Ставки сделаны [рассказ об отце-фронтовике]

Это в память о моём отце и его войне.

Мой отец ехал домой, в город Бобруйск, из Берлина, в 1946-ом. Ехал в непривычном для солдат тех лет, пассажирском вагоне, с друзьями по армейской службе. После Победы Советского Союза над Германией он оставался ещё в составе оккупационных войсках, водителем грузовика, почти на год и хорошо «отоварился» трофеями, как и большинство советских воинов, вошедших в Германию победителями во 2-ой мировой войне. Трофеи были скромные, вернее было бы назвать несколько чемоданов разных вещей,  подарками, которые было предназначены его матери и родным, уцелевшим в эвакуации от фашистской расправы.  Все до единого, из тех, кто не успел или не смог выехать, в живых не осталось.               

В поезде он ехал до Минска, где жил и трудился до войны и куда решил заехать к довоенным друзьям и наверное, к подругам. В 46-м ему было аж 30 лет, «старик» по тем меркам. Попутчики-фронтовики в вагоне хорошо выпили трофейного шнапса, запили пивом и стали «шпилять» по маленькой, то есть играть в карты, если сказать на русском языке. Со слов мамы, до войны отец крепко баловался картами. В 1939-м, когда его выгнали из АБВША[транскрипция белорусская, а означали они  высшую военную артилллерийсткую школу], как сына «лишенца», он выучился и получил специальность шофёра. Профессия была по тем временам очень престижная.  Его отца, моего деда, владевшего до революции и в пору НЭПа какой-то недвижимостью, посадили в 1931-ом и автоматически лишили всех прав его и его родных. 
Работа шофёра, в те годы в Белоруссии, хорошо оплачивалась.
На фронте она же спасла ему жизнь, приведя его на фронтовой аэродром, где он хоть и был дважды контужен во время вражеских бомбёжек, малость оглох, но жив остался.

Так вот проиграл он в поезде половину трофейных подарков, что вёз своим родным, чудом выжившим в войну и вернувшихся из сибирской эвакуации и своей невесте, моей матери. Они с ней были знакомы ещё с 39-го года, с Бобруйска. Мама закончила перед войной медицинский техникум и стала фельшером. Теперь-то я понимаю, что отец с друзьями попали в поезде, скорее всего, на поездных «катал» — профессиональных картёжных мошенников, работавших по вагонам в поисках жертв. Им было по барабану фронтовые награды и ранения подвыпивших и всё ещё не веривших в конец их мучений, фронтовиков. Сути дела этим амёбам, не признавававшим ничего святого, это не меняло, эти нелюди остались изгоями, какими и были до войны. Но я за свою жизнь в его руках колоду видел только раз, когда он, после хорошего семейного застолья, профессионально тусанул колоду пальцами одной руки. И ещё почему-то врезалось в детскую память — однажды отец наблюдал, как играли в «очко» мужики в гараже, после работы. Гараж был недалеко от дома, где мы жили и я очень любил встречать отца с работы и походить по гаражу среди автомашин, подышать перегаром бензина. Потом, когда я закончил техучилище и стал элетромонтёром, то как раз в этом гараже зарабатал свою первую зарплату. Так вот, когда отец увидел у кого-то на руках два туза, он сказал шёпотом «Это Вентэм — Королевское очко». Похоже, что его познания картёжного ремесла были глубоки.

Мне он никогда не говорил —«Не играй!».
Но видимо, через гены передалось так, что в казино я побывал всего один раз в жизни и то в Америке. Будучи по делам коммерции в Штатах, у друзей на юге, в городе Мемфисе, я был приглашёл ими в  казино. Ехали в пятницу вечером километров триста в другой штат, в США не везде разрешена деятельность подобных заведений. Казино там было несколько и они поразили моё воображение своей роскошью. Как они не уговаривали меня в нём, поставить ставку, убеждая, что новичку всегда «везёт», я отказался. Но бесплатными угощениями в виде рюмок коньяка и бокалов  «колы» я, грешник, попользовался, скрывать не буду.
А вот с моим земляком и другом — американцем киргизского разлива, Аликом, казино зло «сыграло». Вскоре после приезда в Штаты из гор. Фрунзе, где он был «крутым» зав. складом в ресторане и списывал на тысячи тех, настоящих рублей, продукты каждый месяц, в Америке работать за минимум было ему кисло по началу. И вот однажды, в выходной, новые американо-русские друзья, чтобы отвлечь Алика от грустных мыслей, повезли его на ночь  в казино. И почти сразу он выиграл больше четырёх тысяч долларов. И..... заболел игрой.
Когда я был у них, в середине 90-x, жена и родители с ним вовсю воевали, чтобы он не ездил играть.
Увещевания не помогали, а спасло, удивительно, то, что по русски означает — Клин клином вышибают!-

Они нашли меня в 1994-м году на Ю.Урале и предложили на продажу мясные деликатесы. Я был в начале своего бизнес-маршрута и не стал отказываться. Короче, в этой сделке Алик хорошо заработал и посчитал, возможно, что вернул проигранные в казино деньги. Больше он не азартничал, а через несколько лет вообще открыл «русский» магазин, один на весь город Мемфис. Города, знаменитого тем, что это Родина короля Ро-н-ролла Элвиса Пресли, его поместья, где я был, «Грейсленда» и город, где наёмный убийца расстрелял пастора Мартина Лютера Кинга. Короче, моему Алику стало больше не до казино.
И я больше в Штаты не попал, не Судьба,  значит,   мне Америка, переживу без неё.

Oтец нам с братом мало что рассказал о своей жизни в молодые годы. Может быть, воспоминания были не из тех, которые нужны были ему для воспитания сыновей. Почему у меня остались такие сомнения? Однажды, когда мы всей семьёй вечером ехали из гостей на свою окраину в усть-катавском деревянном и холодном трамвае, а жили мы, до начала 60-х, в интернациональном рабоче-крестьянском гетто, папа, будучи в прекрасном состоянии после застолья, неожиданно для нас с матерью, затянул приятным сильным баритоном полулегальную в те годы песню, гимн блатных — знаменитую «Мурку». Не помню, когда и от кого слышал я «Мурку» потом, в молодые годы, но слова этого шансона с тех пор я знаю наизусть. Но пою её тоже очень редко и в основном, сам себе.  

Moй рассказ был бы неполным, если не скажу пару слов «за советских катал» с которыми я тесно общался и в родном рабочем советском городе и в столице нашей бывшей Родины — Москве. Но это уже сделаю во второй части и назову её — «Каталы и аферисты».