Цены ползут вверх. (сатирическая фантазия)
На модерации
Отложенный
Цитаты из СМИ:
"... Но народ ведь ходит по магазинам и своими глазами видит, как растут цены. А по ТВ ему говорят, что жизнь подорожала всего на один процент".
"… Опережающими темпами продолжили расти лишь цены на многокомнатные квартиры в домах..."
"... Растут цены и на мясо, только причина здесь другая. По словам главы Минсельхоза России, в стране сложился реальный дефицит говядины".
"... Картофельный бунт цен. Цены на картофель растут настолько стремительно, что напрашиваются подозрения о согласованных действиях участников рынка".
"... Стоимость нефтепродуктов снова начала расти. Рост цен связывают с сезонным подорожанием, а также дефицитом горючего, который может возникнуть в России уже в апреле из-за закрытия ряда крупных нефтеперерабатывающих заводов на ремонт".
Мне всегда думалось, что цены выставляют вполне конкретные люди, исходя из понятных им соображений. Они выставляют цены на товары в гипермаркете, цены в окошечках бензораздаточных колонок, цены на услуги…
Однако, постоянно слышу обезличенное: цены растут, ползут вверх, могут подскочить, в связи с тем, что… Да не могут они подскочить! Это кто-то может запросить большую цену за предлагаемый товар, если у него найдётся такая возможность.
Но люди словно бы исключены из процесса ценообразования, и сообщения СМИ звучат деликатно. Будто говорится о рельефе местности, или погоде. Что-то вроде "равнина здесь постепенно сменяется холмами, а в конце недели возможен снег…"
Так и видятся картинки из компьютерной игры ужасов про город, где нет людей, но пустые заводы то открываются, то закрываются, мука и гречка без производителей и покупателей оказываются в дефиците, ветер навевает сезонное подорожание горючего и все остальные ценовые страсти.
Почему не говорится, что человек по фамилии такой-то, с такого-то месяца вновь решил переписать ценники? Зачем обезличивание? Кто и кого защищает этим способом? Журналисты — нефтяников? А зачем?
Цены ползут вверх
Пролог
Цены росли. Ползли вверх. Время от времени подскакивали, кусались и взлетали.
Так происходило не первый год. И не десятилетие. Так происходило уже несколько десятилетий.
Люди этого не хотели. Но поделать ничего не могли. Они растили детей, ходили на работу, ловили рыбу, снимали кино — цены всё это время существовали сами по себе, и всегда только росли, кусались и взлетали.
1.
Я с утра лежал на диване и смотрел телевизор. Посмотрел фильм, затем новости, затем ещё фильм. Фильмы завершились победой добра, а новости оказались тревожны — в стране вновь росли цены на энергоносители, товары и остальное.
Когда с улицы донёсся специальный автомобильный сигнал, я понял что это приехали из правительства. Оттуда накануне узнавали по телефону, застанет ли меня дома их человек, если явится с деловым предложением.
Я сел на диване и нашарил ногами шлёпанцы.
Когда-то я занимался политической деятельностью, но устал доказывать очевидное, и с нею порвал. С тех пор оставил себе только ведение блогов, а на людей правительства смотрел без удовольствия. Но пищу для ума встречи с бывшими оппонентами давали. Вот и сегодня я не стал искать повода для отказа.
Включив в прихожей свет, я открыл входную дверь.
За лужайкой стоял представительский автомобиль с мигалками, возле него занимали позиции охранники. Ко мне шагал светловолосый мужчина в костюме. С ним когда-то мы встречались в Думе.
Я прислонился плечом к дверному косяку и стал ждать.
— Здравствуй, — нарочито приветливо улыбнулся он, подойдя.
— Привет, — отозвался я.
Мы помолчали.
— Входи, — я оторвался от косяка и направился обратно в дом.
Он зашёл следом.
— Обувь можешь не снимать, — сказал я в гостиной, где смотрел телевизор.
Я указал гостю на диван, а сам уселся в глубокое кресло напротив и закинул ногу на ногу.
— В стране растут цены, — сказал он озабоченно, как только уселся.
— Знаю, — я указал ногой со шлепанцем в телевизор.
— Надо разъяснить народу, что нельзя обуздать их рост, — Светловолосый придал голосу ещё большую озабоченность.
