Рейдер Третьего рейха

Германский корабль «Комет» (Komet) под командованием капитана-цур-зее (капитана 1 ранга) Роберта Эйссена прошел Берингов пролив в ночь с 5 на 6 сентября 1940 года. За его спиной осталось 3300 миль плавания по Северному морскому пути. Этот переход «Комет» совершил в течение рекордных 23 суток, побив прежний рекорд плавания по Северному морскому пути — 26 дней.

Правда, об этом выдающемся рекорде газеты не писали: под покровом глубочайшей секретности советские ледоколы и советские лоцманы провели вдоль всего советского арктического побережья в Тихий океан боевой корабль Кригсмарине, задачей которого было ведение боевых операций на путях британского судоходства.

Подсчитано, что общий тоннаж потопленных и захваченных этим нацистским рейдером судов — британских, австралийских, новозеландских, норвежских и нидерландских — составил 42 000 брутто-регистровых тонн. Попутно рейдер артиллерийским огнем уничтожил британский завод по переработке фосфатов и нефтехранилище на острове Науру, действовал у побережья Австралии, наделал шуму в водах Антарктики…

Пушки для «торговца»

Формальный отсчет этой пиратской эпопеи ведут от 3 июля 1940 года, когда «Комет», значившийся в немецких документах также как «судно № 45», вышел из Готтенхафена (так немцы именовали захваченную польскую Гдыню), направившись к берегам Советской Арктики. За месяц до этого, 2 июня 1940 года, «Комет», переоборудованный во вспомогательный крейсер из сухогруза «Эмс» (Ems), официально был включен в состав Кригсмарине.

На деле началось все значительно раньше. Сухогруз «Эмс» спущен на воду в Бремене 16 января 1937 года, но в самом начале Второй мировой войны, как и все прочие гражданские суда, реквизирован военными, а 1 декабря 1939 года его командиром назначен капитан-цур-зее Роберт Эйссен. Сам же корабль подвергся значительной реконструкции, получив весьма мощное вооружение: шесть 150-миллиметровых орудий, одно 60-миллиметровое орудие (по другим данным, 75-миллиметровое), а также шесть единиц зенитного вооружения — спаренную 37-миллиметровую зенитную установку и четыре 20-миллиметровых зенитных автомата.

Также корабль оснастили шестью торпедными аппаратами (хотя ряд источников утверждает, что торпедных аппаратов было десять) — боезапас 24 торпеды, и сбрасыватели мин — рейдер принял на борт мощные якорные гальваноударные мины типа ЕМС. Для скрытой постановки мин на борту имелся быстроходный катер. В специально сооруженном ангаре также находился гидросамолет Arado Ar 196 А-1, предназначенный для ведения воздушной разведки.

Все артиллерийское вооружение было замаскировано и надежно скрыто от чужих глаз за откидными орудийными портами, щитами и люками. Мостик и наиболее уязвимые механизмы были защищены броней, радиооборудование было заменено на самое новейшее, навигационное оборудование и вовсе по тем временам было блестящим.

Помимо этого на корабле имелось множество приспособлений, позволявших оперативно и кардинально менять внешний его вид и силуэт — фальшивые дымовые трубы, фальшивые борта и пр. Жилые помещения могли вместить до 300 человек (притом что обычная команда сухогруза такого типа 24–35 человек), дальность автономного плавания составляла не менее 70 тысяч миль.

Для советской стороны ни назначение германского корабля, который предстояло провести Северным морским путем, ни его оснащение секретом не было. Генерал-лейтенант ФСБ Василий Христофоров, бывший главный архивист ФСБ, опубликовал справку, представленную высокой инстанции Главным транспортным управлением (ГТУ) НКВД СССР, курировавшим спецоперацию по проводке рейдера:

«Германский пароход «Комета» (так в документе. — Авт.) — вспомогательный крейсер — по-вахтенному, команда из 200 человек, труба переделанная, борта двойные, командный мостик бронированный. Везет: артиллерийские снаряды, торпеды для подлодок, самолеты — части. Вооружен, но вооружение спрятано в трюмах. Водоизмещение судна 6–7 тысяч тонн». Другой источник НКВД сообщал: «Фырол» (советское кодовое наименование рейдера на время его проводки по Севморпути. — Авт.) <…> новый хороший теплоход, оборудованный всеми последними навигационными приборами. Его эхолот, его гирокомпас во многих отношениях превосходят по своей точности приборы, установленные на наших судах».

