Винные погромы или второй штурм Зимнего-как народные массы чуть не утопили революцию в вине

Категория "Статьи о СССР" 
в сообществе "Политика, экономика, общество (без банов)" 
 

Началось всё, как ни странно, с первого штурма Зимнего дворца, в ночь на 26 октября, когда в общей суматохе матросы доложили анархисту Ф.П. Другову из Военно-Революционного Комитета (ВРК) о том, что в подвале народ растаскивает царское вино и пьянствует. Прибежав на место, он обнаружил проломанную кем-то заранее стену и приказал заложить дыру кирпичами, а сам побежал наверх, дальше героически рулить операцией. Через какое-то время его снова находит матрос и сообщает заплетающимся языком о вновь образовавшейся бреши, на что Другов дублирует свою команду - удерживать погреб! - и чуть не ловит маслину от спрятавшихся за колоннами мародёров.

Сразу после падения Временного правительства Зимний дворец стал объектом всеобщего любопытства: народ хотел видеть, где жили «кровавые цари». Стихийные экскурсии ни к чему хорошему привести не могли. Жертвами «экскурсантов» стали портреты Александра III и Николая II, исколотые  штыками, разбитая посуда и мебель. Люди прихватывали дверные ручки, постельное бельё, столовое серебро, срезали обивку с мебели. Однако этот ущерб был относительно небольшим: значительная часть сокровищ Зимнего и Эрмитажа находилась в эвакуации.

Едва ли не самую большую ценность представлял винный погреб дворца. Там хранились редкие коллекционные вина, коньяки и другие спиртные напитки на многие миллионы золотых рублей - 100 тыс. бутылок! Здесь были массандровские, французские, испанские, итальянские вина, редкие коллекционные коньяки и ликёры, виски элитных марок, отборные водка и пиво. В эти-то погреба с лозунгом «Допьём романовские остатки!» и устремились разгромившие Зимний дворец революционные массы. Охранявшие вход в винную сокровищницу солдаты Преображенского и Павловского полков упились вместе с ликующим народом.

Объектом штурма на этот раз стали винные погреба Зимнего дворца, где хранилась пятая часть всего алкоголя Петрограда. Манящий винный дух без труда перебил революционный дух «победившего пролетариата», толпы ринулись опустошать царские склады. И если при самом взятии Зимнего погибло несколько человек, то при погроме его винных погребов упилось до смерти и утонуло в разлившемся вине куда больше людей.

Через пару недель, Преображенский полк, охраняющий Зимний Дворец, окончательно перепился, но соблюдая при этом порядок пьянства: впуская в хранилище только солдат, преображенцы разрешали напиваться им хоть до бесчувствия, но без права на вынос. Что, впрочем, не мешало кому-то продавать вино из-под полы всё прибывающим на Дворцовую площадь штатским. Поэтому, 11 ноября, приехавшие с проверкой члены ВРК, сменили спившийся караул на новый. На следующий день снова сменили. Потом ещё раз. А когда поручили караул кавалеристам - «наутро не вязали лыка даже лошади». Причиной, как оказалось, был Павловский полк, ближе всех расквартированный к Зимнему, который считал все запасы вина своими, а потому стабильно присылал людей из казарм за новой порцией. Если караул выдавать вино отказывался - бегунки возвращались с вооруженным отрядом и свежий караул капитулировал, с горя сам начиная пить.

Решение поставить на место охраны Дворца преданных бойцов Красной Гвардии определенно обернулось бы тяжелыми последствиями для всех, - с 1915-го в стране действовал сухой закон, и солдаты, теперь уже вкусившие сладкой (и полусладкой) крови "как надо", просто-напросто бы разорвали любого, кто вздумает лишить их ежедневной подпитки. Описи времён Александра III утверждают, что в Зимнем содержался постоянно пополняемый запас спиртного, приближающийся к 100 тыс. бутылок, бутылок самых топовых и редких сортов алкоголя со всего мира – такого, что Леониду Парфёнову, ради такой коллекции, пришлось бы переименовать программу "намедни" в "отседни" и записывать выпуски на сто лет вперёд. А вот Швеция предложила за неё несколько миллионов рублей золотом, и был даже составлен проект, по которому переправку товара осуществили бы под предлогом перевозки запасов в Крондштадт. Но сами кронштадтцы об этом и слышать не желали, поэтому переговоры постоянно заходили в тупик.

