Как жилось русским крестьянам в после отмены крепостного права

Категория "Статьи о Российской Империи" 
в сообществе "Политика, экономика, общество (без банов)" 
 

Ну вооооот...несколько моих статей о положение рабочего класса в Российской империи прошли.Правда вызвали бурный гнев лаптехлебателей,но ни одного РАЗУМНОГО ВОЗРАЖЕНИЯ  против опубликованных исторических материалов я так и не увидел.Сплошной злобный,бессмысленный вой-наверное от осознания невозможности опровергнуть приведённые факты,полностью ломающие всё их взращенное Историей КПСС мировоззрение.А ведь приведены только факты-со ссылками на первоисточники -документы.

Ну что же-давайте теперь попробуем разобраться-как же жили крестьяне после отмены крепостного права-так ли ,как это описывали наши незабвенные либерастические классики-Толстой,Энгельгард и иже с ними?.Тут же дано истинное значение некоторых терминов,которые часто употребляют наши лаптехлебатели не понтимая их истинного смысла-например КУСОЧИКИ,БЕЗЛОШАДНИКИ и пр.

И так,приступим..Вот свод из нескольких статей о положении крестьянства с некоторыми моими комментариями.

Текст большой,но рекомендую прочитать.

Фотография С.М. Прокудина-Горского 1907 года (из открытого доступа)

 ПОЛОЖЕНИЕ КРЕСТЬЯН В КОНЦЕ XIX ВЕКА.

К концу XIX века проблемы выкупа помещичьих земель оставались ещё тяжелым бременем примерно для 35% крестьян, именно для бывших до реформы 1861 года крепостными. Кроме крепостных, до 1861 года были ещё государственные крестьяне (жившие на казённых землях, их было 45% от общего числа) и удельные крестьяне (на землях императорской фамилии). Забегая несколько вперёд, напомню, что все проблемы выкупов были окончательно решены (через их списание) только в 1906-1907 гг. Таким образом, к концу XIX века процесс становления крестьян-собственников хотя и значительно продвинулся, но ещё не был завершён. В этом деле Россия отставала на 50 и более лет от развитых стран Европы. Значительно ниже чем в Европе были и грамотность крестьян, и агрокультура, и урожайность на полях.

Не была решена ещё и проблема неурожайных лет (недостаточное развитие в России сети железных дорог, которые в Европе уже обеспечивали мобильную переброску запасов зерна), что иногда приводило к массовому голоду во многих неурожайных губерниях. Последний массовый голод в царской России был в катастрофически неурожайном 1891 году – я надеюсь рассказать об этом в отдельной публикации, где сопоставлю массовый голод 1891 года с советскими голодоморами (1920-х, 30-х и 1946 года).

Далее, говоря о проблемах крестьянства конца XIX века, необходимо отметить очень высокую детскую смертность: она была примерно в 2.5 раза выше чем в среднем по Европе. Все эти проблемы стали активно и быстро решаться только в начале XX века, в правление Николая II, и особенно решительно и стремительно в 1907-1917 гг – в годы т.н. Русского экономического чуда. Я расскажу об этом позже, во второй части этого обзора о жизни крестьян. Здесь же замечу, что сформированные в СССР представления о «тяжёлой беспросветной участи русского крестьянина» всё же очень сильно преувеличены, даже относительно XIX века, не говоря уже о 1907-1917 гг.

Оппоненты часто ссылаются на тексты русских классиков о крестьянстве. Так, по опыту дискуссий о жизни крестьян в царской России знаю, что для доказательства тяжелой их доли нередко вспоминают двенадцать писем из деревни Александра Николаевича Энгельгардта [Энгельгардт А. Н., Из деревни: 12 писем 1872-1887 гг. М.: Наука, 1999].

Но не будем забывать, что это письма из 1870—80-х годов, а положение крестьян с конца XIX века и до 1917 года быстро улучшалось. Не стоит забывать и о том, что профессор Энгельгардт был близок к народникам (и, собственно, в свою деревню Батищево был сослан в 1870 году в связи со студенческими волнениями, организованными, кстати, главным бесом народников — уже упоминавшимся нами Сергеем Нечаевым). Понятно, что Энгельгардт, когда уделял время описанию жизни крестьян, останавливался прежде всего на бедах русской деревни тех времен. Тем более с исторической точки зрения нельзя назвать отражающими всю полноту жизни крестьян произведения русских писателей, классиков нашей литературы. Некрасов, Толстой, Короленко — они ведь писали именно о том, о чем болела душа, о бедах народных, хотя бы эти беды и касались только самых бедных, самых униженных, самых оскорбленных. А сколько было этих самых бедных? 10-15 %? Вряд ли больше 20 %. Конечно, и это много, но, если мы занимаемся историей, то давайте изучать положение всех слоев крестьянства, а не только бедноты.

