Секрет Джоннибоя

К сожалению, я не сохранил, но связал сцену, свидетелем которой я был, с некоторыми из легкомысленных ракообразных обоих полов, в результате чего его аллитерационный протест стал для них своего рода модным словечком, и это на следующие несколько утра У него была большая аудитория, завтракавшая рано, и она с любовью надеялась на повторение его выступления. Я думаю, что Джоннибою в то время нравилось это общение, но без малейшей аффектации или застенчивости - при условии, что оно было ненавязчивым. Однако так случилось, что преподобный мистер Белчер, джентльмен с бычьей легкостью в прикосновениях и необычным непониманием детства, решил взять на себя свои отцовские функции. Подойдя к детскому стульчику, в котором Джоннибой отчаянно размышлял, тяжеловесно подмигнув другим гостям,

«Итак, мой дорогой юный друг, я понимаю, что« мик вызывает у тебя тошноту, а мик делает ».

Ничего, приближающегося к абсолютному подобию этой имитации акцента Джоннибоя, невозможно представить. Возможно, Джоннибой это почувствовал. Но он просто приподнял свои прелестные ресницы и сказал с большой отчетливостью: -

Мик, не надо, дьявол!

После этого, тесно связав нас вместе, утреннее присутствие Джоннибоя таинственным образом исчезло. Позже мистер Белчер указал нам на веранде, что, хотя Богатство имело свои привилегии, оно находилось в доверительном управлении для благосостояния Человечества, и что дети Богачей не могли слишком рано понять преимущества Сдержанность и тщеславие простого удовлетворения чувств. Раннее и частое утреннее омовение, свежее утреннее вытирание полотенцем, половина бисквита Грэма в чашке с молоком, упражнения с гантелями и небольшая игра в соломенной шляпе, клетчатом фартуке и комбинезоне в конечном итоге улучшат эта выносливость, необходимая для его будущего положения, и подавление опасной мозговой активности и склонности уступать дорогу… Он внезапно остановился, закашлялся и выглядел совершенно смущенным. Johnny Boy, движущееся облако белой пике, шелка и вышивки только что повернуло за угол веранды. Он ничего не сказал, но, проходя мимо, приподнял глаза с синими прожилками к оратору. Выражение невыразимого презрения и превосходства в этих прекрасных глазах превосходило все, что я когда-либо видел. У следующей колонны веранды он остановился и, засунув детские большие пальцы в шелковый кушак, снова посмотрел на него из-под полуприведенных ресниц, как на какое-то любопытное животное, а затем пошел дальше. Но Белчера заставили замолчать во второй раз. засунув свои детские большие пальцы в шелковый кушак, снова посмотрел на него из-под полуприкрытых ресниц, как на какое-то любопытное животное, а затем пошел дальше. Но Белчера заставили замолчать во второй раз. засунув свои детские большие пальцы в шелковый кушак, снова посмотрел на него из-под полуприкрытых ресниц, как на какое-то любопытное животное, а затем пошел дальше. Но Белчера заставили замолчать во второй раз.

Думаю, я сказал достаточно, чтобы показать, что Джоннибою безнадежно поклонялся впечатлительный и нелогичный секс. Я говорю НАДЕЖДА, потому что он одинаково соскользнул с самых гордых шелковых коленях и с самых скромных колен из ситца, и унес свои ресницы и небольшие боли в другое место. Я думаю, что тайный страх перед его пугающей откровенностью и его постоянное неприятие различных соблазнительных блюд, которые они предлагали ему, во многом были связаны с их страстью. «Это не повредит тебе, дорогая, - сказала мисс Цирцея, - и это так ужасно мило. Видеть!" - продолжила она, вкладывая одно из лакомств в свой красивый рот с каждым видом восторга. "Это очень хорошо!" Джоннибой оперся локтями на ее колени и смотрел на нее с горестным и сочувствующим превосходством. «Бимби, ты будешь болеть за себя, и тебя уложат в постель, - грустно сказал он, - а потом ты»

Два часа спустя, когда мисс Цирцея сидела в гостиной в окружении ее обычного круга восторженных поклонников, Джоннибой, которого два или три раза в день выпускали из его комнаты для распространения, как благородную рекламу его родителей, - Въехал в квартиру в новом платье и с серьезной манерой поведения. Подойдя к мисс Цирцея, он положил ей на колени пузырек - очевидно, его собственное домашнее лекарство, сказал: «Для тебя сегодня вечером, томмикаке» - и исчез. И все же у меня есть основания полагать, что это небольшое свидетельство необычной памяти Джоннибоя более чем компенсировало его публичность, и в течение нескольких дней мисс Цирцея была полностью «подставлена» им.