В общем, медлить было нельзя, покуда в руках братвы и солдат оставалась одна пятая всего питерского алкоголя. «Допьем романовские остатки!», — этот веселый лозунг владел толпой. 19 ноября ВРК расклеивает по городу очередное «Воззвание», в котором было сказано: «Вина в Петрограде не будет»; но каждую ночь где-нибудь в стене Дворца всё равно пробивают дыру, проникают, сквозь окна, высадив ломами решетки, и устраивают внутри вакханалию. Хотя некоторые из ВРК и предлагали пригнать броневики во двор Зимнего, с тем чтобы разогнать выпивох пулемётами, в 20-х числах ноября было решено провести ликвидацию зелёного чудовища прямо в его подземном логове. Задумка состояла в том, чтобы разлить вино внутри подвала и выкачать в Неву, но солдаты, заметившие "приготовления" к операции, вместе со всеми неравнодушными немедленно повалили в погреба, словно галлы на защиту деревни, и штурмом захватили Зимний вторично. Множество трупов, убитых и захлебнувшихся в разлитом из бочек вине, выносили и складывали в ряд на Дворцовом дворе.

О неразберихе во фракциях, которые принимали во всём этом участие, можно судить по отрывку из воспоминаний первого коменданта Смольного, Малькова П.Д.:
- Позволь, позволь, - перебил Аванесов, - что "теперь"? Кто дверь
выбил? Кто пьянствует? Матросы?
- Какие там матросы! Матросов мне еще не прислали, все только обещают. Выделили пока красногвардейцев...
- Так что, красногвардейцы перепились? Что ты мелешь?!
- Нет, красногвардейцы не пьют, но вот народ удержать не могут, тех же
солдат...

Наконец, на очередном заседании ВКР взял слово член комитета А.В.Галкин*, "заявивший, что он сам любитель вы­пить, даже и не царское вино, и по­этому вполне понимающий психологию солдат". Он предложил ежедневно отпускать солдатам гарнизона разумные, на его взгляд, две бутылки на человека. Таким образом пьянство было узаконено и введено в рамки.

Пока в казармах шёл пир горой, специальная команда матросов из экипажа крейсера "Ганшут", по приказу Луначарского, приступила к демонстративному уничтожению запасов вина: "Матросы, выстроившись подобно расстрельной команде, залпами стреляли по рядам бутылок". Звуки стрельбы, продолжавшейся целый день, вызывали немало тревоги среди населения города. На следующий приехали пожарные и "потекли из Зимнего мутные потоки", пока через пару дней от винных погребов ничего не осталось.

А когда солдаты покончили с дармовой водкой, то вспомнили, что помимо царского вина, есть ещё вино в дру­гих подвалах города - на помощь к ним пришли доброхоты из народа, которые давали наводку на нетронутые частные погреба.

Нападениям подвергались также заводы по производству алкогольной продукции, магазины и аптеки.

Помимо царских запасов Зимнего в Петрограде в 1917 г. насчитывалось 570 винных складов и погребов. Вина хранились в подвалах дворцов великих князей, аристократов и толстосумов. Охота за «винными сокровищами» стала своего рода промыслом и привлекала массу горожан, что совсем не нравилось революционным солдатам и матросам, которые желали разбираться со спиртным без участия  штатских. Солдаты Финляндского полка объявили Васильевский остров на военном положении и предупредили, что будут расстреливать грабителей на месте. А Военно-революционный комитет (ВРК), бывший в то время реальной властью в Петрограде, чтобы хоть как-то пресечь бесконтрольное разграбление вина в городе, вынужден был пообещать ежедневно выдавать спиртное представителям воинских частей - по две бутылки на солдата в день. Тот же ВРК принял «гениальное» решение - послать телефонограммы во все районные советы и предупредить товарищей, чтобы не пили и вообще следили за трезвым состоянием революционных масс. А как уследить? Солдаты громили винные погреба при полном вооружении, иногда даже под прикрытием пулемётов. В места, где они наслаждались напитками, нельзя было сунуть носа. Солдаты постреливали в воздух, отпугивая штатских, а подвернувшихся солдат из других частей чуть ли не силой накачивали спиртным. В итоге рабочие и матросы отказались участвовать в усмирении «винных погромщиков». Этим занимались летучие отряды, почти полностью состоящие из латышских стрелков. 

Город погрузился в хаос, по улицам бродили пьяные банды, терроризируя население пальбой. Разго­релась вражда синих солдат с красными гвардейцами, иногда противодейс­твовавшим погромам. "Эти мерзавцы утопят в вине революцию!" - кричал Ленин и судорога сводила ему лицо.
Ф. Другов вспоминал, что в ВРК царило смятение: "Телефоны заливались пронзительным треском: "Гро­мят, громят!". Дежурный член коми­тета, снимал трубку и автоматически уже спрашивал только: "Где?", записы­вал адрес и тут же вешал трубку. Вопли и подробности его уже не вол­новали."

