Трёхлитровый бидон молока

Две коровы держали Шуваловы. Двух доили. И вспомнить легко,
За три литра, на рублик, без малого брали люди у них молоко.
Кто блины завести, кто для творога, кто на ужин, детей напоить…
За три литра парного недорого, но с бутылочным разве сравнить?

По субботам и, кажется, вторникам после жаркого летнего дня –
Пусть и был в это время дошкольником, отправляли с бидоном меня.
Ручка тонкая теплилась ласково, как влитая, в моём кулаке.
И весь путь вдоль квартала барацкого я мечтал о парном молоке!

Как любил я его! Как хотел его, как желал – до провала мозгов!
С пузырящейся пенкою, белого, с нежным духом коровьих сосков!..
Как всегда тётя Шура Шувалова, про мою эту ведая страсть,
В крышки дно молока наливала вам, чтобы им не насытиться всласть!

А потом уже дома, за ужином, чем домашних немало смешил,
С непомерною жаждой недюжинной, всё глушил я его и глушил…
Не вернётся былое.

Вот жалость-то! Разлюбил, что любил искони.
Дёрнуть водочки – это пожалуйста. Молочка предлагают – ни-ни!

Безусловна в своей невозвратности, жизнь – так проще,
Наверное, ей – о своей намекает закатности, о конечности, жизни своей –
Тем, что белой молочной, той пенности, как под высью небес облака,
Предпочтилины нам ныне ценности, ой, не факт, что белей молока!

Вспоминаю то времечко славное, наш лучащийся счастьим дом.
Всей семьёй, ещё полносоставною, молоко изсосудов мы пьём,
Кошке в миску налили мы плоскую… Лица близких слились в одно…
На губах своей белой полоскою так по-детски смешило оно!