Возвращаясь к письмам Энгельгардта, замечу, что цитируются они обычно весьма выборочно. Например, расхожая цитата:

В нашей губернии, и в урожайные годы, у редкого крестьянина хватает своего хлеба до нови; почти каждому приходится прикупать хлеб, а кому купить не на что, те посылают детей, стариков, старух в «кусочки» побираться по миру. В нынешнем же году у нас полнейший неурожай на все… Плохо, — так плохо, что хуже быть не может. Крестьяне далеко до зимнего Николы приели хлеб и начали покупать; первый куль хлеба крестьянину я продал в октябре, а мужик, ведь известно, покупает хлеб только тогда, когда замесили последний пуд домашней муки. В конце декабря ежедневно пар до тридцати проходило побирающихся кусочками: идут и едут, дети, бабы, старики, даже здоровые ребята и молодухи.

Тяжелая картина! Но не припомню, чтобы кто-то из оппонентов цитировал следующий абзац этого же письма Энгельгардта:

«Побирающийся кусочками» и «нищий» — это два совершенно разных типа просящих милостыню. Нищий — это специалист; просить милостыню — это его ремесло. Нищий, большею частью калека, больной, неспособный к работе человек, немощный старик, дурачок. Нищий — божий человек. Нищий по мужикам редко ходит: он трется больше около купцов и господ, ходит по городам, большим селам, ярмаркам. У побирающегося кусочками есть двор, хозяйство, лошади, коровы, овцы, у его бабы есть наряды — у него только нет в данную минуту хлеба; когда в будущем году у него будет хлеб, то он не только не пойдет побираться, но сам будет подавать кусочки, да и теперь, если, перебившись с помощью собранных кусочков, он найдет работу, заработает денег и купит хлеба, то будет сам подавать кусочки. У крестьянина двор, на три души надела, есть три лошади, две коровы, семь овец, две свиньи, куры и проч. У жены его есть в сундуке запас ее собственных холстов, у невестки есть наряды, есть ее собственные деньги, у сына новый полушубок.[Энгельгардт А. Н., Из деревни: 12 писем 1872-1887 гг. М.: Наука, 1999]

Три лошади, две коровы, семь овец, две свиньи, и прочее — да это середняк (а то и кулак) по меркам 1930-х годов… А побирается кусочками он потому, что не хочет ничего продавать из своего добра и знает, что в этом году (неурожайном для его семьи, деревни или всей губернии) помогут ему, а в следующем, неурожайном для кого-то другого, уже он будет помогать. Это обычный для русской деревни принцип крестьянской взаимопомощи. Кстати, в фундаментальном научном исследовании д. и. н. М. М. Громыко «Мир русской деревни» [Громыко М. М., Мир русской деревни. М.: Молодая гвардия, 1991] можно подробно прочитать об этом.

И, заканчивая это длинное отступление о книге А. Н. Энгельгардта, следует сказать, что, безусловно, все образованное общество России того времени было благодарно ему (и, безусловно, справедливо благодарно) как за эти письма, так и за его деятельность в пореформенной русской деревне. Замечу также, что эти письма печатались в то время в «Отечественных записках» и «Вестнике Европы» безо всяких цензурных вырезок.

Все познается в сравнении. Вы можете себе представить, чтобы какой-нибудь правдоискатель или писатель публиковал свои письма из деревни в 1930-х годах в советских газетах и журналах, где описывал бы происходящее? Можете себе представить, что такое случается во времена Сталина? Разве что в личном письме самому Сталину, рискуя свободой (а то и жизнью) осмелился, например, Шолохов написать об этом. А попробовал бы он это опубликовать!

