160 оперативно-войсковых операций: как СССР тушил карабахский пожар

Россия направила в Нагорный Карабах своих миротворцев. Все мы надеемся, что их миссия окажется удачной и в регионе воцарится настоящий мир. Между тем, это не первая попытка Москвы решить карабахскую проблему при помощи своих силовых структур. «Умиротворить» Карабах пытался еще Горбачев в последний год существования СССР. Солдаты и офицеры внутренних войск, сотрудники МВД СССР, выполняя миссию в Карабахе, ежедневно подвергали свою жизнь опасности. Многие погибли.

О том, как несли свою службу в Карабахе первые российские миротворцы, нам рассказал подполковник Виктор Владимирович Кривопусков, начальник штаба Следственно-оперативной группы МВД СССР (СОГ МВД СССР) в Нагорно-Карабахской автономной области Азербайджанской ССР в 1990-1991 году.

— Виктор Владимирович, как вы попали в Карабах?

— Я оказался в Нагорном Карабахе в качестве начальника штаба следственно-оперативной группы МВД СССР. Группа была направлена в Нагорно-Карабахскую автономную область (НКАО) Азербайджанской ССР на три месяца для оказания практической помощи в предотвращении и расследовании преступлений на межнациональной почве. Руководил группой полковник милиции Виктор Семенович Гудков. До этого я в Карабахе ни разу не был. У меня в то время было в Азербайджане друзей примерно столько же, сколько и в Армении. Друзья по юности, по комсомолу (ранее я работал в аппарате ВЛКСМ), с которыми были доверительные отношения. Мне это впоследствии помогало разрешать многие конфликты, освобождать заложников — как на армянской стороне, так и на азербайджанской. 

— Какие задачи выполняла ваша группа?

— Основных направлений работы было три. Это, во-первых, проведение следственных и оперативно-розыскных мероприятий при расследовании преступлений на межнациональной почве. Второе. Проведение профилактической работы среди армянского и азербайджанского населения по предупреждению преступлений на межнациональной почве. Наконец, третье: участие в совместных с воинскими подразделениями и местными правоохранительными органами мероприятиях по проверке паспортного режима, по выявлению незаконных вооруженных формирований, изъятию оружия и боеприпасов.

— Когда началась ваша миссия в Карабахе?

— 15 октября 1990 года мы вылетели из аэропорта «Чкаловский» в Гянджу военно-транспортным самолетом ИЛ-76. Летели с посадкой в Риге, где к нам присоединился отряд рижского ОМОНа. Разместились в Степанакерте, в гостинице «Карабах». Рядом, в бывшем обкоме партии, действовала Комендатура района чрезвычайного положения. 

— Расскажите об обстановке в Карабахе на тот момент. Там уже действовало чрезвычайное положение?

— Как известно, в 1988 году начались межнациональные конфликты в Нагорном Карабахе, а затем и в самом Азербайджане. В январе 1990 года союзное руководство приняло решение о введении в НКАО чрезвычайного положения. Туда вошли войска. В армянских населенных пунктах была упразднена деятельность органов советской власти, распущены местные партийные органы. Функции управления перешли к военным комендатурам. А в местах проживания азербайджанцев партийные, комсомольские и советские органы продолжали работать. Действовали сельские советы, районные советы. Так было и в городе Шуши, который к тому времени стал чисто азербайджанским. Численность армян в Карабахе в то время была 76%, а азербайджанцев — около 23%.

— Почему был такой разный подход к населенным пунктам?