— А вы это ещё не разъясняли? — я изобразил издевательское удивление.
— Мы разъяснили, — терпеливо кивнул Светловолосый. — Но лучше, если всё это подтвердит человек, не занимающий государственный пост. Например, принципиальный блоггер, вечно всех критикующий. Человек, которому народ верит. Вроде тебя.
— Вроде меня? — я был польщён и не сдержал ухмылки. — Вспомнили, значит…
— Ну не лезь ты сразу-то в бутылку… — укорил Светловолосый. — Ты не о нас, если держишь какую обиду, ты о стране подумай. Социальный взрыв это разве хорошо?
— Это опасно, — сказал я.
— Вот! — обрадовался он. — И ты мог бы провести независимое расследование. Выяснить, что люди на цены никак не влияют. А в правительстве ведь те же люди… Что они могут?
— Выяснить, значит… — я сделал вид, что задумался над его словами. — Что правительство ничего не может?
— Ну да! А мы через СМИ обнародовали бы это результатами твоего расследования.
— А чего же вы меня отовсюду гнали-то? — я покачал ногой со шлёпанцем. — Изо всех комиссий, изо всех фракций… Я больше не веду политическую деятельность.
— Да ладно тебе! — подкупающе заулыбался Светловолосый: — Бывших рыцарей не бывает, верно? Ты же плащ и шпагу сохранил?
— А бляха? — я ощутил, что очень нужен правительству, и захотелось повредничать. — Вы же отняли у меня бляху, ребята. Кто без неё станет меня бояться и отвечать на вопросы?
— Да мы вернём тебе бляху! — отмахнулся Светловолосый, и вновь радушно заулыбался. — Проблема что ли?
Я пожал плечами, давая понять, что этим предложением не особо меня купишь.
Светловолосый подался вперёд:
— И привилегии вернём. Хоть переходи улицу на красный, хоть пей из горлышка и обнимайся с голыми женщинами. Никто не будет делать из этого компромат.
— Даже так? — шлёпанец едва не сорвался с ноги, но я успел его поправить.
— Только нанеси удар по ценам, — подтвердил Светловолосый. — Нанеси по ним удар и объяви, что это бесполезно. Ты Кунг Фу занимался, у тебя правдоподобно выйдет.
— Удар по ценам нанести нельзя, — возразил я. — Это просто фигура речи такая.
— Вот, вот! — обрадовался Светловолосый. — Это и надо всем разъяснить. Что просто фигура такая.
— Не. Тут надо подумать, — твёрдо сказал я.
— Подумай. Но время не тяни. Завтра мы хотели бы уже получить твое согласие. Или отказ.
— Ладно! — я хлопнул рукой по креслу. — Получите вы завтра согласие или отказ!
— Тогда всё, — Светловолосый поднялся с дивана. — Не стану больше утомлять.
***
Жена, когда я всё рассказал, не обрадовалась:
— Тебя же отовсюду уволили. Изо всех комиссий, изо всех фракций. И вдруг нужен стал? Им надо, вот пускай сами и выясняют.
— А если это надо мне? — возразил я.
Мы легли спать, а я всё вспоминал телевизионные выпуски новостей.
«… Лишь в крупных сетевых гипермаркетах ещё как-то могут сдерживать рост цен. Да и то, лишь на ряд товаров и в небольших пределах…
… Цены на многие продукты определяются рыночными механизмами сезонного подъёма и взлёта …
… В секторе недвижимости цены выросли за полгода очень значительно, до сих пор многие аналитики в этом секторе не берутся ничего объяснить …
… Даже сами бизнесмены говорят, что заранее трудно угадать, как поведут себя цены, что продиктует Рынок…»
2.
— Правильно, что согласился, — Светловолосый протянул мне металлическую бляху, размером с удостоверение депутата. На одной стороне был выполнен чеканный профиль моего лица, на другой — чеканный фас. Мне понравилось.
— Бляхой тряси смело. Если кто возразит, звони, пришлём бойцов, его схватят и утащат. — Светловолосый взял мобильный телефон: — Машину с мигалкой я выделю. Что ещё дать?
— Да что-нибудь, чем нанести удар по ценам.
