Языком по мове

Языком по мове

13 Декабря 2020 Алексей Белов

Язык преткновения

На днях избранный президент Молдавии Майя Санду, явно отрабатывая повестку её западных спонсоров, подняла вопрос о выводе российских миротворцев из Приднестровья. Мол, мы заменим их безоружными европейскими наблюдателями, как это происходит в Донбассе. Ну, то, что подобная идея сама по себе не только утопическая, но и просто идиотская, сомнению не подлежит. Никто никуда наших военных оттуда не выведет и даже не подумает это сделать. Это так же верно, как и то, что Днестр вряд ли потечёт вспять.

Но вспомнил я высказывания новой молдавской «президентши» не для оценки её инициативы, а в связи с тем, что её слова всколыхнули у многих в памяти события 30-летней давности. А ведь тогда в спокойной и меланхоличной Молдавии разожгли кровавый конфликт из-за желания одних запретить другим говорить на родном для них языке. Знакомо, не правда ли?!

Да-да, внезапно осознавшая себя румынами молдавская творческая интеллигенция (куда ж без неё, родимой) выступила с инициативой принять новый закон о государственном языке, который предписывал бы всем без исключения гражданам, проживавшим в советской Молдавии, общаться исключительно на молдавском, сиречь румынском языке. Кроме того, нормы закона устанавливали лишение родителей права выбора языка обучения для их детей, перевод всего делопроизводства на румынский, кириллического молдавского алфавита ― на латиницу, а нежелающих исполнять эти откровенно дискриминационные меры предписывалось привлекать к административной и даже уголовной ответственности. И это, увы, также звучит очень знакомо.

Стоит заметить, что малюсенькая Молдавия тем не менее имеет весьма пёстрый национальный состав, причём ни одна из этнических групп не является на этой территории пришлой, по крайней мере истоки их постоянного проживания в этом благодатном крае уходят в глубь веков. А это и цыгане, и румыны, и болгары, и гагаузы, и украинцы, и евреи, и даже русские, появившиеся здесь задолго до СССР. Сам молдавский (румынский) язык семантически не близок ни для одного из языков этих народов, и для межнационального общения между ними уже более полутора веков использовали русский. Абсолютно естественно, что инициатива молдавско-румынских «мытцив» не могла не нарваться на сопротивление.

А потому сей законопроект, равно как и ещё один, менее одиозный, вышедший уже из-под пера депутатов Верховного Совета МССР в 1989 году, в части республики был воспринят как дискриминационный. Народные избранники от Приднестровья заявили об ущемлении прав русскоязычного (читай, немолдавского) населения, что в конечном итоге привело к возникновению стихийного общественного движения, выступавшего за введение в Молдавии двух государственных языков: молдавского и русского. Такое же отторжение в Приднестровье вызвала и идея перевода молдавской письменности на латиницу.

23 мая 1989 года Тираспольский городской совет обратился к Президиуму Верховного Совета МССР с призывом принять закон о функционировании в Молдавии двух государственных языков, а также провести по спорным вопросам межнациональных отношений в республике всенародный референдум. Но закусившие удила молдавские националисты их уже не слышали, точнее, не хотели слышать. А Москва в лице предателя Горбачёва демонстративно устранилась от всякого вмешательства в ставший, по сути, межэтническим конфликт.

Что было дальше, известно всякому, кому довелось в сознательном возрасте пережить перестроечные 80-е, плавно перетекшие в «святые» 90-е. Ну а кто не в курсе, Википедия в помощь. Нам для понимания достаточно уже вышеприведённых фактов, наглядно демонстрирующих, как искусственно созданное противостояние, переросшее в самую настоящую кровавую войну, остановленную на пороге ещё большей крови лишь волею и решимостью русского генерала Александра Ивановича Лебедя, случилось лишь потому, что кому-то захотелось навязать остальным чуждое им мироощущение и лишить их природной самоидентификации.

Во времени и пространстве

Именно так и никак иначе. Язык, на котором мы с вами разговариваем, важен не сам по себе и даже не как ставшее для нас с детства удобным средство коммуникации. Нет, язык ― это способ установления системы координат в нашем постоянно меняющемся мире и определения нашего местоположения в этой системе. Постараюсь объяснить, что я имею в виду.

На YouTube есть блог одной милой каталонки по имени Нурия, которая в своё время жила в России и изучала здесь русский язык. С тех пор каждый выпуск её видеодневника пропитан огромной симпатией к России и русским и восхищением нашим языком. В одном из роликов она затронула весьма увлекательную и практически неосознаваемую нами, носителями, тему: «Русские глаголы и их роль в языке». Сравнивая русский со своими родными испанским и каталанским языками, она заметила одну важную особенность: наши глаголы со всеми их приставками и предлогами позволяют нам точно выразить состояние и местоположение в любой момент времени.

В качестве одного из примеров Нурия привела обычное и даже обыденное русское словосочетание «зайти в магазин». Для каждого, кому русский родной, эта языковая конструкция понятна без объяснения и означает она «по дороге из точки А в точку Б посетить магазин с целью купить чего-нибудь». Как оказалось, на её родных языках так сказать нельзя: по-испански в магазин можно лишь войти или из него выйти, но это никак не объясняет цель твоих перемещений и нужно её определить отдельно. А по-русски всё ясно и без дополнительных слов и длинных формулировок лишь благодаря маленькой приставке «за».

