Главная (Newsland) Оливье Почему Степанакерт никогда не будет прежним

07.12.2020 03:00

Почему Степанакерт никогда не будет прежним

Что навсегда изменилось в столице непризнанного Арцаха. Андрей Бородулин специально для «Ридуса» подготовил репортаж с места событий.

Четырёхметровый коридор

Ещё летом в Нагорный Карабах вели два живописных шоссе: северное и южное. Теперь единственная дорога, ведущая в Степанакерт, сжалась до узкого коридора. В Лачине этот коридор сузился до 4 метров — примерно столько остаётся для проезда машин по старому мосту, лежащему в стороне от более нового, но пробитого бомбой.

По бетонной полосе шириной в пару человеческих ростов протискиваются и грузовики с продуктами, и автобусы с уезжающими и приезжающими, и вереницы легковушек. Здесь, как нигде, заметно, как много потеряли карабахские армяне на этой войне, в какие рамки они теперь помещены.

Вернувшиеся из Армении в Степанакерт беженцы на главной площади города.

Беженец, вернувшаяся в Степанакерт

Графити «Я признаю Арцах» в здании сгоревшего в дни войны магазина

Столица без государства

Наверное, найдутся туристы, кто решится и по вышеописанному коридору, минуя десяток блокпостов, проехать в Степанакерт. Но ни Шуши, ни горных рек у Карвачар и Дадиванка, ни садов в Агдамском районе, ни берегов Аракса путешественникам с «армянской» стороны уже не увидеть.

Да и Азербайджан откроет эти районы для гостей явно не скоро. Впереди — процесс разминирования, восстановления, заселение районов гражданами страны-победителя.

Какими бы ни были сроки, о Карабахе, как туристической локации, можно надолго забыть.

А что с Арцахом, как с государством? Похоже, его уже нет. Арцах остаётся культурно-этническим пространством, но его независимость теперь ещё более условна, чем до войны.

Если раньше решения здесь принимались местными властями вкупе с Ереваном, то теперь, очевидно, вся система управления в осколке республики переориентируется на Москву.

Российские миротворцы — это не просто дежурные на блокпостах, они здесь организаторы множества процессов: от транспортной и гуманитарной логистики до безопасности, восстановительных работ, обустройства новых коммуникаций, как технических, так и между людьми и институтами.

После перемирия даже на вопросы журналистов о возможности попасть куда-то, осветить какие-то события, часто следовал ответ местных чиновников: «Это надо решать с русскими», или «Вы можете поехать, но если миротворцы разрешат».

Жители города и беженцы получают гуманитарную помощь в мэрии Степанакерта.

Помощь представляет собой продуктовые наборы и куски полиэтилена, для нуждающихся в экстренном ремонте разбитых в результате обстрелов окон.

Помощь представляет собой продуктовые наборы и куски полиэтилена, для нуждающихся в экстренном ремонте разбитых в результате обстрелов окон.

Раненый город

Конечно, Степанакерт не так побит, как в Первую Карабахскую войну, но есть улицы, например, справа от рынка, где целые дома вырваны из тела города, на их месте теперь ямы с обломками. И нелегко их соседям, ведь наступившая зима дует холодом, а город после боёв не досчитался тысяч стёкол в окнах. Нарасхват разбирают жители куски полиэтилена, выдаваемые вместе с гуманитарной помощью у здания мэрии.

30 ноября сразу три школы открыли двери для учеников, но, как минимум, одной из них предстоит долгое восстановление. Нередки в Степанакерте отключения электричества, а интернета и хорошей мобильной связи не было вовсе три послевоенных недели.

Раннее утро в Степанакерте

Икона Богородицы из храма в Шуши, пробитая осколками в результате обстрела. Эвакуирована в Степанакерт, размещена в холле городского отеля.

Икона Богородицы из храма в Шуши, пробитая осколками в результате обстрела. Эвакуирована в Степанакерт, размещена в холле городского отеля.

«Мы живём как под прицелом»

Травмированы не только архитектура и городские коммуникации. Травмированы, унижены сами жители. Теперь каждый житель чувствует, что единственная гарантия его безопасности — миротворцы на границах Степанакерта.

