Замком по морде
На модерации
Отложенный
Лариса Рейснер – знаменитая революционерка, участница гражданской войны, поэтесса, писательница, дипломат, наконец, просто красивая, яркая женщина, привлекавшая многих знаменитых мужчин – от революционера Троцкого до поэта Гумилева. Ее называли «чайкой революции», а иногда — валькирией.
Но было и еще одно прозвище, совсем не поэтичное – ЗАМКОМ ПО МОРДЕ. За что же так красавицу Ларису? Лариса Рейснер – Лери, комиссарша, валькирия…
Жизнь этой женщины под стать эпохе. Такая же бурная, яркая, местами гротескная и всегда неоднозначная. Девочка из хорошей профессорской семьи, получившая прекрасное образование и воспитание, она рано начала писать и публиковаться. Блистала на поэтических собраниях и в знаменитых богемных ресторанах – если не стихотворениями, то красотой. У нее был бурный роман с Николаем Гумилевым, который дал ей нежное имя Лери.
После революции увлеклась политикой, служила комиссаром на Балтийском флоте, богемные шелковые платья поменяла на кожанку, носила за поясом наган. Именно она была прототипом Комиссара в «Оптимистической трагедии» Вишневского. Героем ее нового романа стал Лев Троцкий, с которым она ездила на фронт в бронированном железнодорожном составе.
В 1921 году она уже в садах Кабула, наслаждается журчанием фонтанов и благоуханием роз. Лариса вышла замуж за дипломата Федора Раскольникова и отправилась с ним в составе посольства в Афганистан.
После Раскольникова был роман с журналистом Карлом Радеком, членом ЦК и идеологом общества «Долой стыд!». С ним она ездила в Германию, где в качестве корреспондента «Известий» описывала события Гамбургского восстания.
Умерла она в 1926 году от брюшного тифа. Причиной болезни стал стакан сырого молока. После нее остались очерки об Афганистане, о баррикадах Гамбурга, рассказы о декабристах, статьи о заводах и шахтах Донбасса, воспоминания о гражданской войне, написанные в прекрасной экспрессионистской манере.
Так почему ЗАМКОМ ПО МОРДЕ? Все довольно просто: Федор Раскольников в 1918 году был назначен комиссаром Морского генерального штаба. Иногда говорили: комиссаром по морским делам. Его жена, да еще и сама коммиссарша Балтийского флота, шутили в Петрограде, была, значит, заместителем комиссара по морским делам. Сокращенно – ЗАМКОМ ПО МОРДЕ.
Думается, веди себя Лариса Рейснер несколько менее вызывающе, она не получила бы такого прозвища. «чайка» и «валькирия» была весьма увлечена идеей экспроприации. Будучи комиссаром Балтфлота, она отнюдь не являла собой образец революционного аскетизма, напротив! Лариса заняла квартиру морского министра и прибрала к рукам мебель, антиквариат, ковры и прочую роскошь, которая была там оставлена. В самые суровые, голодные годы разрухи и гражданской войны Лариса носила украшения с драгоценными камнями, прекрасно питалась и вообще, жила жизнью «советской богемы», ни в чем себе не отказывая. Этому способствовали, ясное дело, и связи Ларисы в высших партийных кругах, и ее любвеобильность.
Разумеется, такой образ жизни не мог не возмущать и не эпатировать жителей Петрограда, страдавших от острой нехватки еды и самых простых бытовых удобств. Аббревиатуры как символ нового языка Пламенной революционерке и комиссарше Рейснер не случайно дали прозвище на основе сокращений. Аббревиатуры массово вошли в русский язык вскоре после революции и их можно считать одним из символов нового времени. Творцам революции казалось, что и речь должна быть под стать эпохе – энергичной, краткой, выстреливающей звучными названиями – комбриг, Балтфлот, ВЧК. Затем появилась знаменитая советская бюрократия. И с ней – громоздкие названия новоявленных учреждений, которые тоже необходимо было «упаковать» в аббревиатуры. Так появились совершенно чудовищные ВНИОПТУСХ — Всероссийский научно-исследовательский институт организации производства, труда и управления в сельском хозяйстве, ПИЖВЯ — Петроградский институт живых восточных языков и другие. Одну из самых знаменитых аббревиатур того времени даже запретили специальным распоряжением Наркомпроса (Народный комиссариат просвещения). Речь об аббревиатуре «шкрабы» — школьные работники. Так после революции стали называть учителей.