Иллюзии о помещичьих землях и действительные проблемы

К концу XIX века из 380 миллионов десятин земли в Европейской части России только 15 % принадлежало дворянам, а в Сибири и на Дальнем Востоке дворянских землевладений вообще не было [Пушкарев С. Г., Обзор русской истории. М.: Наука, 1991]. Огромные земельные владения казны большей частью состояли из неудобных земель: таежных северных лесов, тундры, гор, болот [История России. XX век: 1894-1939 / под ред. Зубова А. Б. М.: Астрель, 2009., c. 72]. Причем, при преобладании мелкого крестьянского землевладения в России малоземельных хозяйств (менее 5 десятин на двор) было гораздо меньше, чем в других странах — менее четверти. Так, во Франции хозяйства менее 5 гектар (это 4,55 десятин) составляли около 71% всех хозяйств, в Германии — 76%, в Бельгии — 90%. Средний размер землевладения французских крестьянских хозяйств в конце XIX века был в три-четыре раза меньше, чем русских [Пушкарев С. Г., Обзор русской истории. М.: Наука, 1991]. При этом в России крестьянам принадлежало 62% всех удобных земель, в то время как во Франции — 55%, в Пруссии — 12%, а в Англии в то время почти все крестьяне были только арендаторами земель латифундистов. Возможность улучшить положение крестьянства за счет помещичьей собственности была иллюзией (которую, тем не менее, активно успешно раздували в своих целях революционеры и часть интеллигенции ). Увеличение средней площади земли, находящейся в пользовании крестьян после большевистского Декрета о Земле 1917 года, составило всего 16,3% [История России. XX век: 1894-1939 / под ред. Зубова А. Б. М.: Астрель, 2009., c. 72].

Главной проблемой российского крестьянина примерно до 1907 года была техническая отсталость, низкая производительность хозяйства, а также общинное землевладение.

Тем не менее, уже со второй половины XIX века для предприимчивого крестьянина и община была не помехой. Он мог как опираться на нее и в чем-то с нею считаться, так и действовать достаточно самостоятельно. Выразительным свидетельством возможностей для предпринимательской инициативы служит огромная роль так называемых торгующих крестьян в экономике страны еще при крепостном праве, а также происхождение купцов и предпринимателей из крестьян как массовое явление во второй половине XIX века.

Вообще крестьянской поземельной общине, с ее уравнительными тенденциями и властью «мира» над отдельными членами, в России чрезвычайно «повезло»: ее поддерживали, защищали и охраняли все — от славянофилов и Чернышевского до Победоносцева и Александра III. Сергей Витте пишет об этом в своих «Воспоминаниях» [Витте С. Ю., Воспоминания. М.: Соцэкгиз, 1960]:

Защитниками общины являлись благонамеренные, почтенные «старьевщики», поклонники старых форм, потому что они стары; полицейские пастухи, потому что считали более удобным возиться со стадами, нежели с отдельными единицами; разрушители, поддерживающие все то, что легко привести в колебание, и наконец теоретики, усмотревшие в общине практическое применение последнего слова экономической доктрины — теории социализма.

Напомню также, что крестьянские общины в России за сотни лет до этого были насаждены сверху (властями, для фискальных целей — сбора налогов), а вовсе не являлись результатом добровольного объединения крестьян или «коллективистского характера русского народа», как утверждают прежние и нынешние «почвенники» и «государственники», а также «красные» всех мастей и оттенков. На самом деле, по своей сути русский человек и был, и есть большой индивидуалист, а также созерцатель и изобретатель.

Вероятно, главная беда крестьянского вопроса в России начала XX века была в том, что все «передовые» (именно в кавычках) партии (сначала РСДРП, после эсеры и большевики, а затем даже и кадеты) предлагали и обещали крестьянам отдать им господскую землю — но если бы крестьяне имели понятие об аграрной статистике и знали бы, что дележка «господских» земель может увеличить их землепользование лишь на 15-20 % (а к 1917 году уже не более чем на 10%), они, конечно, не стремились бы к ней, а занялись бы возможным улучшением собственного хозяйства и усовершенствованием системы земледелия (при старинной «трехполке» треть земли постоянно не использовалась)

Об этой проблеме писал известный зарубежный историк С.Пушкарев [Пушкарев С. Г., Обзор русской истории. М.: Наука, 1991]:

Но они (крестьяне) возлагали на предстоящую «прирезку» совершенно фантастические надежды, а все «передовые» (в кавычках) политические партии поддерживали эту иллюзию — поддерживали именно потому, что отъем господских земель требовал революции, а кропотливая работа по улучшению урожайности и технической оснащенности (в частности, через развитие на селе кооперации) этого не требовала. Этот прямо обманный, аморальный подход к крестьянскому вопросу составлял суть крестьянской политики всех левых, революционных партий, а затем и кадетов.

А ведь коренная нравственность страны держалась прежде всего крестьянством. Наряду с трудолюбием, честь и достоинство составляли ее стержень. И вот, эту основу начала разъедать ржавчина лукавой и обманной агитации левых партий тогдашней России.

«Кулак, середняк, бедняк»?

