Почему герои Кандагара больше не хотят общаться друг с другом?

Все, конечно, смотрели в свое время фильм «Кандагар», снятый по событиям, которые случились с российским летчиками 25 лет назад - когда их ИЛ-76 захватил Талибан и продержал в заточении в Кандагаре 378 дней. Обвинение заключалось в том, что среди перевозимых 34 тонн патрон для автомата Калашникова талибы вроде как обнаружили ящик с запрещенными к перевозке снарядами. Это был повод, а цель – то ли получить выкуп, то ли использовать заложников в политических уступках.

Но наши ребята несомненно оказались настоящими героями! Ведь совершить такой дерзкий побег на угнанном своем же самолете - такое можно увидеть только в бесконечных выдуманных американских боевиках, а тут – на самом деле…

И вдвойне непонятно, как - после таких жизненных испытаний - судьба не сплотила героев Кандагара, а, наоборот, - развела.

"Кандагар". Александр Балуев в роли Владимира Шарпатова

Командир экипажа Владимир Шарпатов (в кино его роль исполняет Александр Балуев) , которому вместе со вторым пилотом Газинуром Хайруллиным (Владимир Машков) присвоили звание Героя России, то бросит фразу «Не сошлись характерами», то заявит следующее:

 - Я от двух отказался, больше летать с ними не стал. С двумя еще летал. Но и то - о некоторых пожалел.

На 10-летие побега созвонились с членами экипажа, пообещали приехать. Пообещали там гостиницу самую лучшую, оплату билетов. Не приехали. Я один праздновал.

Ведь после того, как их - целых и невредимых - награждали в Москве медалями и званиями, вместе они больше ни разу так и не встречались.  Ни разу! И не хотят!

Что за тайна, которую они хранят и которая так их перессорила?

В свое время второй пилот Газинар Хайруллин дал интервью, в котором подробно описывал все происходящее. Так вот, на вопрос: - Как удалось в момент побега взлететь, хотя на борту самолета происходила борьба?, - он ответил:

- Но я, уж извините, подробности этой драки и кто где из нас сидел, рассказывать не буду. Есть свои причины. Не хочу! Считайте, что все было как в фильме «Кандагар». Я видел эту сцену — хорошо киношники изобразили, в общих чертах похоже.

Неужели  все проблемы из-за того решающего момента - когда нужно было не побояться схватки с охранниками?! Неужели, кто-то рисковал жизнью, а кто-то элементарно струсил?

Или, может быть, никто не струсил, а за год ежедневного общения во время заточения они так намазолили глаза друг другу, что хватило на всю оставшуюся жизнь?

Ведь испытаний на их долю пришлось действительно много, и мы не знаем, кто как из них (или из нас!) повел себя в самую трудную минуту. Их было семеро - а все семеро не могут быть героями.

Кто-то смелее, кто-то трусливее – как в обычной жизни и любом обществе.

В тот решающий момент Шарпатов, как капитан, наверное, был заводилой. Ведь он готовился к этому дню целенаправленно.

Владимир Шарпатов в плену

- Я провел тренировку, как быстро связывать охранников. У нас веревки были заготовлены заранее, - рассказывал он. -  Когда в колхоз на уборочную посылали, мешок берешь, делаешь удавку, затягиваешь потом, потом усы заводишь. Все, быстро и надежно.

Был у нас, - продолжает он, - в том числе, и такой вариант: если охраны будет много - набираю большую высоту, одеваем кислородные маски, я разгерметизирую самолет. 40 секунд, все трупы, открываем рампу и выбрасываем их всех в Персидский залив. 

Возможно, это у Шарпатова (Балуева) просто характер такой сложный! Ведь он даже Ельцина тогда проигнорировал. Вот что капитан ИЛ-76 говорил в другом своем интервью:

— Правда, что вы отказались встретиться с Ельциным из-за обиды на него?

— Я потом об этом пожалел. Просто не знал, что про нас никто не забывал, что принимались большие усилия для нашего освобождения, в том числе силовым путем, с помощью спецназа. И Ельцин, как я потом выяснил, все время держал это на контроле, постоянно интересовался нашей судьбой. Некрасиво все-таки мы с ним поступили…

 Вообще для всех, в том числе для ФСБ, наш побег был полной неожиданностью. Как-то я встретил генерал-лейтенанта Кудинова, в МЧС сейчас служит. В свое время он под видом стоматолога приезжал с российской делегацией в Кандагар с разведкой – как там у нас дела. Так вот он рассказал мне, что было три варианта нашего освобождения. В том числе и подкуп. Талибам привозили два миллиона долларов, но они поделить их не могли. Оказывается, для них это мелочь – они ведь наркотиками занимаются. Был вариант освобождения спецназом Рабани. И еще готовили группу российского спецназа. Они под видом душманов должны были прийти с сопредельного государства и вытащить нас. Но самолет тогда остался бы у талибов. Мы буквально на неделю опередили наш спецназ своим побегом.