Также сообщалось, что корабль «имеет прекрасно оборудованную радиостанцию… Круглые сутки одновременно, не снимая наушников, сидят 6 радистов. Седьмой человек из радистов не слушает сам, он имеет чин офицера». «Командование крейсера не скрывало, что они военные офицеры и что на борту команда состоит из военных моряков. Во время нашего пребывания на борту, — это уже из отчета советских лоцманов, — ежедневно производился полный военный церемониал». «Советские лоцманы могли достаточно легко распознать в экипаже «Кометы» военных, тут любая маскировка, даже по дисциплинарным причинам, была невозможна, — так писал в своих воспоминаниях сам Роберт Эйссен. — Все моряки носили настоящую военно-морскую форму, и я проводил все переговоры в форме капитана-цур-зее военно-морского флота».

Согласно одним источникам, первоначально речь шла о проводке 26 немецких судов из Тихого океана на запад, еще двух — с запада на восток. Формально груз — соевые бобы (на запад), шедшие же на восток как бы пустые — «в балласте». Затем количество судов, которые должны были пройти с востока, снизили до 10, а 3 апреля 1940 года германское посольство и вовсе аннулировало это предложение.

Но о проходе одного рейдера на восток договорились. При этом особо было оговорено, что проводка будет осуществляться в режиме строжайшей секретности: немецкий корабль должен был идти под видом советского — с советским названием на борту, под советским флагом. Решением Кремля проводка была возложена на Главное управление Северного морского пути и Наркомвнешторг. Обеспечение секретности операции возложили на Главное транспортное управление НКВД СССР.

Сталин страстно желал заполучить один из «карманных линкоров фюрера», тяжелый крейсер типа «Дойчланд». Все переговоры Москвы и Берлина на морские темы велись в прямой увязке именно с этой темой. 11 февраля 1940 года недостроенный крейсер «Лютцов» стал «наш»: его продали Советскому Союзу. 31 мая 1940 года «Лютцов» наконец отбуксировали на Балтийский завод.

Вскоре в свой рейд отправился и «Комет». Вдоль берегов Норвегии он шел под советским флагом — как ледокольный пароход «Семен Дежнев». Дальше тоже неоднократно менял «вывеску», фигурируя то как советский сухогруз «Дунай», то как немецкий «Донау», то снова становился «Дежневым». Разумеется, все это было согласовано с советскими кураторами «проекта». Более того, обеспечивая надежное прикрытие, даже убрали настоящий «Дежнев» с глаз долой, отправив обслуживать самые удаленные станции Карского моря и моря Лаптевых.

В советские воды «Комет» вошел 9 июля 1940 года, а 15 июля встал на якорную стоянку северо-восточнее острова Колгуев в Баренцевом море: советское руководство оказалось не готово к проводке рейдера. Точнее, не готовой к походу оказалась советская подводная лодка Щ-423, вслед за экспедицией по проводке которой и должен был идти «Комет». Рейдер ждал разрешения, чуть не ежедневно меняя места якорных стоянок. На две недели фальшивый «Семен Дежнев» полностью выпал из поля зрения советских «компетентных органов»: до сих пор никто не знает, где и чем он занимался, а из тринадцати его стоянок установлено лишь две.

Надо полагать, что боевой корабль и его команда время зря не теряли, но что именно они делали — вели разведку, промер глубин, обследовали берег, вели закладку тайников, скрытую установку каких-то приборов — это можно лишь предполагать. Как не без оснований полагают авторы ряда исследований о нацистских операциях в Советской Арктике, капитан 2 ранга Сергей Ковалев и Анатолий Федоров, «Эйссен провел обширнейшие исследования глубин, грунта, течений во многих районах Баренцева моря, а уже на основе этих исследований наверняка и были подготовлены подробнейшие карты для немецких подводников, которые позже позволили им выбирать наиболее выгодные районы ожидания на подходах к Кольскому заливу и Горлу Белого моря».