Каково было расслоение крестьянских хозяйств к началу XX века? Ленин в одной из первых своих работ «Развитие капитализма в России» (1899) на основе анализа земской статистики по Европейской части России (по пахотным губерниям, с преобладанием зернового хозяйства) приводит следующие данные:

Безлошадные крестьянские хозяйства: 27,3 %, с 1-й лошадью: 28,6 %, с 2-мя лошадьми: 22,1 %, с 3-мя и более лошадьми: 22 % [В.И. Ленин, ПСС, т. 3, гл. X].

Правда, в эти данные Ленин не включил статистику по богатому Донскому краю и сделал оговорку о том, что в молочных хозяйствах надо бы учитывать число не лошадей, а коров.К областям, в которых преобладающее значение имели не зерновые продукты, а продукты скотоводства (молочное хозяйство) относились в конце XIX века богатые прибалтийские и западные губернии, а также небедные северные и промышленные, и лишь части некоторых центральных губерний (Рязанской, Орловской, Тульской, Нижегородской). В другой главе этой работы [ПСС, т. 3, гл. V] Ленин дал статистику только по некоторым из этих последних, относительно бедных губерний. По его данным, ни одной коровы в хозяйстве не имели в этих нечерноземных губерниях около 20 % крестьянских хозяйств, одну-две коровы имели около 60 % хозяйств, а три и более — около 20 %.

И даже при таком, не вполне объективном подходе, в среднем, по данным Ленина, на один крестьянский двор в центральной России приходилось 6,7 голов скота (в пересчете на крупный рогатый скот). Значит ли все это, что 20—27 % крестьянских семей в Европейской части России не имели ни лошади, ни коровы? Судя по всему, вовсе не так: скорее, 20-27% хозяйств в пахотных (зерновых) уездах не имели лошадей, но держали коров, а примерно 20 % хозяйств в молочных уездах не имели коров, но имели лошадь.

Так или иначе, но, с соответствующими коррективами, можно предположить, что к беднякам можно было отнести не более (а скорее гораздо менее) 20% крестьянских семей, к середнякам — около 60 %, а к зажиточным крестьянам (с тремя и более лошадьми и/или коровами) — около 20 %. Стоит отметить, что понятия «кулак» и «середняк» появились гораздо позже (в пору коллективизации), а тогда крестьяне делили себя на работящих и бездельников.

Однако так ли велико было расслоение между этими группами по уровню жизни, по потреблению продуктов (по питанию)? Да, в большинстве бедных (безлошадных) крестьянских семей кто-то (глава семьи или один из старших сыновей) батрачил в зажиточных хозяйствах. Но в таком случае батрак питался из одного котла с членами семьи «кулака» и при переписях нередко записывался хозяином как член семьи.

Крестьянство и царское правительство в конце XIX века

Уже в начале царствования Николая II правительство не раз предоставляло крестьянам различные льготы (в 1894, 1896, 1899 годах), состоявшие в полном или частичном прощении недоимок по казенным платежам. Приведу данные из уже упоминавшейся книги С.Г. Пушкарева «Обзор русской истории «:

В 1895 году был издан новый устав Крестьянского банка, разрешивший банку приобретать земли на свое имя (для продажи их крестьянам в будущем). В 1898 году годовой рост был понижен до 4 %. После реформы 1895 года деятельность банка начала быстро расширяться. Всего со времени открытия банка в 1882 году по 1 января 1907 года (еще до реформ Столыпина) в крестьянские руки перешло, при посредстве банка, всего более 15 % владельческой (господской) земли, на сумму до 675 миллионов рублей, из которых в ссуду было выдано 516 миллионов.

С 1893 года, когда началась активная стройка Транссиба, правительство стало покровительствовать переселению, стремясь в первую очередь заселить районы, примыкающие к железной дороге. В 1896 году в составе Министерства внутренних дел было учреждено особое «переселенческое управление». В 1896, 1899 и 1904 годах были изданы правила о льготах и пособиях для переселенцев; на путевые издержки им было положено выдавать ссуду в размере 30-50 рублей, а на хозяйственное устройство и обсеменение полей — по 100—150 рублей. За десятилетие с 1893 по 1903 год на переселенческое дело правительством было отпущено до 30 миллионов рублей, и к концу столетия дело это развернулось достаточно широко (хотя полное развитие переселенческого движения относится уже к Столыпинской эпохе). С 1885 года по 1895 год общее число переселенцев за Урал составило 162 тысяч; за пять лет с 1896 года по 1900 год — 932 тысячи. Значительная часть переселенцев, привлекаемая слухами о земельных богатствах Сибири, спешила двинуться туда самотеком, не испрашивая разрешений от правительства и «проходных свидетельств». Обратное движение переселенцев составляло от 10 до 25%. Более осмотрительные крестьяне сначала посылали в Сибирь «ходоков» для разведки, и уже потом, по их возвращении, ликвидировали свои дела на родине и двигались в далекий путь — навстречу солнцу… Правительство сознавало также необходимость организации мелкого кредита в деревне и пыталось содействовать созданию этой организации. В 1895 году было издано «Положение об учреждениях мелкого кредита».

