Калейдоскоп жизни в сталинскую эпоху: от драматургии и признаний в суде, до продуктового рациона

Испокон веков общество, в подавляющем большинстве, реагирует на те, или иные события, слепо доверяя мнению, как сказали бы сейчас, медийных личностей.
Причем никого не смущает, что знаменитости высказываются по вопросам, не имеющим к их профессиональной деятельности, ни малейшего отношения.

В наше время такой наивной доверчивостью пользуются крупные компании, приглашающие эстрадных звезд, артистов и даже, как это было однажды, бывшего генерального секретаря, с целью рекламы их товаров и услуг.
Товарищ Сталин, не имея представления о том, что такое «маркетинговый ход», тем не менее, хорошо был знаком с человеческими слабостями, поэтому тоже не чурался рекламных акций, прославляющих социалистический уклад жизни.

В 1931 году, на свое 75-летие, Москву посетил английский писатель Бернард Шоу. В стране, как обычно, свирепствовал голод, но мистер Шоу, поселившийся в «Метрополе» и прикрепленный к кремлевской кухне, этого не заметил.

Куда бы не направился впавший в маразм писатель, его везде встречали одухотворенные счастливые лица. (фото из открытых источников)

Огромное впечатление на драматурга произвели чистосердечные признания врагов народа, на московских процессах, после чего, он горячо уверовал, что советская правоохранительная система по праву носит статус самой гуманной в мире.

Через шесть лет, подобное турне совершил Лион Фейхтвангер, но обеспеченный теми же привилегиями, он тоже не увидел реальной картины, что никого не удивило, учитывая подношения, полученные им в Кремле.

Посетив, как и его коллега по перу, заседание суда, услышав откровения подсудимых и не уловив в их словах ни тени фальши, товарищ Лион сказал, что «…если это вымышлено или подстроено, то я не знаю, что тогда правда».

Оба писателя говорили, что с превеликим удовольствием остались бы жить в СССР, но, видимо, сознавая в глубине души разницу между туризмом и эмиграцией, предпочли этого не делать.

Вилла "Аврора", принадлежащая Лиону Фейхтвангеру. При всей любви к литературе, в Советском Союзе, его бы не прописали на таком метраже. (фото из открытых источников)

Между тем, отзывы, оставленные «верными друзьями» рабоче-крестьянского государства, были широко растиражированы, вселив в сердца строителей коммунизма дополнительную уверенность в правильности выбранного пути и непогрешимости советской Фемиды.

Прозрение, надломившее веру в идеалы социалистического мироустройства, отчасти, произошло всего лишь через два десятилетия, после XX съезда партии.

В ходе расследования обстоятельств суда над Генрихом Ягодой выяснилось, что ему пообещали неприкосновенность семьи в обмен на полное раскаяние в зале суда.
Для пущей убедительности устроили встречу с женой, так как железный нарком, хорошо знавший гнусные повадки родного ведомства, не слишком доверял бывшим коллегам.

Во время краткосрочного свидания, Генрих Григорьевич опытным взглядом оценил внешний вид супруги, ее прическу, дорогую одежду и даже аромат определенной марки французских духов, после чего, с легким сердцем пошел на сделку с пролетарским правосудием.

В результате достигнутой договоренности, подсудимый Ягода, яростно обличая самого себя в ходе открытого заседания, убедительно доказал присутствующим, что советское правосудие вполне может обходиться без прокуроров.
Тем более что адвокаты не принимали участие в политических процессах, согласно принятому законодательству.

Казненный в марте 1938 года, бывший чекист Ягода так и не узнал, что его жену, Иду Авербах водворили в камеру, сразу же после их встречи, выдав уже привычную для нее арестантскую робу, а платье, туфли и кружевное белье вернули обратно на склад конфискованных вещдоков.
Еще через три месяца, женщину, прошедшую все круги ада, к ее немалому облегчению, расстреляли, вместе с другими членами семьи.

Еще до ареста предателя и шпиона Генриха Ягоды, товарищ Сталин приблизил к себе тов. Ежова, сделав его новым фаворитом на последующие два года.
Очередной нарком работал не жалея сил и развил такую бурную деятельность, что, заткнув за пояс опального предшественника, поставил своеобразный рекорд, подписывая от 1000 до 1500 смертных приговоров в день.

О его активности можно судить по книге посещений, отметившей 290 визитов в первый кабинет Кремля за 1938 год.
Сегодня уже ни у кого нет сомнений, что, встречаясь, два государственных мужа держали меж собой совет, как сделать жизнь советских людей «лучше и веселее».

Николай Иванович не знал, насколько короток его век. (фото из открытых источников)

Принимая во внимание плотный график, обусловленный заботой о народе, нет ничего странного, что Иосиф Виссарионович полностью нарушил нормальный биологический цикл, отходя ко сну под утро и просыпаясь ближе к обеду.
Такой распорядок дня не мог не сказаться на здоровье вождя, поэтому за вредность он получал не только молоко.

На каком бы островке продуктового изобилия не находился глава государства – в Кремле или на одной из двадцати дач – он никогда не мог посетовать на недостаток витаминов и калорий, в составе потребительской корзины.

Медвежатина из Сибири, бананы из Африки, вино и цитрусовые из милой сердцу Грузии, икра с Дальнего Востока и Каспия, а также другие яства, давно приевшиеся рядовым советским труженикам, скрашивали его трудолюбивое бытие.
В заключении надо сказать, что на столе всегда присутствовал даже деликатес, которым редко потчевали отечественного крестьянина – ХЛЕБ.