Голлум

«У него не было реальных сторонников в российском обществе, но у него были хозяева и в российской элите, и в структурах Запада. И его оберегали, пока не пришло время готовиться к выборам, выводить его на финишную пиар-накачку и делать ему биографию "борца-страдальца"»

Мало вспоминают, что когда-то он начинал свою активность как биржевой шантажист: покупал минимальное количество акций крупной компании и, став формально одним из ее сособственников, начинал требовать от руководства доступа ко всему объему коммерческой информации и права на участие в управлении кампанией. Ему, естественно, отказывали, он подавал в суды – и трепал нервы руководству до тех пор, пока оно не соглашалась выкупить его пакет акций по угодной ему цене.


Конечно, это было формой мошенничества и шантажа, давно известной на Западе, но формально – ничего противозаконного он не делал: умело пользовался противоречием между формальными правами акционера и организационными и физическими реалиями жизни - невозможно каждому из миллиона владельцев малой доли акций (или вообще одной из акций) предоставить всю информацию и все права на участие в жизни компании.

По форме все законно, по сути - мошенничество.

И к этому же добавилось обучение в США, куда он был рекомендован Гари Каспаровым, увидевшим в нем перспективную фигуру для борьбы с властью.

В Йельском университете он стажировался в 2010-м, а уже в апреле 2011 заявил в интервью Евгении Альбац для возглавляемого ей журнала «New Time»: «Неважно, кого они изберут президентом в марте 2012 года. Важно, кого объявим президентом мы, собравшись на площадях в апреле».

Это было время, когда российская элита раскалывалась и выбирала, кого ей поддерживать на будущих выборах президента: Медведева или Путина.

Это было время, когда вице-президент США Байден приехал в Москву, требовал от Путина отказаться от выдвижения на пост президента, зато, встречаясь с Медведевым, всячески демонстрировал ему свою поддержку, а встречаясь с представителями прозападных политических объединений, обещал не допустить выдвижения Путина.

Это было время, когда часть и новых, и старых политических элитариев всячески мотивировали Медведева выдвинуться в президенты на второй срок и решиться на конфликт с Путиным.

Старые элитарии были связаны с группами, называемыми «ельцинской Семьей». Новые только что вошли в политическую и экономическую власть и хотели в ней сохраниться.

Это было время, когда Юргенс и Гонтмахер от имени учрежденного Медведевым ИНСОРа («Института современного развития») пугали общество, что в случае выдвижения, а тем более – избрания президентом Владимира Путина страну ждет волна массовых протестов, баррикады на площадях и экономические катаклизмы.

Тогда заколебалась и «Единая Россия» - и стала снимать с парламентских должностей и исключать из предвыборных партийных списков лиц, не скрывавших своей поддержки Путина. И началось обрушение ее рейтинга (и так достаточно спорного), а прозападные группы, вкупе со всеми подряд, стали выводить на митинги всех, кого могли мобилизовать. И одну из главных ролей играл он - Голлум. Бывший биржевой шантажист, бывший «яблочник», бывший стажер Йеля.

Начался Болотный мятеж, вдохновивший мечтавших о «московском Майдане», вызвавший брезгливость страны и морально раздавленный Поклонной горой. Правда, лидеры Болота пытались и сорвать инаугурацию президента, и подтолкнуть Медведева на непризнание результатов президентских выборов, и на арест Путина, и стать инструментом элитного давления на последнего - были и организованные ими массовые беспорядки 6 мая, были их «гуляния по бульварам». Прекратилось все только тогда, когда был окончательно согласован и утвержден состав правительства Медведева.

Во времена Болотного мятежа не он был автором и пружиной событий: над ним и за ним стояли те, кто боялся потерять место во власти в случае ухода Медведева. На экспертном уровне разговоры шли о трех фигурах: пресс-секретаре Медведева Наталье Тимаковой, помощнике Медведева Аркадие Дворковиче, бизнесмене Михаиле Абызове.

Но говорили и о том, что не они – главные: над ними были представители «Семьи», в первую очередь Чубайс. Но, опять же, как говорилось на экспертном уровне, был и более высокий уровень: бывший глава Администрации президента при Ельцине и во времена первого срока Путина Александр Волошин, подавший в отставку из-за несогласия с арестом Ходорковского.

Не нужно уж во всем винить родину Джозефа Байдена: она, кончено, ко всему прикладывала руку, но главные вдохновители мятежа были в элите России. Она, конечно, учила и тренировала Голлума, как можно лучше организовать массовку для государственного переворота. И он, конечно, еще за год до событий зимы-весны 2012 года знал и не скрывал, что его задача – организация государственного переворота в России. И играл звучащую роль в его попытке.

Но подлинные авторы были другие: не Чубайсу же с Волошиным было выдвигать лозунг: «Путин не пройдет»… И не тем магнатам, которые в апреле 2012 года были перечислены в статье «Риски России-2. Как Путина пытаются сделать проигравшим».

Как и можно было ожидать, левые среди лидеров «Болота» получили тюремные сроки. Правые – кто места в кабинете министров, кто-то стал пресс-секретарем, кто-то вице-премьером, курирующим ТЭК, кто-то министром по делам «Открытого правительства».

Голлум получил место в совете директоров ПАО «Аэрофлот», потом стал советником губернатора, вскоре получившего уголовный срок за взятку. И тут же сам получил уголовный срок за хищения. Внезапно реальный срок заменили на условный – кто-то думал, что из-за имитированных протестов.

На деле подходил срок выборов мэра Москвы. А все опросы показывали, что действующий мэр проигрывает любому… За одним исключением – если этот «любой» не окажется одним из лидеров «Болота». Если альтернативой будет он, действующий мэр его уверенно победит.

И Голлума выпустили на выборы… И мэр его уверенно победил. Мэр получил 51% голосов, Голлум – 27%, чем до сих пор хвалятся его сторонники. Только не от всех избирателей, а от тех 32%, которые пришли на выборы: на самом деле за него проголосовали 8 с половиной процентов московских избирателей.

А инструмент, с помощью которого недовольные курсом страны пытались совершить государственный переворот, стал инструментом, который и они, и другие фракции элиты стали использовать в борьбе друг против друга: отсюда и безнаказанность, и проявляемая по отношению к нему сверхгуманность. И игра с ним, при которой вместо того, чтобы судить его за им совершенное: попытку организации государственного переворота, его судили по вмененным ему экономическим статьям, дали непозволительно смешной условный срок и при этом сквозь пальцы смотрели на наглые нарушения даже этого имитационного наказания.

У него не было реальных сторонников в российском обществе, но у него были хозяева и в российской элите, и в структурах Запада. И его оберегали, пока не пришло время готовиться к выборам, выводить его на финишную пиар-накачку и делать ему биографию «борца-страдальца».

Не для успеха на выборах – для имитации нарастающего протеста и организации государственного переворота.

О чем, кстати, власть, как не хотела – так и не хочет честно говорить.

Хотя даже имитация мнимого «отравления» била лишь сценарным началом имитации для будущего мнимо-массового протеста.