Был и еще один вариант. Козырев, министр иностранных дел пообещал: "Я сам вывезу экипаж". И не приехал. А талибы прекрасно понимали. Говорят: "Пока он не приедет, мы не отпустим". Потому что они знали, что визит министра иностранных дел означает по международному праву их признание, как государства талибского.

Но в самой тюрьме за эти 378 дней было всякое, и с таким резким характером, как у Шарпатова, тоже случалось,наверное, в их общении всякое. Ведь российских летчиков заставляли и на службу к талибам заступить… И кормили, чем придется, и поили через раз! Мысль – что все это может быть навсегда, тоже, наверное, присутствовала. А еще – неизвестность!.. Тяжело было!

Кроме того, уже после освобождения в интервью некоторые из них по-разному озвучивали свою версию происходящего.

Так, Шарпатов утверждал, что талибы заставляли учить коран, а Хайруллин на вопрос, заставляли ли вас принять ислам, говорил:

- Ой, вот это чушь полная! Это просто один человек из наших такое рассказал журналистам, а все и подхватили. Нас научили читать одну суру — и на этом все, собственно. Еще они нам давали книжки свои религиозные на русском языке, хочешь — читаешь, а не хочешь — не читаешь. 

Или. Хайруллин утверждал, что экипаж думал, что перевозит народно-хозяйственные товары для правительства Афганистана, а Шарпатов прямым текстом сообщил, что знал, что  перевозит патроны для автомата Калашникова. 34 тонны. Но все – по закону! И рейс с этим грузом по этому маршруту был, кстати, у него не первый, а – третий!

Более того, вот что говорил очевидец событий в Кандагаре Александр Маловечкин, работавший в 90-е года бортмехаником на АН-12 и совершавший регулярные рейсы в арабские Эмираты. У него есть и фото на фоне арестованного ИЛ-76, и видео, снятое там в то время, когда наш экипаж был в руках талибов.

- И летчики Ил-76, и мы, оказались в том регионе по одной причине - нам нужны были деньги, - рассказывает Александр. – В то время царил такой развал в стране среди авиакомпаний, что каждая из них сама себе искала работу. «Ил» делал 14-й или 15-й рейс, вез патроны. И совершенно осознанно экипаж шел на это. В принципе, тогда было такое время: все зарабатывали деньги. И они прекрасно понимали, что они возят и куда возят.

- Это было не совсем легально?

- Это было не совсем морально - прежде всего: возить патроны в страну, где идет война. Хотя по нашим российским законам они ничего не нарушали.

Но есть момент, о котором никто не говорит. Возможно потому, что мало кто знает. Экипаж предупредили накануне: еще один такой рейс, и их посадят! Как я узнал об этом? Мне об этом сказал Азиз – один из двух диспетчеров Кандагара. Сам! Он вообще был настроен очень про-российски, и в фильме, кстати, это видно. Азиз говорит, что предупредил Владимира Шарпатова: «Не летайте через Кандагар. Талибы знают, что у вас есть оружие, они вас посадят». Но в то время еще никто толком и не знал, кто такие талибы, думали: да откуда у них самолеты? И все, экипаж полетел!

Ну а мы давайте сейчас еще раз переживем вместе с героями те напряженные часы и минуты 16 августа 1996 года.

(из интервью Газинура Хайруллина)

- Как нашлось то самое решение и родилась идея побега на самолете?

-  Мы все время обдумывали разные идеи. Большинство из них были скорее фантастическими — вроде того, чтобы разоружить охрану, взять автоматы и попробовать пешком по горам дойти до границы. Обсуждали, что отрастим бороды, и тогда получится слиться с местными. Но мы поняли потом, что не сможем этого сделать и попадемся. А если попадемся, то охрану усилят, а может, и поубивают.

Мы все время приходили к выводу, что самолет — единственный реальный инструмент для побега. В этой мысли мы укрепились после беседы с советником президента Татарстана Минтимера Шаймиева, который нас навещал. Он приехал, и мы рассказали ему, что нам как-то раз предложили перевозить топливо для талибов. Но мы же патриоты, непоколебимые, как же мы будем на нашем самолете способствовать их деятельности, тем более мы видели, что люди опасные и планы у них недобрые. В общем, отказались мы тогда категорически от этого. А советник и говорит: ну вы, ребята, и дураки! Надо было соглашаться — это же шанс! Вы же на самолете куда хочешь можете улететь. Вот как-то так потихоньку и стали мы на эту тему размышлять.

- В фильме «Кандагар» есть сцена, где вас уговаривают научить летать афганцев. Было ли такое?

- Да, один раз был такой разговор на самом деле. Приезжал к нам один деятель из местных, заводил такой разговор. Он хотел вывозить нас по одному, чтобы мы обучали каких-то его стажеров. А мы и говорим, что это невозможно: чтобы показывать, нужно самолет завести, а чтобы все это работало — нужен весь экипаж. Нас же не просто так семь человек на борту. Он тогда, видимо, от этой мысли отказался, но мы и ему, и другим уже начали внушать идею, что самолету, если они хотят его использовать, нужно постоянное техническое обслуживание.