— Таково было предложение Баку, ведь формально Карабах был автономной областью в составе Азербайджана. Весь конфликт начался с того, что армяне захотели, чтобы НКАО (Нагорно-Карабахская Автономная область) была передана в подчинение Еревана. 22 февраля 1988 года состоялась сессия депутатов всех уровней НКАО, на котором они приняли обращение к Верховному Совету СССР с просьбой передать область в состав Армянской ССР. Кстати, на первом этапе эту просьбу поддержали и азербайджанские руководители партийных и советских органов. Потому что в то время Армянская ССР была одной из самых процветающих и богатых республик, а НКАО финансировалась Баку по «остаточному» принципу, это был самый депрессивный регион в СССР. 25 февраля 1988 года известный журналист и писатель, в то время народный депутат СССР Зорий Балаян и поэтесса Сильва Капутикян встретились с Михаилом Горбачевым. Они его проинформировали о ситуации, но он уклонился от прямого ответа. Хотя за историю советской власти было более 30 фактов передачи территорий из одной республики в другую. Причем огромных территорий. Так росчерком пера были переданы в Казахстан 6 областей Урала и Западной Сибири, так без всяких референдумов Крым и Севастополь были переданы Украине… Но тут Горбачев уперся. У него даже не нашлось времени самому побывать в Карабахе, чтобы разобраться в ситуации.

К сожалению, политика Горбачева всегда строилась на умалчиваниях, на недоговоренностях. Это и привело к трагедии. Через два дня, 27 февраля, 2 тысячи молодых азербайджанцев из Агдама пошли на Аскеранский район НКАО. А 28-29 февраля 1988 года произошла трагедия в Сумгаите. Могу сказать, что та молодежь, которая принимала участие в бесчинствах в Сумгаите — это были дети и внуки тех, кого Сталин в 1948-1953 году переселил туда из Армении на строительство предприятий тяжелой химической промышленности. Переселение было насильственным. Их размещали в неудобных местах, балках, не было жилья и нормальных условий. Там процветали алкоголизм и наркомания. При этом многие армяне, которые давно жили в Сумгаите, были инженерами, врачами, учителями. То есть по тем временам — людьми с хорошим достатком. Молодежью руководила мысль: « Вот как живут эти армяне, а тут они еще и Карабах захотели. Так давайте выкинем их из квартир и сами в них поселимся». Конечно, погромщиков кто-то подогревал и направлял. Иначе откуда у них были списки армян с адресами? Как по команде, отключились телефоны во многих армянских квартирах, погас свет в целых кварталах…        

— Все это ужасно, но давайте вернемся к тому, в чем вы лично участвовали. Расскажите подробнее о том, чем вы занимались в Карабахе.

— На территории НКАО в то время действовал комендантский час и регулярно проводились так называемые «проверки паспортного режима». В 1990 году было проведено 160 оперативно-войсковых операций по проверке соблюдения гражданами паспортного режима. Из них 156 – в городах и селах, населенных исключительно армянами. То есть было проверено только 4 азербайджанских села… В некоторых случаях при попустительстве командования внутренних войск проверки сопровождались погромами в жилищах, мародерством. При патрулировании улиц городов и сел допускались необоснованные задержания, побои и унижения достоинства граждан.

— Как проходили операции?

— Село окружалось и проводились проверки на наличие оружия. Проверку проводили внутренние войска. Впереди шел Рижский ОМОН, который прилетел вместе с нами. Как правило, все начиналось в 4-5 утра. Врывались в дома, пока народ еще спал, все переворачивали вверх дном. Если находили охотничье ружье, его владельца забирали. А наша группа должна была проводить расследование.

— Вы лично какое принимали в этом участие?

— Я сам лично участвовал в проведении нескольких таких операций. Офицеры нашей группы всегда прикреплялись к войсковой группировке, которая проводила операцию, для фиксирования фактов наличия оружия. Чтобы потом это положить в основу доказательной базы для предъявления обвинений и дальнейшего проведения следствия. Материалы мы потом передавали либо следственным органам союзного значения, либо следователям МВД Азербайджана. Так что после проведения операции мы сразу приступали к допросам, составлению протоколов, оформлению документов.

— Вы упомянули о мародерстве… Совершали ли наши солдаты и офицеры какие-то противоправные действия против населения?

— Как-то проходя мимо одного из БТРов внутренних войск, слышу гогот гуся.