Господствующая над городом высота — старинный Шуши (по азербайджански: Шуша), куда раньше можно было доехать на маршрутке за полчаса, сейчас смотрит на Степанакерт, как приготовившийся к прыжку хищник. Ни у одного стоящего там азербайджанского солдата, уверен, нет сомнений, что их армия однажды пойдёт вперёд снова.

— Мы теперь живём будто под прицелом, — сказала мне одна из жительниц Степанакерта.

Жилой дом, побитый осколками артиллерийского снаряда в дни войны.

Вновь открывшийся после войны рыбный магазин.

Вид одной из улиц Степанакерта

Вернувшиеся, но бездомные

Несмотря на описанные трудности, в Степанакерт действительно возвращаются тысячи людей.

Для Минобороны России эти цифры настолько ключевые, что публикуются они ежедневно. И это понятно, чем ещё измерить силу «миротворчества», если не числом вернувшихся в свои дома мирных. Вот только не у всех мирных остались дома. Многие из вернувшихся на главную площадь Степанакерта не знают, куда ехать дальше. Ведь их жильё теперь за новой границей — на «освобожденной территории Азербайджана»: в Джабраиле, Гадруте, Шуши, в многочисленных, но недосягаемых теперь деревнях, где осталось всё или почти всё имущество недавних хозяев.

Эти бездомные теперь беженцы ютятся у родственников, в гостиницах, в неотапливаемых пристройках… В большинстве это женщины, ещё не дождавшиеся с фронта, со службы мужей и сыновей. Я многим задавал прямой вопрос: сколько денег у вас осталось? Как те, кому нечего скрывать, они сходу называли конкретные цифры. И суммы никогда не выходили за пределы пары сотен долларов.

Жизнь с нуля, в частичной блокаде, под взглядом многолетнего противника, бойца на ближайшей «господствующей высоте» — теперь это будущее тысяч карабахских армян.

24 ноября. Разрушения от обстрелов в дни войны. Жилой район Степанакерта.

Центр Степанакерта

25 ноября. Прохожая в одном из дворов Степанакерта.

Степанакерт перед закатом солнца

Разрушения от обстрелов в дни войны. Жилой район Степанакерта.

Верные и остающиеся

Я измеряю здесь всё взглядом и мыслями, отточенными на других конфликтах. Забываю, будто не знаю, что руинизированный в первую войну начала 1990-х Степанакерт не только продолжил жить, но и вырос, укрепился.

Некоторые европейские редакторы, получая фотографии и видео о возвращении беженцев в Степанакерт, не могли поверить в указанную локацию, меняли титр на Ереван. Потому что недавний опыт Европы однозначно указывает, что если беженец — то ушёл навсегда, в поисках лучшей жизни, с намерением навсегда обосноваться на новом месте. Что беженец с детьми не может вернуться к своему жилищу лишь спустя пару недель после того, как по нему били ракетами.

Непостижима тяга карабахских армян к дому. Слишком уж много в Степанакерте глав семей, отцов, дедов и бабушек, кто жил на фронте. Кто жил в подвалах не только сейчас, но и много лет назад. Они без усилий и лозунгов удерживают здесь молодых. Молодым стыдно уехать, если они остаются.

Жительница Степанакерта на крыльце своего полуразрушенного дома

Женщина на рынке готовит традиционный пирог (лепёшка с зеленью

Женщина на рынке готовит традиционный пирог (лепёшка с зеленью «Женгялов хац»).

На чёрно-белом фото — мой новый друг из Степанакерта: Тигран. На снимке ему 6 лет, а сейчас — 34. Тигран держит дворовую собаку, покинув ненадолго подвал-бомбоубежище. В этот момент его и снял на камеру сосед. Удивительная радость на лице, без тени войны.

6-летний Тигран, житель Степанакерта в 1994 году, во время Первой Карабахской войны. Снимок из семейного альбома.

6-летний Тигран, житель Степанакерта в 1994 году, во время Первой Карабахской войны. Снимок из семейного альбома.

Тигран, житель Степанакерта в 2020 году, по окончании Второй Карабахской войны, со своей детской фотографией

В эту войну во двор Тиграна упала кассетная бомба. Беседка, которую они строили с братом, пробита осколками. Мы собирали рядом маленькие томаты, боясь наступить на ещё один снаряд. Изрешечена осколками крыша дома, который родные Тиграна только начали строить, взяв кредиты для своей увеличившейся семьи.

29 ноября. Первый в 2020 году снег в Степанакерте