Ил-76 — машина с высокой грузоподъемностью, надежная и дорогая, она стоит миллионы. Нужно запускать двигатели, электронику. Если этого не делать, то дорогостоящая и функциональная машина превратится в простую груду металлолома. Самим не нужна? Продайте! Исправный самолет стоит совсем других денег. А они парни неглупые — понимали это, у них глаза горели.

- Как вы поняли, что пора, что этот день настал?

- Мы далеко не сразу поняли, что этот день настал. Мы много с ними говорили, что давайте мы займемся самолетом. И 16 августа 1996 года они вдруг взяли и повезли нас. Пятница — время молитв, все в мечетях. Жарища градусов 45. Нас привезли на аэродром и сказали: занимайтесь. Мы зашли, заняли свои места. Нам разрешили запуск двигателя.

Тут мне нужно пояснить технический момент: перед тем как запустить основной двигатель ИЛ-76, запускается вспомогательная силовая установка (ВСУ). От нее запускаются основные четыре двигателя. И когда у нас начался запуск, эта самая ВСУ взяла и выключилась из-за предельной температуры. Это нормальное явление, выключение происходит автоматически, если слишком горячо. Бортинженер сказал, что надо остудить. Охрана спросила — надолго? Мы через Абдуллу пояснили, что минут на тридцать. Им тоже было жарко, они махнули рукой, оставили на борту трех своих, а сами ушли в небольшое здание аэропорта — спасаться от жары в теньке. Вот тут-то мы и решились.

Наверху в кабине остались я, радист Юрка и бортинженер Асхат. Форточки у нас были открыты. Я вижу, что наши конвоиры как в здание зашли, так там и остались. И мы решили попробовать еще раз ВСУ запустить прямо сейчас, не ожидая 30 минут. И стали запускать. Три охранника были внизу, в грузовом отсеке, и не видели, что мы тут делаем. И вот тут ВСУ включилась и заработала — удивительная техника сначала вроде как подвела нас, а потом, в нужный момент, помогла. Мы поняли, что самолет на нашей стороне.

Мы переглянулись, и от ВСУ запустили второй двигатель, затем и третий. И вот при запуске третьего двигателя Серега, инженер, понял, что пошло дело-то у нас, и все остальные, кто был внизу, в грузовом отсеке, тоже. Я быстро сел на место командира и стал готовить его рабочее место. Подготовил, все проверил, запустил питание. И тут ВСУ — раз, и выключилась! Мы думаем — что такое? А оказалось, что Серега начал закрывать грузовой люк, который был открыт для проветривания, и где-то скачок случился, ВСУ замолчала. Но, к счастью, у нас второй и третий двигатели уже работали, с них запустили все остальные, ну, а дальше — дело техники.

- Как вам удалось добиться слаженности действий экипажа в этот момент? Тем более вы еще были в разных отсеках!

- Мы не раз обсуждали побег, думали, кто где стоит, кто кого прикрывает, если что. Парни внизу все быстро поняли. Конечно, когда у нас ВСУ выключилась, пошел легкий экспромт, но все равно все быстро среагировали. Владимир — командир — сел в свое кресло, стал выруливать на взлетную полосу, тут охранники внизу зашевелились, поняли, что мы поехали. Их сначала пытались успокоить, что, мол, все нормально, расслабьтесь. Тоже повезло нам: парни не летавшие, молодые, иллюминаторов на грузовом самолете нет. Время выиграли. Но старший зашумел, на автомате затвор передернул и патрон в патронник загнал — тут уж не церемонились, оружие выбили, скрутили их всех вместе.

 (из интервью Владимира Шарпатова)

— Пришлось лететь на высоте 50 метров – иначе бы нас запеленговали локаторы. Я выбрал маршрут через пустыню. Если бы мы полетели на юг и на восток, то попали бы в Пакистан, а Пакистан – это родина талибов. Нас либо сбили бы, либо заставили бы садиться. А в Пакистане за незаконное пересечение границы – смертная казнь или пожизненное заключение, я знал об этом. Лететь на Север – в сторону бывшего СССР – тоже нельзя было, там могли сбить. Ведь горы, низом не пойдешь. Большое расстояние. Взлетал истребитель и преследовал нас. Но как перелететь Иран? После того, как они поссорились с американцами, сильной ПВО обзавелись. Я знал, что эмиратская фирма, на которую мы работали, Трансавиа, продолжает летать на Ан-12 в Джелалобад. Через делегатов, которые к нам прилетали, мы запросили пароли для пролетов через Иран и номера рейсов этих Ан-12. В тот день, когда мы оказались на самолете, радист связался с Шарджой, нам говорят, что до конца месяца пароли и номера рейсов действительны. И когда мы подлетели к Ирану, я набрал высоту вдоль границы на Захедан – иранский аэропорт, экипаж связался с Тегераном, назвали номер рейса и пароль. Они приняли нас за рейсовый самолет, и Иран мы благополучно проскочили. А журналисты писали, что нам якобы все коридоры там подготовили… Приземлились мы в Шардже, в Эмиратах.