В конечном итоге Нурия сделала следующий ошеломляющий вывод: «Русский язык, как квантовая физика, потому что вы постоянно определяете себя во времени и пространстве, а наши языки нас этому не учат».

Вот это вот осознание себя «во времени и пространстве» и составляет суть того, за что наши люди готовы сражаться с оружием в руках. Удивительный случай, но мне, например, доподлинно известно, что абсолютное большинство моих немецких родственников, уехавших в конце 80-х ― начале 90-х на ПМЖ в Германию, прожив там больше 30 лет, в быту между собой разговаривают исключительно по-русски. Даже их дети, родившиеся и выросшие уже там, пусть и на слегка ломаном русском, но говорят и понимают. И попадая в компанию таких же, как они, «русских немцев», используют «великий и могучий», хотя родным языком для них он уже не является.

А ведь поволжские немцы, будучи уже несколько веков уроженцами и гражданами России, попавшие под маховик, скажем прямо, необоснованных репрессий в 1941 году лишь на том основании, что у них «вражеская» национальность, и отправленные в товарных вагонах с берегов Волги в голую казахскую степь, имеют, казалось бы, достаточно причин не любить Россию, русских и русский язык. Но в отличие от той же румыно-молдавской творческой «прослойки между городом и деревней», они «почему-то» не испытывают звериной злобы и ненависти и не отказываются от русского языка, по праву считая его своим достоянием и неотъемлемой частью своей культуры и самоидентификации. Той самой, во времени и пространстве.

Мова без веры

И как тут не вспомнить нынешнюю борьбу свидомых украинцев за Украину без русского языка. Я не зря сделал акцент на идентичности претензий молдавских ультранационалистов конца СССР с теми вещами, которые творятся в нынешней, постмайданной, Украине. И запрет обучения на родном языке в школах, и обязательное «украиномовное» делопроизводство, и предстоящая с середины января 2021 года тотальная украинизация всей сферы обслуживания, которая, по мнению многих экспертов, может обернуться массовыми увольнениями русскоязычного персонала и стихийными бунтами недовольных потребителей, особенно в коренных русскоязычных областях и городах-миллионниках Харькове, Одессе.

А ведь тогда, в 1992-м, всё это привело Молдавию к гражданской войне, и вся разница с сегодняшними украинскими реалиями лишь в том, что своё «Приднестровье» Украина уже получила семь лет назад, лишь заикнувшись о намерении постричь всю страну под одну «мовную» гребёнку. В дальнейшем стараниями пиарщиков Петра Порошенко была даже предложена формула: «армия, мова, вера». Вот только не было в этом лозунге никакой веры. И дело здесь не в пресловутом томосе, который, конечно, про что угодно, но не про веру и тем более не про Бога, а в том, что в корне отличает ту, приднестровскую, ситуацию от того, что происходит в Донбассе.

Если в Молдавии конфликт в значительной мере был межнациональным, то на юго-восток Украины одни русскоязычные украинцы пришли убивать других русскоязычных украинцев только за то, что те хотят говорить по-русски. Ну а если выражаться совершенно определённо, отбросив все толерантные экивоки и псевдонациональную мишуру, то стоит признать, что вот уже семь лет русские убивают русских за их нежелание перестать быть русскими. В этом трагедия и в этом же запредельный уровень идиотизма украинской действительности.

И в таком моём утверждении нет никакой натяжки или преувеличения. Кроме небольшого количества природных галичан, действительно говорящих с детства на своей «говирке», имеющей, правда, весьма отдалённое отношение к классическому украинскому языку, который преподавался ещё в советских школах, все остальные пламенные патриоты Украины, спускаясь с высоких трибун и прячась в кулуарах государственных учреждений, мгновенно переходят на русский, который зачастую знают намного лучше, чем так самоотверженно отстаиваемый украинский.

И в этой изначально лукавой, лживой позиции украинизаторов и есть их уязвимое место. Они не верят в то, что пропагандируют, а их солдаты в Донбассе, в отличие от ополченцев, не верят в то, за что воюют. А значит, они не победят, как бы ни старались.

По этому поводу вспоминается забавный пример с одной оскорбительной кричалкой в адрес русскоязычных сограждан, которую используют свидомые: «мова ― народу, язык ― скоту». Рагули с тремя классами образования даже пытаются подвести под эту пошлость научную теорию: мол, только в русском языке речь и орган чувств, отвечающий за вкусовые ощущения, названы одним словом, что «явно свидетельствует» о некой «низменности» русского языка, в отличие от украинской «мовы».

Да, в том же английском, который некоторые горячие головы предлагают сделать на Украине чуть ли не вторым государственным, для речи и языка как части ротовой полости, действительно, существуют два разных слова: соответственно, language и tongue. Но невдомёк малообразованным украинским «лингвистам», что английское tongue так же, как и в русском, имеет второе значение ― «речь». Причём это слово считается более возвышенным, чем банальное «language», и употребляется специально, чтобы подчеркнуть образованность и так называемый «высокий штиль» говорящего по-английски.

Только борцам за «мову» об этом не рассказывайте, а то опять «зрада» получается. И вот так вот у них всё…

Алексей Белов,