Попросил открыть дверцу БТРа. Открывают. Там три гуся, несколько связанных кур. У двух гусей клювы завязаны, а третий сумел развязаться. В дальнейшем как-то обнаружил и поросенка. На одном из оперативных совещаний с офицерами группы района чрезвычайного положения я выступил по поводу подобных фактов. После этого количество таких правонарушений резко сократилось. Дело в том, что советская власть там была упразднена. Куда идти обычному гражданину? Кому жаловаться? Военным. А если правонарушение допустили сами военные из части, расквартированной в данном селе? Где людям искать правду? Работа по пресечению подобных фактов тоже входила в задачи нашей группы.

— А какая вообще обстановка была в Карабахе в то время?

— Очень напряженная. Часто происходили подрывы маршрутных автобусов, поджоги жилых домов. Происходили убийства, людей брали в заложники. Шуши находится на высоком плато, нависшем над Степанакертом. Оттуда периодически осуществлялись провокации. Мы расследовали подобные факты и старались их предотвратить. Запомнился мне один случай, когда взяли в заложники учащихся сельскохозяйственного техникума — двух девочек и двух мальчиков. Это были еще дети практически… Также практиковались угоны скота. То угонят отару овец, то стадо коров. Наша деятельность по расследованию всех этих эпизодов была ограничена границами Автономной области. Что сильно ее затрудняло. За пределами области мы работать не могли. В Агдам, который всего в 27 км от Степанакерта, мы приезжали как посторонние или как гости. Проводить там оперативно-следственные мероприятия мы не могли. Если же это было необходимо, мы должны были передавать свои оперативные данные в Баку, а оттуда должны были нас информировать о ходе расследования. Наши обращения в Москву, как правило, заканчивались тем, что нам советовали найти общий язык с МВД Азербайджана. А от Баку мы, как правило, разрешения работать на азербайджанской территории не получали, особенно если дело касалось резонансных случаев.

— Сейчас наши миротворцы толкнутся с аналогичными трудностями?              

— Не знаю, как сейчас будут действовать российские миротворцы. Но тогда все основные силы внутренних войск сосредоточены были в Степанакерте. Хотя их следовало бы разместить по административным границам, по линии соприкосновения Автономной области с районами республиканского подчинения. Операции проводились по всей территории НКАО. Формировалась колонна из бронетехники, автомобильного транспорта. Она выдвигалась из Степанакерта. А это горная местность, серпантин. Слышимость отличная. О движении колонны все знали заранее – куда она направилась и по какому маршруту. Неоднократно мы просили, чтобы нас обеспечили вертолетами, которые могли бы достаточно легко отследить угон отары овец или стада коров. Однако все два года существования района чрезвычайного положения это торпедировалось Баку.

— Вам приходилось сталкиваться с гибелью коллег, друзей, знакомых?

— Неоднократно. Вспоминается один из самых чудовищных случаев. В конце декабря 1990 года трагически погиб врач-судмедэксперт областной больницы Роберт Григорян. Он вместе со своим санитаром поехал в Мир-Башир (город в Азербайджане, ныне Тертер) на вскрытие трупа мужчины азербайджанского происхождения, тело которого было найдено лежащим на обочине шоссе в Мардакертском районе НКАО. Причины смерти не были установлены. Толпа родственников ворвалась в морг, убила и врача, и 80-летнего санитара. Вскрытие потом показало, что азербайджанец умер по естественным причинам. Они поехали на нашей машине, утром я сам их провожал. Правда, провожал в армянский город Мардакерт. Но потом по ряду причин они решили проводить вскрытие в Мир-Башире. И вот чем это для них закончилось!   

— Велик ли был риск для вас и ваших коллег? Несли ли потери российские силовики? Образно выражаясь, были ли случаи, когда вам «стреляли в спину»?