Говорят, что Ленин, прочитав записку о тяжелом положении в народном образовании, запнулся на словах «Шкрабы голодают». «Кто голодает?» — изумился вождь. А когда ему объяснили, потребовал прекратить называть учителей таким безобразным словом. Сокращения ужасали тех, кто не принял новых порядков. Булгаков, Бунин, другие представители старой интеллигенции говорили о них с содроганием. Но Лариса Рейснер была не из тех, кого пугали и раздражали эти новоявленные «рабфаки», «ВХУТЕМАСы», «комбеды» и «ОСОАВИАХИМы». Поэтому и прозвище ей придумали в полном соответствии с ее вкусами.
Комментарии
Естественно ведь для революционеров 1 Мая - это знаковый праздник.
А еще на этот день приходится Вальпургиева ночь (с 30 апреля на 1 мая) отмечаемая в Германии, а Лариса, помня о своих немецких корнях, искренне считала, что в ней течет кровь древних ведьм.
Естественно, она же была валькирия!
Вы отчасти правы. Я не могу подтвердить, что ВСЕ женщины революции были очень сексуальными, хотя примеры очень сексуальных женщин революции могу назвать: кроме Ларисы Рейснер в эту категорию, несомненно, можно внести Александру Коллонтай и Инессу Арманд.
А вот Надежда Крупская сексуальностью вовсе не отличалась.
"Таких революционерок, наверное, было сотни и среди них она принадлежала я сказал бы - к категории неженственных женщин. По какому-то поводу я рассказал ей, что люблю духи и что в Киеве рабочие кружка (в него входил будущая знаменитость Вилонов), который я посещал в качестве пропагандиста, зная мою слабость, подарили мне флакон духов. Крупская расхохоталась. Презент духов социал-демократу-пропагандисту она сочла не только глупостью, а каким-то нарушением партийных правил. Сама она, в том можно быть уверенным, никогда на себя капельки духов не пролила.
Лепешинский уверял, что лет пять до этого, в ссылке в Сибири, Крупская была очень красива. Как-то не верилось, а если бы это и было так, минусом ее была ее вульгарность. Ленин был моментами крайне груб, невежлив, в лексиконе его было немало самых базарных выражений. У Крупской их, конечно, не было, тем не менее, она была вульгарна, тогда как к Ленину этот эпитет, по моему мнению, всё-таки не подходит. Своего мужа Крупская называла, как и другие, "Ильичом" - это резало мне ...
У меня много духов...
Рейснер стала музой и возлюбленной поэта, он посвятил ей немало стихов. И дело, наверное, не только в божественной красоте Ларисы, хотя от нее действительно захватывало дух.
Огромные блестящие серо-зеленые глаза, правильные черты точеного лица, удивительно пропорциональная статная фигура, роскошные каштановые косы, уложенные короной вокруг головы.
«Когда она проходила по улицам, казалось, что она несет свою красоту, как факел… не было ни одного мужчины, который прошел бы мимо, не заметив ее, и каждый третий — статистика, точно мной установленная, — врывался в землю столбом и смотрел вслед. Однако на улице никто не осмеливался подойти к ней: гордость, сквозившая в каждом ее движении, в каждом повороте головы, защищала ее каменной, нерушимой стеной»,— вспоминал сын писателя Леонида Андреева Вадим.
Гордость — фамильная черта Рейснеров. И отец Ларисы Михаил Андреевич, профессор права, ведущий свой род от рейнских баронов и преподававший в университетах Люблина (где в 1895 года родилась Лариса), Парижа, Томска и Петер...