По версии исследователей, именно на основе данных Эйссена и была разработана схема блокады подлодками Деница Кольского залива, достаточно успешно применявшаяся в ходе войны.

14 августа 1940 года Эйссен, подойдя к проливу Маточкин Шар, взял на борт советских лоцманов Дмитрия Сергиевского и Афанасия Карельских. Эпопею «Комета» достаточно детально описал сам Эйссен, выпустивший после войны книгу воспоминаний. Впрочем, еще 3 апреля 1943 года его же статья «Комет» огибает Сибирь» вышла в Hamburger Fremdenblatt. Натурально, расшифровка спецоперации!

Это явно была чисто пропагандистская попытка стравить союзников, внеся сумбур в их далеко не стройные ряды: смотрите, мол, а ведь русские нам помогали топить англичан! Впрочем, вряд ли для Черчилля и его служб это было каким-то открытием, так что пропагандистский эффект оказался никаким.

Эйссен описывал, как в ходе путешествия регулярно делал стоянки и высаживал не берег «шуточные десанты», невзирая на протесты советских лоцманов. Пока одна партия моряков искала плавник, другая собирала грибы и ягоды, третья… — а кто же знает, чем на самом деле занимались все эти «шуточные десанты» на Новой Земле? Два советских лоцмана за всем этим точно уследить были не в состоянии, равно как и проконтролировать, все ли из 270 моряков списочного состава затем возвращались на борт.

Во всяком случае, из представленных лоцманами отчетов следовало, что на всем протяжении пути немцы вели непрестанную фотосъемку берега, изучение фарватера, промер глубин в проливах. Разведка эфира также велась в круглосуточном режиме.

19 августа рейдер вышел в Карское море, а 22 августа снова стал на трехдневные «каникулы» у острова Тыртова, вновь использовав эту возможность для высадки рекогносцировочных групп и получения гидрологической информации. Через ледовые поля моря Лаптевых рейдер вел ледокол «Сталин», затем эстафету принял ледокол «Лазарь Каганович». А вот 1 сентября 1940 года, когда до чистой воды оставалось каких-то 600 миль, прибывший с «Кагановича» начальник морских операций в восточном секторе Арктики Афанасий Мелехов доставил неожиданное указание Москвы: в сопровождении ледокола вернуться обратно.

По словам советского представителя, в Беринговом проливе якобы курсируют американские корабли, которые… не должны узнать, что немецкое судно прошло Северным морским путем при помощи СССР! Трудно сказать, по какой причине советское руководство решило отыграть «взад».

Адмирал Головко в своих мемуарах написал, что это решение принял Сталин, якобы «вдруг» узнав, что судно следует с военной командой. Пояснение не выдерживает никакой критики: что это военный корабль — с военной командой, под началом кадрового офицера Кригсмарине, имеющий сильное вооружение и следующий для выполнения чисто боевых задач — советское руководство знало изначально.

2 сентября 1940 года капитан-цур-зее Эйссен заявил: я подчиняюсь только Берлину, потому советские указания не выполню, дальше следую самостоятельно. Понятно, что ни малейшей возможности воспрепятствовать действиям германского военного корабля у советского ледокола не было. Высадив со своего борта лоцманов, «Комет» двинулся дальше…

Четыре флота адмирала Эйссена

Биография того, кто провел рейдер Северным морским путем, а затем командовал его боевыми операциями, заслуживает отдельного описания. Роберт Эйссен родился в 1892 году во Франкфурте-на-Майне.

В Кайзермарине с 1911 года: кадет военно-морской академии в Мюрвике, служба на бронепалубном крейсере «Ганза», а с апреля 1912 года уже фенрих-цур-зее (кандидат в офицеры) Эйссен проходит практику на легком крейсере «Бремен». Затем перевод на легкий крейсер «Карлсруэ» и 3 августа 1914 года следует присвоение первого офицерского звания: лейтенант-цур-зее. Вот на борту этого крейсера Эйссен и обрел свой первый боевой опыт: «Карлсруэ», заблаговременно посланный в Вест-Индию, с первых дней войны оперирует в Карибах и южной Атлантике в качестве рейдера.

