела соединялись в одной аббревиатуре.

 В любом случае соединить советских эмигрантов поневоле (то есть военнопленных) и русских эмигрантов первой войны в одной организации было гораздо сложнее, чем внутренние и иностранные дела в рамках одного отдела наркомата. Они бы там перестреляли друг друга и всё… Только внешний регулятор мог заставить бывших белых корнетов и поручиков встать в один строй с бывшими комбригами и политруками. Ну, вот абвер, например мог их объединить под одной крышей. 

 Но даже не в этом дело. А в том, откуда во Франции взялось три советские дивизии, Давайте почитаем ещё. Итак, место действия: Львовский лагерь для советских военнопленных.

 «Однажды вечером Плющев вызвал Сычева в канцелярию лазарета. Там он встретился с Обориным, который вдруг спросил: "Товарищ Сычев, вы хотите на волю?" От неожиданности, от столь дорогих и давно не слыханных слов "товарищ" и "воля" Ивана бросило в жар. "Вы шутите, товарищ доктор?" - с трудом произнес он. "Вовсе нет, - ответил Оборин. - Есть две возможности: бежать или умереть. Вы согласны на побег?" - "Да!" Но тогда побег не состоялся, ибо вскоре часть советских пленных загнали в вагоны и повезли на запад».
 

То есть «товарищ доктор» подобрал себе команду и вместе с ней, что называется, убыл во Францию.

 Далее: «Однажды поздно вечером наша группа собралась в одной из палат. Слово взял Айвазян. Он стал взволнованно говорить о патриотическом долге советских граждан и воинов, далее бла-бла-бла, далее – «Побег удался. По свидетельству Ваньшева, он был осуществлен так. Первыми ушли из лагеря десять человек, в том числе Айвазян, Оборин, Плющев.

Спустя несколько дней они прибыли ночью в тот же лагерь вместе с группой вооруженных франтиреров и с немцем - начальником лагеря, которого они арестовали в городе прямо на его квартире. По приказу патриотов гитлеровец дал указание охране не стрелять, сдать оружие, впустить партизан на территорию лагеря. В ночь с 5 на 6 июня 1944 г., то есть когда началось вооруженное восстание французского народа, на трех крытых грузовиках, присланных французами, из госпиталя бежали еще 56 советских патриотов. Все они были переброшены в партизанский лагерь, располагавшийся в лесу, в районе городов Сен-Жюньен и Белляк».

 То есть немцы отправили во Францию крупную группу военнопленыых, отобранных «товарищем доктором», затем освободили их там «с группой вооруженных франтиреров» из концлагеря, дали оружие, дали транспорт и отвезли уже в «партизанский» лагерь, расположенный в лесу (какие там во Франции леса мы знаем!)

 Таким образом, немцы и сосредоточили во Франции три вооруженные советские дивизии. Их переброска и сосредоточение проводилось аккурат к покушению на Гитлера и Варшавскому восстанию и, очевидно, по времени коррелировалось с этими двумя событиями.

Но что-то пошло не так, и Советская Франция не состоялась. 

И вот, солнечным летним днем 29 августа 1944 года, в центре ликующего Парижа, лишь днями раньше освобожденного от немецкой оккупации коммунистами полковника Анри «Роль» Танги и сенегальскими стрелками Леклерка, прозвучал одинокий выстрел. Стреляли в Шарля де Голля, выступающего на очередном параде в честь освобождения.

 Как утверждается, стрелял немецкий снайпер, который промазал и был уничтожен ответным огнем французских патриотов. Позволю себе усомниться в этом описании. Никакому немецкому снайперу, как следует понимать – армейскому, де Голль был не нужен.

 Снайпер вермахта это ведь не наемный киллер, стреляющий с крыш отелей или зданий публичных библиотек, типа Техасского распределительного центра, в опальных или враждебных политиков. Армейский снайпер, также как и армейский сапер или денщик, отстав от части стремится либо соединиться со своими, либо дезертировать и спрятаться у какой-нибудь доброй вдовушки в подвале, либо, на крайний случай, сдаться врагу.

 Стрелял в де Голля, конечно, не немецкий снайпер, не немец вообще, и даже не снайпер. Стрелял, скорее всего, какой-то боец из FFI - Forces Franзaises de l' Intйrieur (Французские внутренние силы, объединение организаций Сопротивления во Франции), ребят, подчинявшихся «полковнику» Анри «Роль» Танги, главе FFI Парижа, коммунисту.

 И убит стрелок был не ответным огнем охраны, это глупость, а ликвидирован сообщниками, которые именно для этого и подстраховывали всю операцию. Операцию спонтанную, торопливо и непрофессионально подготовленную, но, конечно, чисто внутреннюю.
 

Коммунисты очевидно психанули. Они должны были захватить столицу и провозгласить Комунну, к ним должен был прилететь Терез из Москвы, а товарищ Молотов передать союзникам горячий кавказский привет от товарища Сталина.

 Ведь именно под военным руководством полковника «Роль» Танги, главы FFI Парижа, 19 августа 1944 года восстание увенчалось захватом мэрии округа и комиссариатов. Впервые за 4 года оккупации над столицей были подняты первые триколоры. Французская коммунистическая партия уверенно шла к власти.

 Но затем голлисты и союзники перехватили инициативу. И одинокий выстрел на Елисейских полях был, по существу, попыткой переиграть уже сделанную партию.