Срока давности у геноцида нет!

Неудивительно, что в нашем древнем Пскове и его окрестностях археологи и поисковые отряды нередко ведут раскопки. Но нынешним летом работа у поисковиков особенная. Почти восемьдесят лет ждала своего часа страшная находка возле деревни Моглино Псковского района. Бесчисленные останки человеческих тел слоями лежали в земле, на глубине чуть более метра.

КТО БЫЛИ ЭТИ ЛЮДИ? После Победы государственная комиссия установила, что вблизи деревни по приказу гитлеровцев эстонские каратели три года казнили узников моглинского концлагеря — военнопленных и мирных жителей. Эксгумация останков велась ещё в 1945 году, но возобновилась только сейчас. Почему? Причина в том, что получены точные ориентиры на местности. А их дали документы, рассекреченные Управлением ФСБ по Псковской области в конце 2019 года. Масштаб моглинской трагедии налицо. Вот ярчайшее свидетельство фашистского геноцида на Псковской земле! Я пишу об этом в «Правду», потому что газета регулярно поднимает важную тему памяти жертв оккупации.

Эксгумацией заняты военнослужащие 90-го специального поискового батальона Западного военного округа, а дальше — слово за экспертами-криминалистами. Возможно, откроются имена хотя бы части безвестных мучеников. А то, что когда-то содеянное здесь не имеет никаких сроков давности, бесспорно. Факт геноцида мирного населения уже позволил возбудить уголовное дело по статье 357 УК РФ.

Конечно, многострадальная Псковщина (до 23 августа 1944 года — часть Ленинградской области) не исключение, а лишь одна из восемнадцати областей РСФСР, познавших фашистский «новый порядок». Но тут оккупация усугублялась одной особенностью. Наши прибалтийские соседи вступали в национальные легионы СС и вытворяли в Псковском крае и в Белоруссии такое, что подчас шокировало даже их немецких хозяев. Когда читаешь о Моглинском лагере документы, тоже чувствуешь некую оторопь. Тридцать четыре охранника-эстонца в звании «шютце» (стрелок) войск СС регулярно убивали военнопленных и гражданское население. Одного двухлетнего малыша узникам удалось спрятать, когда обречённую мать уводили. Спохватившись, каратели отыскали мальчишку. Успокоили, накормили (от радости, что нашли?) да и пустили пулю в голову. Двадцать пять лет спустя Эрих Лепметс, один из стрелков, скажет на советском следствии: «О том, что я участвовал в расстрелах, я никому, даже своим родным, не рассказывал, так как этого стеснялся».

Да, выжившим палачам после войны приходилось помалкивать. А вот при оккупации, когда немцы создали Псковский внешний отдел эстонской полиции безопасности и СД, стеснительностью они вряд ли страдали. Щедро наделённые полномочиями для расправ, они лишь согласовывали вынесенные приговоры с немецким начальством. И, конечно, беззастенчиво жаждали обогащения, гектаров русской земли и русских рабов. Дело доходило до того, что узников моглинского концлагеря заставляли стирать и штопать одежду казнённых для продажи на псковском рынке.

В современной Прибалтике вспоминают всё это как «благородную борьбу за независимость». Вот почему организации ветеранов СС и карательных отрядов там давно легализованы. Например, власти эстонского местечка Синемяэ не препятствуют нацистским ветеранам и их идейным наследникам гордо поднимать боевые знамёна на ежегодном летнем сборе. А в 2004 году из Германии на родину вернули и с почётом перезахоронили прах Альфонса Ребане — первого эстонского эсэсовца, которого немцы удостоили рыцарского креста. За что такая честь? Кажется, в боях он славы не снискал. Зато известно, как лично руководил сожжением псковских сёл вместе с их жителями. Сегодня имена фашистских пособников увековечены на стенах помпезного мемориала «Жертвам коммунизма» в Маарьямяэ.

Основная часть карателей из псковского Моглина, где сейчас эксгумированы их жертвы, безнаказанно сбежали за рубеж. Некоторые под новыми фамилиями опять жили в Эстонии. Как правило, очень незавидно жили. Спивались, попадали в тюрьму за правонарушения, совершали самоубийства. Об их лагерных злодеяниях не знал никто. Но их судьба была уже предрешена, когда летним днём 1963 года будничные служебные дела привели на станцию Моглино удивительного розыскника — Михаила Петровича Пушнякова. И здесь его, старшего оперуполномоченного УКГБ по Псковской области, потрясли рассказы местных жителей о концлагере и эстонских палачах. Как же так? Немцы, руководившие зверствами на Псковщине, по приговору суда были публично повешены в Ленинграде. А где же наказание для исполнителей?..

Другой бы на месте Пушнякова смирился. Ведь столько лет прошло! Однако упорный труд привёл его в эстонский город Выру, к бывшему лагерному охраннику Виктору Тейнбасу. «Я поехал на собеседование с ним, — рассказывал подполковник КГБ в отставке Михаил Пушняков в фильме «Без срока давности. Моглинский концлагерь». — И я удивляюсь, что он по памяти перечислил почти всю команду! Пять человек из этой команды оказались живыми и здравствующими на территории Эстонии». Так что поисковая эпопея продолжилась. Её итог: в 1968 году трое из этой особой роты полиции безопасности получили высшую меру наказания, один (из-за службы в лагере несовершеннолетним) — десять лет лишения свободы с отбыванием в колонии строгого режима.