— С 1988 по 1992 год в зоне карабахского конфликта погибло 55 военнослужащих и сотрудников МВД СССР. Это милиционеры, военнослужащие внутренних войск и военные 4-й армии Закавказского военного округа. В их числе экипаж БТР, погибший на дороге из Агдама в Степанакерт.  Могу напомнить также о гибели в Агдаме двух офицеров из нашей оперативно-следственной группы МВД СССР. Произошло это в 1989 году, еще до моего приезда. Их звали Сергей Габа и Андрей Тюгаев. Габа – лейтенант милиции, эксперт-криминалист родом из Черновицкой области Украины. Тюгаев – тоже эксперт-криминалист из Пензы. Они выехали на расследование инцидента на машине с карабахскими номерами. Их убила разъяренная толпа. 

— А что делала противоположная сторона?

— Армяне, конечно, тоже не сидели сложа руки. Они проводили диверсионные акты. Расскажу об одном эпизоде. 9 января 1991 года, почти 30 лет назад, по дороге из Лачина в Шушу произошло нападение на автомобиль, в котором ехали офицеры советской армии подполковник Олег Ларионов, майор Игорь Иванов и сержант Иван Гойек. С ними была азербайджанская журналистка Салатын Аскерова. Машина попала в засаду у моста в Лачинском коридоре, все погибли. Думаю, что до сих пор это преступление полностью не раскрыто…  

— Но ведь азербайджанская сторона объявила, что преступники найдены. Все они армяне. Четверо были приговорены к смертной казни, пятеро к заключению в тюрьме.

— Я говорю просто для вашего сведения. Если такой террористический акт, например, подрыв автобуса, шоссе сделан наспех, непрофессионально – мы уже сразу догадывались, кто его сделал. Если сделано так, что комар носа не подточит, то мы искали концы в среде армян. По данному преступлению есть вопросы. Странность в том, что они ехали на машине с военными, советскими номерами. Эта территория была чисто азербайджанской в то время. Как туда проникла большая группа армян? И я, и руководитель нашей группы вместе с азербайджанскими следователями выезжали на место этого преступления. Мы не смогли зацепиться за что-то. До распада СССР преступление раскрыто не было, хотя на расследование были брошены серьезные силы. Все-таки речь шла об офицерах советской армии. Приговор группе армян был вынесен в 1993 году. В это время в тех местах шла жестокая война. Раскрыть преступление спустя два года, в условиях активных боевых действий – это очень сомнительно. Но Баку было важно показать, что они нашли преступников. Но я сильно сомневаюсь, что это именно те люди, которые были осуждены.

— Были ли покушения на вас лично?

— Был такой странный случай, когда, возможно, я должен был стать жертвой. 12 января 1991 года из Степанакерта в Шуши ехал начальник службы расквартирования внутренних войск полковник Григорьев. Он только накануне вечером прилетел из Москвы. Его автомобиль был расстрелян, сам он погиб, а водитель был тяжело ранен. Но в тот день именно я должен был ехать в Шуши в точно определенное время. Об этом все знали. Но я по ряду обстоятельств не поехал. А он поехал, причем в то же время…

— Умиротворить Карабах союзному центру в итоге не удалось. Я знаю, что вы были противником проведения операции «Кольцо». Сегодня о ней мало кто помнит…

— Военизированная операция «Кольцо» была проведена против армян Карабаха еще во время СССР, она началась в мае 1991 года. Для нее были привлечены внутренние войска МВД СССР, а также армия и азербайджанский ОМОН. Целью этой операции было оказать давление на армянское население, чтобы оно само покинуло места своего проживания. Хотя войска формально были союзного подчинения, фактически они подчинялись Баку. Операция проводилась по «афганской методике», применявшейся в ходе войны в Афганистане. Село окружалось, проводились «проверки паспортного режима», людей арестовывали, выдворяли. Эта операция закончилась бесславно. Как известно, в декабре 1991 года СССР прекратил свое существование. 1 января 1992 года батальон пехоты при поддержке четырех танков и 10 БТРов выдвинулся из Аскерана в сторону Степанакерта. Так началась первая карабахская война.