Светловолосый откатил дверь огромного шкафа.
— Выбирай.
Шкаф был наполнен ударными приспособлениями: молотками, боксёрскими перчатками, теннисными ракетками, бейсбольными битами.
— Та двухметровая палка, — указал я. — Крепкая?
— Конечно, — заверил Светловолосый. — Она китайская, очень крепкая.
Я выдернул приглянувшийся шест, взвесил в руке, и улыбнулся человеку правительства:
— Бывает, что и ты, брат, не врёшь.
***
На парковку универсального гипермаркета меня привезли, когда репортёры уже приготовили аппаратуру.
Оператор заснял, как я с палкой иду к автоматическим дверям магазина.
Девушка репортёр озвучила тему репортажа в микрофон с эмблемой телеканала.
«… Лишь в крупных сетевых гипермаркетах ещё как-то могут сдерживать рост цен. Да и то, лишь на ряд товаров и в небольших пределах… Как и что происходит, мы попробуем разобраться вместе с… »
Я прошёлся среди фруктов, овощей, зелени, рассматривая цены. Внешне они выглядели как человечки с лисьими мордочками. По некоторым продуктам они ещё только карабкались вверх. По некоторым уже взобрались на вершину и сидели там, свесив ножки.
Несколько цен взлетели к самому потолку и парили у каркаса крыши. Но сколько я туда не глядел, не увидел ни регуляторов сезонного подъёма, ни рыночного механизма роста. Одни только профили из металла, вентиляционные рукава, болты и растяжки.
Отметил ещё и такой факт. Размер и характер цен менялся в зависимости от того, кто подходил к товару. Если то был материально обеспеченный покупатель, цены будто бы уменьшались в размере и выглядели вполне себе незлобиво. А если к ним приближался малоимущий человек, то цены словно раздувались в размерах и недобро оскаливались.
Я всё примеривался ударить по ценам палкой, как просил Светловолосый. Но так существовал риск повредить товар, а на испорченном товаре цена, естественно, окажется внизу. Это не годилось. Следовало найти другое место, где удар по ценам не вызвал бы столь негативных эффектов.
Так я осмотрел отделы трикотажа и посуды, садовый инвентарь, полки с консервами. Цены были везде. Механизмы роста, сезонного подъёма и регулирования на глаза не попались ни разу. Создавалось впечатление, что и не было в магазине ничего из этих механизмов. Оставалось лишь получить тому ещё официальное подтверждение. Хотя бы официальное.
Я вошёл в кабинет Директора и важно показал бляху.
— Директор ты?
— Я, — сразу же встал из-за стола и съёжился Директор.
— Ты должен оказывать содействие, — конец моей палки ненароком стукнул о напольный ламинат.
— Да-да, я знаю, — Директор съёжился ещё более.
— Отвечай, — я упёрся концом палки в пол, и она скрипнула. — Может ли быть такое, что цены сами принимают решения? Как живые существа? Расти им, подпрыгивать ли, взлетать, ползти вверх и всё такое.
— Думаю, что им всё Рынок диктует. Понимаете? Свободный рынок, — понизил голос Директор, словно на что-то намекая.
— А механизмы роста и взлёта у вас где? — я игнорировал намёк.
— Так это не у нас! — совсем запротестовал Директор. — Это всё у Рынка. Это ж его механизмы то!
— А вы сами их видели?
— Нет, но… — Директор помялся. — Нам самим не выгодно, что цены растут! Вы не думайте...
— Вам не выгодно? — искренне удивился я.
— Да-да. Мы стараемся даже как-то сдерживать рост некоторых из них. Но это получается совсем в небольших пределах, и только на ряде товаров.
— Каким же способом вы сдерживаете их рост?
Директор указал на дверь:
— Пройдёмте на склад, я покажу.
Мы вышли из кабинета. Директор торопливо двинулся по коридору, я с шестом сурово зашагал следом. Попадающимся сотрудникам директор жестом объяснял, что занят. Так мы и добрались до склада.
Директор открыл дверь.
— Вот этим способом и держим, — сказал он, пропуская меня внутрь.
Я вошёл в помещение, где стояли ящики с товаром. На некоторых ящиках безрадостно сидели мужчины в униформе, придавливая собой крышки.