Начало кооперативного движения среди крестьянства

Развивалась в России конца XIX века и кооперация. Возникновение первых кооперативных организаций в России относится к 60-м годам XIX века, то есть к тому же времени, когда они стали распространяться в передовых странах Европы.

Более того, Россия даже опережала в этом отношении многие из них. Земства, видя безусловную полезность кооперативных объединений для крестьян, стали инициаторами их создания. Кроме того, они выделяли немалые средства на поддержку кооперативов. Однако настоящую силу и распространение кооперация приобрела в России при Столыпине, когда ее преимущества поняли сами крестьяне.

ПОЛОЖЕНИЕ КРЕСТЬЯН В НАЧАЛЕ XX ВЕКА (1900−1917 ГОДА).

Не буду рассказывать здесь о сути и ходе реформ П. А. Столыпина при его жизни (до 1911), т. к. это хорошо известно. Отмечу здесь дополнительно только несколько аспектов, связанных с агротехникой и механизацией сельского хозяйства, а также с грамотностью крестьян и с земской медициной.

В 1900 г. на закупку с\х машин и орудий было затрачено 28 млн руб., в 1913 г. — 109 млн., причём более половины с\х техники было закуплено крестьянами в самой России. Начали применяться минеральные удобрения, их сбыт за годы реформы увеличился в 7 раз, с\х машин — почти в 5 раз. Быстро развивалось в начале ХХ века и образование крестьян по агротехнике. В 1913 году в России работало более 9000 сотрудников сельскохозяйственной информационной консультационной службы. Организовывались учебные курсы по скотоводству и молочному производству. Много внимания уделялось и системе внешкольного сельскохозяйственного образования. Если в 1905 г. число слушателей на сельскохозяйственных курсах составило 2000 человек, то в 1912 г. — 58 тысяч, а на сельскохозяйственных чтениях соответственно — 31. 6 тысяч человек и 1 млн 46 тысяч человек.

Урожайность в 1900—1912 гг. выросла на 25%. Посевные площади увеличились на 14% (из них в Сибири — на 71% и на Северном Кавказе — на 47%). С 1908 по 1912 г. производство ячменя возросло на 65%, кукурузы — на 42%, пшеницы — на 37.5%. Сбор зерновых стал увеличиваться с 1906 г. в пять раз более высокими темпами, чем до реформы, и в урожайном 1913 г. составил рекордные 88 млн 500 тыс. тонн (на 30% выше, чем в США). [История России, ХХ век. 1894−1939 гг. \под ред. А. Б. Зубкова. М. Астрель-АСТ, 2010\]

ОБРАЗОВАНИЕ И ЗДРАВООХРАНЕНИЕ

Вообще 1907−1917 гг — это ещё годы стремительного развития начального (а также и высшего и среднего — в городах) образования. В 1908—1914 гг. финансирование МНП возросло в разы. В эти же годы большую работу по образованию и здравоохранению крестьян развернули земства. На народное образование земства истратили в 1914 г. 106 млн руб. Для мальчиков почти полный охват начальным образованием был обеспечен в центральных губерниях европейской части РИ (и в некоторых малороссийских губерниях) уже в 1914\1915гг, а при таких темпах к 1924\1926гг полный охват всех детей школой был бы обеспечен и по всей России [Сапрыкин Д. Л. Образовательный потенциал Российской Империи. — М.: ИИЕТ РАН, 2009 ]. По состоянию на 1914 г. в разных уездах и городах РИ (всего в РИ было 441 у.е.здных земств): «осуществлено всеобщее обучение в 15 земствах; совсем близки к осуществлению 31 земство"[Начальное народное образование.// Новый энциклопедический словарь: Пг., 1916 — Издание АО «Издательское дело бывшее Брокгауз-Ефрон» — Т.28 — стр. 123−149 ](с.146) (то есть более чем в 10% земств). Там же указано также, что в 1914 году 88% земств осуществляли переход к всеобщему образованию по согласованию с Министерством народного просвещения, причем «62% земств предстояло менее 5 лет до всеобщего обучения, 30% — от 5 до 10 лет, и лишь в 8% — свыше 10 лет». Конечно, в деревне охват детей образованием шёл медленнее, чем в городах, но приведённые цифры дают общее представления о темпах введения всеобщего начального образования в России 1908−1917гг.