Именно благодаря такой симпатии я впервые снискал благосклонность Джоннибоя. Мне подарили небольшой карманный чемодан с гомеопатическими лекарствами, и однажды на пляже я вынул один из крошечных пузырьков и, бросив в руку две или три еще более крошечные гранулы, проглотил их. К моему смущению, небольшая рука схватила меня за штанину. Я посмотрел вниз; это был Джоннибой, в новом восхитительном костюме контрабандиста, его вопросительные глаза смотрели на меня.

"Как это сделать?"

"А?"

"Ваджер для чего?"

«Это? - О, это лекарство. У меня болит голова."

Он искал сокровища моей души своими чудесными глазами. Затем, после паузы, он протянул свою детскую ладонь.

«Вы, наверное, дадите Джонни немного».

«Но у тебя ведь не болит голова?»

«Me alluz имеет».

"Не всегда."

Он быстро кивнул головой. Затем медленно и подробно добавил: «Et mo'nins, et affernoons, et nights, 'mo'nins adain». «N et becker» (т. Е. Завтрак).

Не было сомнений, что это правда. Похоже, эти глаза не имели привычки лгать. В конце концов, лекарство не могло ему повредить. Его няня была на небольшом расстоянии, рассеянно глядя на море. Я сел на скамейку и бросил ему в ладонь несколько гранул. Он съел их серьезно, а затем повернулся и прижался - по известной привлекательной манере детства - к моим коленям. Я понял движение - хотя это не было похоже на мое представление о Джоннибое. Тем не менее, я поднял его к себе на колени - с ощущением, что поднял дюжину носовых платков с кружевными краями и приложив немного больше усилий - где он некоторое время сидел молча, скрестив свои сандалии задумчиво перед собой.

«Разве ты не хочешь пойти поиграть с этими детьми?» - спросил я, указывая на группу шумных песчаных выравнивателей неподалеку.

"Нет!" После паузы: «Ты бы тоже».

"Зачем?"

«Хедикс».

«Но, - сказал я, - возможно, если бы вы пошли и поиграли с ними и бегали взад и вперед, как они, у вас не было бы головной боли».

Джоннибой не ответил ни секунды; затем было заметное нежное движение его маленького тела.

Признаюсь, я жестоко чувствовал себя Белчером. Он спускался.

Спустившись вниз, он повернулся ко мне лицом, поднял свои откровенные глаза, сказал: «Делай путь и играй», поправил свое платье контрабандиста и вернулся к своей няне.

Но хотя Джоннибой впоследствии простил мое моральное отступничество, он, похоже, не забыл мою практическую медицинскую помощь, и наше краткое интервью дало удивительный результат. С этого момента он сбил с толку своих родителей и врачей, решительно и категорически отказавшись принимать больше таблеток, тоников или капель. То ли из чувства преданности мне, то ли из-за того, что он еще не был убежден в эффективности гомеопатии, он не предлагал замену, не заявлял о своих предпочтениях или даже не объяснял своих причин, а твердо и безапелляционно отказался от своего нынешнего лечения. И, ко всеобщему удивлению, он от этого ничуть не выглядел хуже.

Тем не менее он не был силен, и его постоянное отвращение к детскому спорту и юношеским упражнениям вызывало легкую критику той значительной части человечества, которая готова смешивать причину и следствие, и такие краткие моменты, которые Слейсдэлы могли избавить его от своих модных обязанностей, были сделали их несчастными из-за беспричинных предложений и планов по улучшению своего ребенка. Однако было заметно, что некоторые из них когда-либо предлагались Джоннибою лично. У него был необычайно прямой способ справиться с ними и смущающая точность заявлений.

Однажды днем ​​Джек Брейси подъехал к веранде «Ракообразных» на умной коляске и энергичном породистом особенном автомобиле мисс Цирцеи, а также на своей собственной верховой лошади, на которой он должен был ее сопровождать. Джек спешился, конюх держал верховую лошадь, пока не должна была появиться барышня, а сам он встал во главе чистокровного. Когда Джоннибой, прислонившись к перилам, смотрел на явку с плохо скрываемым презрением, Джек, гордый своей победой над соперниками, добродушно предложил посадить его в коляску и позволить взять бразды правления в свои руки. Джоннибой не ответил.

"Пойдем!" - продолжил Джек, - это принесет вам кучу добра! Это лучше, чем бездельничать, как девочка! Вставай, старик! "

«Мне не нравится этот придурок», - спокойно сказал Джоннибой. «Он глупый дурак».

«Ты боишься, - сказал Джек.