Директор хотел что-то пояснить, но тут раздался треск, и один из работников вцепился в ящик, сильнее прижимая задом крышку. Она чуть приподнялась, из под неё послышалось сердитое сопение.
Работники на других ящиках покосились на это, но остались на своих постах.
Директор вышел в коридор и кого-то позвал.
— Цена растёт, — пояснил он мне, вернувшись. — Но так ещё можно сдержать. А вот если подскочит, то всё равно крышку поднимет или разломает ящик.
— И что тогда? — нахмурился я.
— Измерим её рост, — развёл руками Директор, — перепишем ценники. Сколотим ящик побольше, снова усадим человека. Снова какое-то время подержит цену.
Из коридора с топотом вбежали ещё три работника. Первый сразу же запрыгнул на проблемный ящик, дополнительно нагружая крышку, а двое прижали её с боков. Она больше не приподнималась, хотя потрескивание и сопение внутри продолжались.
— И сколько времени удаётся так держать? — спросил я.
— Месяц, два, три, полгода, как уж получится… — Директор вздохнул. — Не все цены ведут себя одинаково. Какие-то вообще не растут. Иногда спрос на товар падает, так ящик откроешь, а цена в нём совсем маленькая. Лежит, свернувшись колечком, без движения, как спит. На такой товар человека и не сажаем.
Я задумался, насколько всё это враньё?
— И это всё им диктует, значит, Рынок…
Он кивнул.
— Спасибо, вы мне помогли, — я решил закончить допрос.
Директор с облегчением раскланялся.
3.
Следующим пунктом расследования я выбрал новый коттеджный посёлок. Он был ещё не полностью заселён, и на каждом пустом доме стояла цена, ожидая покупателя. Здесь я рассчитывал познакомиться с ценами лично, без посредников.
Остановить машину я попросил возле шлагбаума на въезде в посёлок. Здесь вылез, вытащил палку, и дождался телевизионщиков.
Они подъехали. Оператор быстро изготовил к работе камеру. Девушка-репортёр взяла свой большой микрофон, вошла в кадр и сказала примерно следующее.
“… На недвижимость цены выросли за полгода очень значительно, до сих пор многие аналитики в этом секторе не берутся ничего объяснить в этом секторе… Но известный общественный деятель Илья решил составить личное мнение на этот вопрос. Мы постараемся держать вас в курсе и своевременно информировать о … ”
Я солидно кивнул в камеру, уложил палку на плечо и двинулся по улочке.
На крышах продающихся домиков загодя были видны цены. Фигурами, да и мордами они не отличались от собратьев из гипермаркета. Только размерами превосходили значительно. Намного превосходили. С меня, наверное, размерами были. А то и больше.
Я свернул с дороги к одному из таких коттеджей.
Цена вовсе не стоял на дому примитивно, как флюгер. Совсем даже нет. Он расхаживал по свежеуложенной кровле и увлечённо измерял свой рост хозяйственной рулеткой.
Я подошёл ближе и пару минут наблюдал весь этот нехитрый процесс.
Цена прищемлял ногой кончик измерительной ленты, оттягивал катушку рулетки вверх, приставлял ко лбу и смотрел на результат. Затем всё проделывал вновь. Никакого раздражения от этого занятия, похоже, не испытывал.
— Растёшь и растёшь? — благожелательно спросил я.
— Ага, — осклабился монстрик.
— Хорошо получается?
— Уже на десять процентов за месяц, — радостно проклацал он лисьими челюстями.
Я сделал вид, что, безусловно, одобряю это, и поинтересовался мягко:
— Мне вот только не ясно. Вы, Цены, что, регулярно проводите совещание между собой?
— Совещание? — монстрик вдруг туповато задумался.
— Или нет? — приятельски улыбнулся я.
— Нет, — выбрал ответ Цены.
— А как же вы решаете, насколько вам расти?
— Как решаем? — Цены в растерянности заморгал.
— Вы чего всё ползёте вверх, растёте, прыгаете, взлетаете?
— Взлетаете? — без выражения повторил Цены, наступил на кончик ленточки и потянул катушку вверх.
— Какая тебе разница, высокий ты или нет, — не унимался я. — Чего ты прыгаешь? Занимаешься спортом?
