Как все интересно было нам, технарям

Некоторые парадоксы в среде разработчиков силовой электроники.Свидетельствую.

    В Ленинградском ВНИИ Мощного Радиостроения с разработчиками-соисполнителями у меня обычно были хорошие дружеские отношения, Наверно, в моей жизни это время было не самым производительным, но зато  самым прекрасным: молодость плюс, как говорят в технике, - работа на согласованную нагрузку!

      Разработанные нами генераторы инжекции и эжекции бетатронов, предназначенных для борьбы с онкологическими заболеваниями были впервые реализованные на силовых полупроводниковых тиристорных столбах, получились приличными, тщательно испытанными и готовыми к серийному внедрению. Результаты описаны в нескольких годовых отчетах по НИР предприятия, и опубликованы в ряде статей в министерском журнале «Вопросы радиоэлектроники» и академическом -«Приборы и техника эксперимента». Получили мы в соавторстве по этой тематике Авторские свидетельства СССР №299961, №428504, №441645, №481989, №516107, №522543, №522544.

     Мне повезло заниматься интереснейшими этими делами и казалось значительным, что однажды мою фотографию вывесили на доску почета с подписью «Лучший изобретатель института». Каждое утро я шел пешком на работу от площади Льва Толстого до Одиннадцатой линии Васильевского острова, и это время было для меня самым творческим и блаженным. Мозг разработчика работал чисто, с полной творческой отдачей, "таков мой организм...".

Обо всем этом  см.  Петр Новыш «Разноцветные воспоминания»

www.proza.ru/2010/01/09/225

     А здесь ниже опишу лишь несколько парадоксальных случаев из той жизни разработчика .   
      Вообще-то всегда я очень боялся и творческих технических ляп. Тем не менее однажды  подзалетел довольно круто. Тогда мне показалось, что вдруг нашел очередное новое выгодное решение для генератора эжекции. Очень спешил, не проверил экспериментально, но подал заявку на предполагаемое изобретение,  на которое даже получил положительное решение московского ВНИИ Государственной Патентной Экспертизы.

     И вот неожиданно ко мне подошел мой учитель и шеф Виктор Васильевич Екимов с вопросом, что за неработающее чудо изображено у меня на листке. Я начал ерепениться, но он прервал меня, сказав несколько слов, из которых я с ужасом понял, что оно действительно фиктивное. Какой это был кошмар! И как стыдно было перед Екимовым! Но он все никак не понимал, что это к нему лезу, как побитая собака. Положительное решение я конечно легко аннулировал, но с тех пор никогда заявки на изобретения не подаю до экспериментальной проработки.  

    Очень украшали жизнь служебные командировки. Они были, в основном, связаны с пусконаладкой ускорителей в различных филиалах Академии Наук (АН). Там видел частенько умнейших интеллектуалов, перед которыми  инстинктивно преклонялся. Хотя, правда, особенно и не страдал, «как они от меня далеки-далеки: никогда не дадут руки».  

   А в Ереванском филиале АН плотно участвовал в настройке оборудования крупнейшего в стране ускорителя АРУС.

Сам ускоритель - это громаднейший прибор для научных исследований, раскинувшийся на многих гектарах роскошного фруктового сада. Этот прибор был уникальным в мировой науке, и его, можно сказать, изготавливала вся страна, не считаясь с материальными затратами, в том числе, на электроэнергию и металл.

Реальными хозяевами АРУСа 70х годов были талантливые армянские физики, переполненные идеями исследования микромира, но имевшие весьма смутное представление о том, как поддерживать жизнь  килотонн  этого изысканного «железа». Отсутствие хозяйского глаза, помноженное на советскую безответственность, приводило к громадным потерям рабочего времени ускорителя. Вопреки  установленным эксплуатационным нормам ускоритель почти непрерывно ремонтировался.  Сейчас в это трудно поверить, но на ускорителе не было полного пакета монтажных электросхем, например, при ремонте обычно приходилось интуитивно догадываться, где расположена та или иная силовая коммуникация.

Например, однажды  в нагрузке моей установки  где-то при достижении 15 кВ начал пробивать на корпус силовой кабель. Слышались периодические удары пробоев, но, где все это происходит конкретно подсказать никто не мог. Обычно в таких случаях надо было обращаться к местному  толковому монтажнику  К. Только в его личных записях на ученических тетрадках могла сохраниться информация о том, в какой из бесчисленных траншей мог проходить поврежденный кабель. Он мне и подсказал это, причем исключительно из личной симпатии. Хотя могло бы быть и иначе. Рассказывают, что много позже К ушел с работы на ускорителе, прихватив с собой черновички монтажных схем для дальнейшей успешной подковерной торговли информацией (тут я, безусловно, на его стороне:  во всех случаях специалист имеет моральное право  заставить бюрократов оплачивать его квалификацию).

Так вот я узнал, в какой именно траншее следует искать пробой. Теперь надо бы было поставить туда специально предназначенную для подобных дел портативную следящую телевизионную установку. Но она по уважительной причине оказалась не исправна. Не оказалось и простого «матюгальника» (дистанционного переговорного устройства). Пришлось наблюдения осуществлять «органолептическим способом». Уселся в траншее на деревянный ящик из-под винных бутылок. Голова в полуметре от кабеля 30 кВ, правда, к счастью, экранированного. Договорились о шифрах сигнализации по проводкам, подсоединенным к тестеру, пока жив и не оглох. К счастью, место пробоя оказалось метрах в двадцати от меня. Но страха от первого удара пробоя поднатерпелся. А пробитый кабель заменили в течение недели.

    Но вот  в московском РАИАНе ,наоборот, дивился я факту успешного руководства технической частью разработок мощного электронного ускорителя талантливым  добродушным беспартийным! парнишкой, только что закончившим институт. Вне АН подобное в то время было немыслимо.