Джоннибой поднял свои гордые ресницы и пополз к ступенькам. Джек взял его на руки, качнул на сиденье и вложил тонкие желтые поводья в детские руки.

«Теперь ты чувствуешь себя мужчиной, а не девушкой!» - сказал Джек. «Эх, что? О, прошу прощения.

Ибо появилась мисс Цирцея - абсолютно вынужденная ждать целые полминуты незамеченной - и теперь стояла там ослепляющим, но надутым призраком. Джек нетерпеливо повернулся, чтобы встретить ее, но нога соскользнула со ступеньки, и он упал. Чистокровный вздрогнул, тошнотворно кинулся вперед и тронулся! Но таким же был и Джек в следующее мгновение на своей лошади, прежде чем крики мисс Цирцеи стихли.

За два квартала по Оушен-авеню прохожие в тот день увидели странное видение. Скачущая лошадь мчится перед легкой повозкой, в которой маленький ребенок, сидящий прямо, сжимал туго натянутые поводья. Но личико и фигура были такими прямолинейными и сдержанными, хотя и белыми, как его собственное платье, - что на мгновение они не осознали его ужасного значения. Однако те, кто продвинулся дальше, прочли всю ужасную историю в напряженном лице и сияющих глазах Джека Брейси, когда он, наконец, свернул на авеню. У Джека были мозги и нервы вашего настоящего героя, и, зная опасный стимул суровой погони за испуганной лошадью, он держал боковую дорогу, пока она не разветвлялась на Авеню. Его темп был настолько бешеным и его расчет был таким точным, что он встал рядом с беглецом, даже когда тот пролетал мимо, схватился за поводья и через полквартала,

«Я никогда не видел такой отваги у такого клеща», - прошептал он впоследствии своей встревоженной аудитории. «Он никогда не ронял эти ленты, клянусь…, пока я не встал рядом, а затем он просто спрыгнул и сказал так коротко и круто, как вам будет угодно:« Промокните вас! »»

«Я не стал», - произнес тихий голос. укоризненно.

«Не так ли, дорогая! Что ты сказал тогда, дорогая? воскликнул сочувствующий хор.

«Я сказал:« Черт тебя побери! » Мне не нравятся глупые идиоты, придурки. Меня тошнит от глупых идиотов, от глупых идиотов!

Тем не менее, несмотря на этот инцидент, попытки физического исправления Джоннибоя продолжались. Более того, некоторые самодовольные казуисты утверждали, что проявленная ребенком смелость была фактическим результатом этого несколько героического метода выполнения упражнений, а НЕ присущей ему мужественностью, отличной от его физических вкусов. Так что его заставляли бегать, когда он не хотел - танцевать, когда он откровенно ненавидел своих партнеров, - играть в игры, которые он презирал. Его книги и картины были увезены; он поспешно прошел мимо щитов и театральных афиш, занимавших его воображение; общественность предостерегали от рассказов ему сказок, кроме тех, которые построены на строго гигиенических принципах. Его брезгливую чистоту упрекали, а лучшие платья отобрали, хотя родители принесли ему ужасную жертву. тщеславие - в соответствии с теориями его критиков. Как долго это могло продолжаться, неизвестно, потому что теория и практика были внезапно остановлены другим ощущением.

Однажды утром детский пикник был устроен на скалистом месте, доступном только в определенные периоды прилива, куда они были доставлены на небольшой лодке под присмотром нескольких слуг отеля, и, возможно, как часть его героического обращения, Джоннибой, который был включен в группу, не имел права посещать его обычную медсестру.

Не могу сказать, добавило ли это обстоятельство к его общему отвращению ко всему этому делу и к его нежеланию идти, но следует сожалеть, поскольку упущение лишило Джоннибоя любого беспристрастного свидетеля того, что впоследствии произошло. То, что с ним несколько грубо обращались несколько более крупных детей, не подлежало сомнению, хотя свидетельства относительно продолжения были противоречивыми. Достаточно того, что в полдень были слышны крики в направлении отдельных скал на мысе, и вся группа, идущая туда, нашла на скалах троих более крупных мальчиков, одиноких и отрезанных от прилива, оставленных там, как они утверждали. , автор: Johnnyboy, УБЕГАННЫЙ НА ЛОДКЕ. Впоследствии они признали, что ОНИ сначала взяли лодку и привезли с собой Джоннибоя, «просто чтобы напугать его», но остального они придерживались. И уж точно Джоннибоя и лодки нигде не было. Был сообщен берег, поднята тревога, телеграф, вверх и вниз по берегу взволнованно трепетал, другие лодки были укомплектованы людьми - преобладал ужас.