За три месяца крейсер захватил и потопил 17 торговых кораблей, в основном британских, общим тоннажем 76 453 брт. Это и была, можно сказать, первая пиратская практика будущего рейдера Третьего рейха. Правда, для корабля и большей части его команды эта практика закончилась трагически: 4 ноября 1914 года в 350 милях восточнее Тринидада и Тобаго, во время рандеву с угольщиком снабжения, серия самопроизвольных взрывов оторвала носовую часть крейсера. Кормовая продержалась на плаву 27 минут.

Лейтенанту-цур-зее Эйссену повезло очутиться в числе спасенных. В декабре того же года он уже вновь в фатерлянде, а в январе 1915 года приступил к несению службы на легком крейсере «Амазон».

У ряда отечественных авторов можно встретить утверждения, что в качестве офицера вспомогательного крейсера «Метеор» Эйссен принимал участие в боевых походах к берегам Мурмана. В частности, уже упомянутые С. Ковалев и А. Федоров пишут, что Эйссен якобы даже «был среди инициаторов и разработчиков схемы минного заграждения в горле Белого моря, которая едва не сорвала планы движения союзных конвоев в Архангельск». Да еще, «возможно, тогда же он участвовал в разработке планов деятельности на нашем Севере и кайзеровских субмарин».

Но сомнительно, что столь юный офицер, не прошедший школу самостоятельного командования — хотя бы катером, мог быть инициатором и организатором чего-либо серьезного в столь консервативной и предельно жестко-иерархичной структуре, как Кайзермарине.

Достоверно известно про службу Эйссена на миноносцах и направлении в школу подготовки подводников уже в самом конце войны. За свою первую войну он удостоился Железных крестов 2-го и 1-го класса, а также ордена Церингенского Льва II рыцарского класса с мечами — награда Великого герцогства Баден.

После войны Эйссен с флота не ушел, продолжив службу в Рейхсмарине: служил на тральщиках, в 1922 году получил звание капитан-лейтенанта, в 1924–1926 гг. командовал миноносцем, а в 1929 году получил назначение старшим офицером гидрографического судна «Метеор». 1 января 1930 года получил звание корветтен-капитана (капитана 3 ранга), с 1 июля 1935 года — фрегаттен-капитан (капитан 2 ранга), а в сентябре того же года он получил под свое начало тот же «Метеор», до 1935 года активно занимавшийся гидрографическими исследованиями в районе Гренландии и Исландии.

1 января 1937 года Роберту Эйссену присвоено звание капитана-цер-зее, он получает должность начальника отдела военно-морского управления военного министерства, его заслуженно считают одним из самых опытных гидрографов немецкого флота. 1 декабря 1939 года Эйссен назначен командиром вспомогательного крейсера «Комет», в этой должности он оставался до 20 февраля 1942 года.

За переход через Арктику и первые боевые успехи в рейдерстве 25 декабря 1940 года капитан-цур-зее Эйссен награжден пристежками к уже имевшимся у него Железным крестам 2-го и 1-го классов, а 1 января 1941 года ему присвоено звание контр-адмирала, хотя командиров рейдеров столь высокими чинами обычно не жаловали и за куда большие успехи. 30 ноября 1941 года «Комет», совершив кругосветку, вернулся в Гамбург, а за день до того Эйссен получил радиограмму о награждении Рыцарским крестом Железного креста.

…14 октября 1942 года «Комет», вышедший под началом нового командира в очередной рейд, потоплен в Ла-Манше британским торпедным катером, из команды не спасся никто. Но это уже другая история. А вот контр-адмирал Роберт Эйссен прожил до 1960 года, успев на закате дней послужить начальником гидрографической службы Бундесмарине — это был четвертый флот в его жизни…

Надо сказать, что свои чины и награды Эйссен выслужил сполна одним лишь своим арктическим переходом: за сущие копейки — 950 тысяч рейхсмарок, которые Берлин заплатил СССР, — немцы провели блистательную разведку самых глубин Советской Арктики, попутно обретя бесценный опыт арктического плавания. Все это позволило Кригсмарине успешно действовать в том районе до самого конца войны и дорого обошлось морякам советских и союзных арктических конвоев. Зато Сталин получил недостроенный «карманный линкор фюрера», оказавшийся в результате бесполезным…