Но если охват деревенских детей начальным образованием быстро ускорялся, то общая грамотность среди крестьян к 1917 году была ещё невелика. Тем не менее, среди молодёжи призывного возраста, грамотность составляла к 1917 году около 75% - а призыв на 80−90% шёл из деревни. Таким образом, к 1917 году около 60−65% деревенской молодёжи (юношей призывного возраста) были грамотны. БСЭ (1е издание) дает следующие данные по грамотности новобранцев в РИ (процент грамотных среди новобранцев): 1875 г — 21%, 1880 г — 22%, 1885 г — 26%, 1890 г — 31%, 1895 г — 40%, 1900 г — 49%, 1905 г — 58%, 1913 г — 73% Отмечу также, что все неграмотные призывники получали в армии начальное образование.

Теперь немного о сельском здравоохранении (по данным [История России, ХХ век. 1894−1939 гг. \под ред. А. Б. Зубкова. М. Астрель-АСТ, 2010\]). Все медицинские услуги и лекарства (по рецептам) предоставлялись бесплатно. Земские врач, фельдшер, акушерка стали с тех пор образцом служения своему делу и самоотверженности. В большинстве сельских областей России правильное медицинское обслуживание стало нормой к 1912−1914 гг. В 1914 г. земства израсходовали на нужды здравоохранения 82 млн 600 тыс. рублей — это примерно 111 млрд современных рублей (в пересчёте через золотой эквивалент царского рубля и современную среднюю цену на золото).

ДЕТСКАЯ СМЕРТНОСТЬ.

Сначала немного о ситуации в мире в ХХ веке. Во всем мире прошлый век ознаменовался огромным снижением младенческой смертности, то есть смертности детей на первом году жизни. В начале XX века в Норвегии умирал, не дожив до года, каждый 12-й — 13-й новорожденный, во Франции — каждый седьмой, в Германии — каждый пятый, а в России — каждый четвертый. Уже к середине века положение разительно изменилось, а вторая половина века принесла успехи в снижении младенческой смертности, которые еще недавно могли казаться невероятными. Сейчас есть уже немало стран, в которых на первом году жизни умирает всего 3−5 человек на 1000 родившихся. Если в конце XIX века детская смертность в России была в 2.5 раза выше, чем в среднем по Европе, то в 1955 году — в 1.9 раза выше. После 1960 года это сравнение для СССР ухудшилось. Таким образом, хотя улучшение по сравнению с началом XX века и было, но и в 1955 году СССР почти в 2 раза отставал по детской смертности от европейского уровня.

ТЕПЕРЬ о СИТУАЦИИ В 1912—1914 гг.: Если в конце XIX века детская смертность по России была по разным данным 275−290 (на тысячу новорожденных), то к 1913 г она снизилась примерно до 244. (по данным БСЭ — 269) В среднем по Европе к 1913 году детская смертность была примерно 144 (на тысячу). Следовательно, по этому показателю к 1913 году Россия отставала от Европы в 1.7 раза (если принять данные БСЭ, то 1.86 раза) — а в 1955 году в 1.9 раза… Таким образом, отставание от Европы при советской власти по сравнению с 1913 годом скорее увеличилось, а не уменьшилось! При этом, не надо забывать два фактора: 1. Рождаемость в России в 1913 г продолжала оставаться очень высокой (гораздо выше, чем в Европе или США), 2. Россия в 1913 году продолжала оставаться крестьянской страной, а в крестьянских многодетных семьях высокая детская смертность перекрывалась очень высокой рождаемостью.