С визитом к садисту и выпивохе Аугусту Луукасу опоздали примерно на месяц. Пока «вычислялось» его место жительства, тот перепутал бутыли с водкой и керосином, отчего ушёл в мир иной всё-таки не в тюремных стенах.

Преступления таких полицейских батальонов — это, конечно, звенья одной цепи террора на оккупированной территории. И закономерно, что для оперативников за одним делом, моглинским, последовало другое. Михаил Пушняков был ошарашен новостью: в Эстонии только что видели Александра Пиигли. После войны он как в воду канул. Пиигли, командир взвода тяжёлых пулемётов 37-го эстонского полицейского батальона, специализировался на массовых казнях и сожжении псковских деревень. За борьбу с партизанами получил «Железный крест».

А в целом эстонские, литовские и латышские бойцы в особой жестокости друг другу не уступали. В статье историка Александра Седунова «Прибалтийские каратели в Псковской области» мне встретились вот такие воспоминания офицеров-власовцев РОА: «Когда немецкие части ушли, им на смену пришли части латвийского СС. И сразу же начался страшный беспричинный террор. Жители были вынуждены по ночам разбегаться по лесам и скрываться, как дикие звери… Латышские эсэсовцы говорили, показывая на сотни трупов: «Мы их убили, чтобы уничтожить как можно больше русских».

С наступлением Красной Армии немцы собрали прибалтийских карателей в национальные дивизии и бросили на фронт. Так эстонская дивизия СС, включая офицера Пиигли, попала в Чехословакию, в плен к чешским повстанцам. Дальнейшая судьба этого нациста — невероятные приключения. Но удача не вечна. «Он работал в совхозе Кохтла-Ярвского района и был там депутатом сельсовета. Портрет его висел на районной Доске почёта», — посмеивался Пушняков в интервью, показанном в фильме «Досье на палачей» из цикла телепередач «Секретные материалы». Арестовывать военного преступника пришли целой делегацией: с прокурором, главой района, председателем сельсовета, то есть полностью соблюдая букву закона. Пиигли в это время рубил дрова во дворе дома. Глядя на топор в руках опытного бойца, Пушняков на всякий случай полез за пистолетом. А Пиигли оценил ситуацию, положил топор и сказал: «Как долго я вас ждал!» От признательных показаний он отказался, и в 1971 году на основании доказанных фактов был приговорён к смертной казни.

Заслуженная кара почти сразу настигла и его сослуживцев. Об одном из их преступлений напоминает монумент в Псковском районе: «22.10.1943 г. каратели 37-го эстонского

полицейского батальона уничтожили д. Ланева Гора Псковского района вместе с жителями. Жертвами стали 57 человек». Этой трагедии посвящён документальный фильм «Дело о Ланевой Горе» режиссёра М. Камалова и сценариста В. Михайлова (ГТРК Псков, 2019). А в общей сложности руками немцев и их помощников уничтожены в Псковском крае более 5000 населённых пунктов. Образно говоря, обелиски на местах спаленных сёл могли бы стоять куда ни глянь.

Всё это так. Но была ещё другая Прибалтика — антифашистская, красноармейская, и я её помню. Недавно среди домашних книг нашла фотоальбом «Выру» 1976 года издания. Его подарили моей матери коллеги по вырускому районо на память, когда наша семья после двадцати лет жизни в Эстонии навсегда уезжала в Россию. Всматриваюсь в лица ветеранов войны на фотографиях. Вот они вместе с пионерами у мемориала погибшим красноармейцам, а вот за руку с внуками торжественно шествуют 9 Мая по центральной улице... Эстонская и русская речь везде звучала вперемешку. Мне, школьнице начальных классов, это казалось таким естественным! Никто не подозревал, что через каких-то пятнадцать лет ветеранов объявят предателями, а вместо подлинных героев вознесут на пьедестал эсэсовцев.

Я с малолетства знала имя самого известного ветерана республики — Арнольда Мери, первого эстонца, удостоенного звания Героя Советского Союза в Великой Отечественной войне. И ему же выпала участь остаться последним живым Героем в постсоветской Эстонии, где власти возбудили против него уголовное дело за якобы соучастие в геноциде эстонцев. Для людей советского склада Мери был неким символом сопротивления нацизму — прошлому и современному. Несмотря ни на что, в 2007 году он сам открывал памятник однополчанам-красноармейцам в деревне Полоное Порховского района Псковской области. В боях за город Порхов 22-й Эстонский стрелковый корпус, где служил Арнольд Константинович, потерял половину личного состава. Кстати, свою Золотую Звезду заместитель политрука радиороты Мери получил за бой, что шёл тоже в Псковском крае, у стратегически важной станции Дно в 1941 году. На месте того боя поставлен памятный знак.

Выходцев из Прибалтики, достойно воевавших с фашизмом, было много. Вечная им слава! Но на их родине воздают почести лжегероям, чьи «подвиги» понятны хотя бы на примере псковского Моглина. А впереди у псковских поисковиков — работы в других местах массовых захоронений фашистских жертв.

Наталья БУХВАЛ,
библиограф областной библиотеки для детей и юношества имени В.А. Каверина. г. Псков.