— Спортом? — эхом переспросил Цены и уложил рулетку аж на темя.
Я почувствовал, что не далёк от истины.
— Или только повторять можешь?
— Повторять можешь … — Монстрик переступил на месте, и лента рулетки ушелестела в футляр.
— Или только в сетевых гипермаркетах? — Я внимательно наблюдал за мимикой длинной мордочки.
— Только в сетевых… — отозвался Цены.
— И только на некоторые группы товаров?
— Только на некоторые группы, — Цены вновь нагнулся и сунул кончик ленты под ногу.
— А если ударить по тебе, ничего не будет?
— Не будет… — отозвался Цены, разгибаясь и вытягивая рулетку.
Да ты совсем неживой, — подумал я. Одна видимость. Какой из тебя диктатор? Какая самостоятельность?
И я, наконец-то! ударил по Цене палкой.
Внезапно, без замаха, но сильно.
А Цены даже и не пытался увернуться, спокойно пропустил удар сквозь себя. На секунду он вроде бы искривился, но в следующий момент уже стоял в прежней позе, даже не потирая ушибленного места. Только рулетка свернулась раньше времени, он не успел себя измерить.
— Так и думал, — я переживал странное смешанное чувство из удовлетворения, разочарования и некой злости.
— Ты не веришь мне? — удивился Цены.
— Верю, — без настроения сказал я. — Просто человек всегда хочет убедиться лично.
Цены вмиг успокоился и вновь занялся любимым, а может, и единственным известным ему делом — измерением своего роста.
Я пошёл обратно к дороге.
Оператор уже нацелил на меня камеру, а девушка-репортёр — микрофон.
Я подошёл к ним и сказал:
— Удары по Ценам смысла не имеют, это фигура речи. Но ударять можно по кому-то другому.
Я обернулся, достал бинокль и стал наблюдать за оставленным монстриком на крыше.
Вскоре Цены приложил к уху сотовый телефон, во всяком случае, так показалось мне. Ещё показалось, что Цены, подержав телефон возле уха, вздрогнул и ниже сделался.
Я убрал бинокль, подхватил палку и вновь зашагал к дому.
— Это кто тебе звонил? — крикнул я уже с чистой злостью.
— Звонил? — отозвался Цены, держа в лапке с длинными когтями, или ногтями? телефон.
Ну что ж, если по ценам ударять бессмысленно, то по телефону имеет смысл, — подумал я, и палка в руках не подвела. Свистнул рассекаемый воздух, конец её встретился с лапой монстрика, и телефончик, пролетев по дуге, упал на траву.
Я его поднял, нашёл последний звонок и запомнил номер. Оказалось, что в списке вообще только один номер.
— Забирай! — я закинул телефон к Цене на крышу. — И поставь на зарядку. А то расти перестанешь!
4.
Почти всё становилось ясным, но для полной картины я решил познакомиться ещё и со Свободным Рынком.
Машина подвезла меня к Бизнесцентру, где были организованы курсы для бизнесменов.
Показав в администрации бляху, я спросил:
— Где тут у вас Рынок лекции читает?
Мне объяснили, как пройти.
Я оставил репортёров в вестибюле, и лифтом поднялся на указанный этаж. Нашёл нужную дверь, вошёл.
Бизнесмены сидели за учебными столами. На столе у каждого лежал сложенный зонт, а под рукой — раскрытый органайзер. Между столов, одетый в безупречный костюм расхаживал Рынок и диктовал:
— Наши затраты растут. Прибыль уменьшилась. Мы работаем в убыток. Цены надо отпустить…
Бизнесмены старательно записывали в органайзерах.
— … Цены надо отпустить. Лучше сегодня, чем завтра. Сдерживание вызовет скачок. Цены всё равно доберут своё. Мы существуем не отдельно от прочих государств.
Я ожидал, что Рынок засчитает меня опоздавшим бизнесменом, предложит также сесть, достать органайзер и писать.
Но Рынок отреагировал гибче.
— Вы с предложением или со спросом? — обернулся он ко мне.
— В смысле? — я прихлопнул за собой дверь и сделал шаг навстечу Рынку.
— На меня все выходят с предложением, — пояснил Рынок смело. — Или со спросом.