СУДЬБА РЕФОРМ СТОЛЫПИНА ПОСЛЕ 1911 ГОДА

Реформы Столыпина, вопреки распространенному мнению, начали приносить свои главные плоды как раз после 1911 года — прежде всего благодаря «Закону о землеустройстве» от 29 мая 1911 года, который существенно детализировал положения ранее изданных законов 1906 и 1910 годов,. Поэтому и уровень жизни крестьян сильно вырос именно после 1911 года. Далее приведем выдержки из доклада М. А. Давыдова и И. М. Гарсковой (Москва) «Динамика землеустройства в ходе столыпинской аграрной реформы. Статистический анализ» (Из материалов VI конференции АИК (Ассоциация «История и компьютер»). Москва, март 1998):

Статистика недвусмысленно опровергает ряд принципиально важных представлений о столыпинской реформе, которые как бы освящены временем и потому считаются само собой разумеющимися. Прежде всего это касается тезиса о спаде реформы с 1910 г. и уж во всяком случае после 1911 г., который фигурирует даже в школьных учебниках. На самом же деле как раз в 1912 г. благодаря законодательным актам 1911 г. реформа обретает второе дыхание. Буквально по всем стадиям землеустройства средние показатели 1912−1913 гг. превосходят — и весьма значительно — аналогичные показатели 1907−1911 гг. Так, в 1907—1911 гг. в среднем ежегодно подавалось 658 тысяч ходатайств об изменении условий землепользования, а в 1912—1913 гг. — 1166 тыс., закончены подготовкой в 1907—1911 гг. дела 328, тыс. домохозяев на площади 3061 млн. десятин, в 1912—1913 гг. — 774 тыс. домохозяев на площади 6740 млн. десятин, утверждено землеустроительных проектов в 1907—1911 гг. для 214 тыс. домохозяев на площади 1953 млн. десятин, в 1912—1913 гг. — 317, тыс. домохозяев на площади 2554 млн. Десятин. Это касается как группового, так и индивидуального землеустройства, в том числе и единоличных выделов из общины, о чем особенно беспокоится традиционная историография. Она видит «огромной важности факт» в том, «что, по частным наблюдениям, кривая выделов, ранее поднимавшаяся, с 1910 г. резко пошла вниз». Однако статистика ГУЗиЗ дает совершенно противоположную информацию. За 1907−1911 гг. в среднем за год по России хотели выделиться 76 798 домохозяев в год, а в 1912—1913 — 160 952, т. е. в 2, 9 раза больше. Еще выше рост числа окончательно утвержденных и принятых населением землеустроительных проектов единоличных выделов — их число увеличилось с 55 933 до 111 865 соответственно, т. е. в 2, 4 раза больше в 1912−13 гг., чем в 1907—1911 гг. При этом, естественно, погубернская картина дает немалый простор для интерпретации. Все основные показатели категорий землеустройства растут во времени и по России в целом, и в подавляющем большинстве губерний.

Выводы об эффективности аграрной реформы Столыпина и ее ускорении после 1911 года подтверждают, насколько я знаю, также исследования историков Вронского, Рогалина, Проскурякова, Ковалева. Объём землеустроительных работ по разверстанию земель, количество земли, закрепляемой в собственность крестьян, количество земли, продаваемой крестьянам через Крестьянский банк, объём кредитов крестьянам стабильно росли вплоть до начала Первой мировой войны (и не прекратились даже во время войны).

При этом в царской России во время Первой мировой войны не вводилась карточная система на продукты (кроме как на сахар). Хотя к этому времени в некоторых городах уже существовали свои карточки, но продажа продуктов по ним осуществлялась в небольших размерах и была лишь дополнением к свободному рынку [50, с. 177, 203]. В то же время во всех других воюющих странах карточная система на продукты питания была гораздо более широкой и жесткой (особенно тяжелое положение с продуктами и предметами первой необходимости было в Германии) [122, глава 11, раздел 11.2].

РОСТ КООПЕРАЦИИ

Принятые в 1907—1912 годах законы обеспечили также быстрый рост кооперативного движения, даже во время войны: с 1914 по 1 января 1917 года общее число кооперативов выросло с 32975 до почти 50 000 к 1917 году, то есть более чем в полтора раза. К 1917 году в них состояло 13.5−14 миллионов человек [к.и.н. Елютин О. Опыт кооперации в России: http://nauka.relis.ru/01/0305/01305058.htm ]. Вместе с членами семей получается, что до 70−75 миллионов граждан России (около 40% населения) имели отношение к кооперации. К 1917 году Россия вышла на первое место в мире по уровню развития кооперации.

За время с 1906 по 1914 год состоялись Первый и Второй Всероссийские кооперативные съезды. В 1912 году открылся Московский народный банк — независимый от правительства банк мелкого кредита с отделениями в Лондоне, Харбине и торговым агентством в Нью-Йорке. Оборот этого банка вырос с 4 млн руб. В 1913 г. до 321 млн руб. в 1917 году [История России, ХХ век. 1894−1939 гг. \под ред. А. Б. Зубкова. М. Астрель-АСТ, 2010\]. Для сравнения: 321 млн. «николаевских» рублей (золотой эквивалент = 0.77423 грамм золота) это в пересчёте по средней цене на золото в 2012 г. (1700 р.\грамм) даёт около 432 млрд. сегодняшних рублей.