Противостоять грабежам было непросто, поскольку солдаты гро­мили винные погреба при полном воо­ружении, а иногда даже под прикры­тием пулеметов. На улицах да здравствовал чад кутежа и беспорядочно носились пули - это солдаты отпугивали от вина штатских. Случайно подвернувшихся сол­дат из других частей, силой затаски­вали в погреб и накачивали вином, а всякое появление красногвар­дейцев вызывало форменное сражение. Рабочие стали отказываться от учас­тия в ликвидации погромов, а матросы выступать против солдат. Казалось что в силах революции намечался раскол.

В те дни Зинаида Гиппиус записала у себя в дневнике: «4 декабря 1917 г. Винные погромы не прекращаются ни на минуту. Весь Петроград... пьян. Непрерывная стрельба, иногда пулеметная. Сейчас происходит грандиозный погром на Васильевском. 5 декабря. Ничего особенного. Погромы и стрельба во всех частях города (сегодня восьмой день). Пулеметы так и трещат...».

Мобилизованный Финляндский полк объявил на Васильевском острове осадное положение и предупредил, что будет расстреливать грабителей на месте. Для ликвидации погромов, также были высланы на грузовиках все свободные от караула солда­ты латышских полков. В.А. Антонов-Овсеенко, командовавший в то время войсками Петроградского военного округа, отмечал впоследствии и стойкость гельсингфорских моряков, связанных «свирепым товарищеским обетом» не пить — "смерть тому, кто не выполнит зарока!".

В газете «Новая жизнь» Максим Горький писал, что "толпы людей грабят винные погреба, напиваются, бьют друг друга бутылками по башкам, режут руки осколками стекла и точно свиньи валяются в грязи, в крови. (...) В «Правде» пишут о пьяных погромах как о «провокации буржуев», — что, конечно, ложь, это «красное словцо», которое может усилить кровопролитие. (...) Люди из Смольного, спохватясь несколько поздно, грозят за пьянство строгими карами, но пьяницы угроз не боятся...".

. Большевики объявили винные погромы провокацией буржуев. Была также версия, что среди погромщиков видели провокаторов из «Комитета спасения Родины и революции» - таким путём они якобы надеялись смести новую вла

Максим Горький так описывал эти события: «Каждую ночь толпы людей грабят винные погреба, напиваются, бьют друг друга бутылками по башкам, режут руки осколками стекла и точно свиньи валяются в грязи, в крови». В ночь на 5 ноября команда шофёров исполкома Петросовета разгромила  винный погреб во дворце великой княгини Ксении Александровны - было выпито, похищено и разбито 25 тыс. бутылок. Через несколько дней солдаты взломали вагон со спиртом на одной из железнодорожных станций и принялись пить спирт прямо из цистерны. По железнодорожным служащим, пытавшимся им помешать, открыли стрельбу.

19 ноября ВРК расклеивает по городу очередное воззвание, впервые назвав пьяниц и расхитителей спиртного врагами народа. Но и это особо не помогло. Только в ночь на 4 декабря в городе произошло 70 нападений на винные склады. На следующий день большевики учредили Особый комитет по борьбе с погромами, который 6 декабря ввёл в Петрограде осадное положение.

Картина Ивана Владимирова «Погром винного склада». Художник был очевидцем революционных событий. © / репродукция

И, поскольку никакие увещевания на солдат не действовали, Военно-революционный комитет был вынужден пойти на самые жёсткие меры:

«При малейшем сопротивлении погромщиков по толпе открывался огонь из пулеметов, а погреб забрасывали гранатами, превращая его в жуткое месиво вина и крови. Пожарные доламывали бочки с вином, разбивали штабеля бутылок и выкачивали красную смесь паровыми насосами на улицу. Потоки этой пахучей хмельной влаги текли по улице, смешиваясь с грязью и лошадиным пометом. Однако, невзирая на это, толпа с жадностью набрасывалась на грязную кровяную жидкость и хлебала ее прямо с земли. В дальнейшем было решено не ждать, когда солдатня пойдет в погреб и разгромит его, а самим выявить все склады вина и заблаговременно, тайно разлив его в погребе, выкачивать в канализационные колодцы при помощи пожарных.»

Погромная волна продолжа­лась несколько месяцев, и кончилась только после того, как все винные склады были уничтожены.

При написании статьи использованы материалы из https://aftershock.news/?q=node/942987&full