Кооперативные союзы владели собственными типографиями, пароходами, выпускали более ста кооперативных газет и журналов (среди них журналы «Кооперативная жизнь, «Вестник кооперативных съездов», «Известия Совета В. К.С.»). Совет всероссийских кооперативных съездов (В.К.С.) имел большое издательство и Кооперативный институт. Культурно-просветительская работа была очень разнообразной: начиная от библиотек, народных домов и заканчивая меценатством… Некоторые русские кооперативные союзы имели большое международное хозяйственное значение. Так, учреждённый в 1915 г. Всероссийский союз кооперативов по переработке и сбыту льна объединял 150 тысяч хозяйств и имел свои отделения в Белфасте, Лондоне и Нью-Йорке. Созданный в 1908 г. в Кургане Союз сибирских маслодельных артелей, при содействии правительства открыл свои представительства в Берлине (в 1910 г.) и в Лондоне (в 1912 г.). Даже в период Первой мировой войны кооперативное движение росло и увеличивало производство с\х продукции. [История России, ХХ век. 1894−1939 гг. \под ред. А. Б. Зубкова. М. Астрель-АСТ, 2010\]

На основании всех этих данных, историк О. Елютин пишет [к.и.н. Елютин О. Опыт кооперации в России]:

«Феноменальный взлет российской кооперации позволяет задать вопрос: может быть, таким образом происходил поиск русским народом наиболее удобной для него формы приспособления к рыночной экономике, формы, в наибольшей степени соответствующей российским условиям и традициям, социокультурным ценностям российского крестьянства?»

В 1920-х годах именно на основе многоукладности в экономике и дальнейшего развития кооперации предлагали программу развития и индустриализации в СССР такие выдающиеся отечественные экономисты, как Александр Васильевич Чаянов (1888−1937). Но его программа была отвергнута Сталиным, а Чаянов затем расстрелян… Между тем, во многих странах мира развитие агросектора с 1930-х годов пошло именно по программе Чаянова — и его имя до сих пор помнят и уважают во всем мире.

КРАТКИЕ ВЫВОДЫ Об УРОВНЕ ЖИЗНИ КРЕСТЬЯН И СЕЛЬСКОМ ХОЗЯЙСТВЕ РОССИИ К 1917 ГОДУ.

Надо всё же сказать немного и об общей картине сельского хозяйства России. В течение двадцати трех лет царствования Николая II сбор урожая хлебов удвоился. В 1913 году Россия находилась на первом в мире месте по производству ржи, ячменя и овса, стала главным экспортером сельскохозяйственной продукции, на её долю приходилось 2⁄5 всего мирового экспорта сельхозпродукции. Никогда в будущем это не повторялось! К 1912−1917 гг крестьянство окрепло и естественным путем, через широкое кооперативное движение, выходило на столбовую дорогу европейского уровня! В годы Первой мировой войны уровень жизни крестьянства даже заметно улучшился; многие поднялись на поставках продовольствия; к тому же очень сильное развитие получила в деревне кооперация, выводившая сельское хозяйство России на европейский уровень.

Большую роль не только в народном образовании, но и бесплатном медицинском обеспечении в деревне играли земства. Известно, что активность земств дала поразительные плоды в области строительства и организации начальных школ, ремесленных училищ, гимназий, курсов сельских знаний, библиотек, больниц. Но мало кто знает сейчас, что именно земства (задолго до большевиков!) «создали в царской России такую грандиозную систему социальной медицины, подобной которой не существует нигде», — писал в эмиграции в 1926 году бывший революционер П. Б. Струве. Это подтверждал швейцарец Ф. Эрисман: «Медицинская организация, созданная российским земством, была наибольшим достижением нашей эпохи в области социальной медицины, так как осуществляла безплатную медицинскую помощь, открытую каждому, и имела еще и глубокое воспитательное значение».

Подтверждают все эти выводы и ставшие известными в последние годы дневники-ежедневники крестьян начала XX века (некоторые вели их еще вплоть до 1920-х годов), как занимавшихся только крестьянским трудом, так и переехавших в город в конце XIX или начале XX века и поступивших работать на заводы и фабрики. Я говорю о дневниках Вонифатия Ловкова, Петра Голубева, Ивана Глотова — о них можно прочитать в интернете, о них в последние годы сняты и документальные фильмы.