Бизнесмены бросили писать и напряжённо следили за нашим нашим диалогом.
И не осталось сомнений: помощи от них я не дождусь. Им нравился диктант. А человека без предложения и спроса они скорее захотят убрать от Рынка подальше. Без предложения или спроса на Рынке делать нечего. Это закон, который только Правительство в состоянии нарушать. И то, не без последствий — бизнесмены тогда уходят в тень. Вон, для того у них и зонты наготове.
Я ещё раз оценил ситуацию и свои возможности. Начать трясти бляхой, требуя от Рынка повиновения? Но бизнесмены сразу кинутся раскрывать зонты, после чего трудно станет разглядеть их, опознать. Такой задачи Светловолосый не ставил. Да и мне оно ни к чему.
Оставалось только проверить возможность силового давления на Рынок.
Я шагнул и сделал выпад палкой. Рынок развернулся боком, чтобы палка прошла мимо.
Я продолжил атаку, и ударил ногой, палкой, другой ногой. Но Рынок, гибко меняя свою форму, от всех ударов уклонился, и тут же восстановил равновесие и прежний вид.
Я бросил палку и принял устрашающую боевую позу, согнув ноги и руки. Это была такая поза, из которой можно не только обороняться, но и нападать.
Рынок не медля также встал в позу, она была не из Кунг-Фу, но выглядела не менее изощрённой.
“Всё верно, силовыми приёмами его не испугать”, — удовлетворённо подумал я, вышел из позы, подобрал палку и выпрямился.
Вышел из своей позы и Рынок.
— Ты деньги готовь, — посоветовал он. — Только ими бороться станем. Без денег не приходи больше. И ещё запомни. За мной тыщи лет практики, селекции. А твоё силовое давление это спесь и профанация. Только деньги что-то решить могут.
— Ладно, привет, — я покинул класс, начиная жалеть, что согласился на предложение заняться этой хернёй.
5.
Завтракая, я решил, что поменяю рекомендованный план расследования и сегодня посещу Человека дела. Одного из тех, кто любит диктанты Рынка. При этом ничего не скажу на камеру и не поставлю в известность о своих планах ни народ, ни СМИ, ни Светловолосого.
А бляху, подальше от соблазна её демонстрировать, вообще оставлю дома.
***
— Кто там? — спросил охранник через домофонное устройство.
— Бывший политический деятель, — сказал я.
— Чего надо?
— Поговорить с Человеком дела.
Через пару минут калитка в воротах открылась. Меня провели в гостиную, где я увидел насмешливо настроенного мужчину с дымящейся сигаретой:
— Тебя, я слышал, из всех фракций, из всех комиссий попёрли, даже бляху отняли, теперь только в компьютере пишешь.
Я развалился в кресле, пристроил рядом палку и вместо ответа спросил сам:
— Это ты коттеджный посёлок построил? Ты названиваешь Цены по мобильнику? Стоимость домов ты устанавливаешь? Ценам не Рынок диктует, а люди, да?
Человек дела снисходительно на меня посмотрел:
— Как ребёнок, ты, Илья. Без нас, деловых людей не будет ни товаров, ни магазинов, ни покупателей, ни рынка. Никто просто не узнает, какой марки телефоны покупать, какие шины на колёса ставить, из каких баночек коктейли пить. Это мы разносим и предлагаем. Мы заставляем всех жить. Мы элита. Без нас все залезут обратно в пещеры.
— Я к тому, что цены без людей не существуют, сами по себе, да?
Человек дела уселся напротив, в кресло-качалку, подтянул к себе сервировочный столик, стряхнул с сигареты в пепельницу на нём, и вновь разулыбался:
— Как ты вообще политиком был, если такой глупый? Только люди могут продавать и покупать. На этой планете больше никто до такого не додумался. И каждый товар стоит столько, сколько за него можно получить денег. Вот я и получаю. Столько, сколько могу.
Я удовлетворённо вздохнул. Наконец-то всё выглядело правдоподобно.
— Да, ты реальный, а не сказочный персонаж, — сказал я. — Ты единственный реальный в заварухе с ценами.
Человек дела ещё секунду смотрел, на меня, на мою палку, и вдруг разразился смехом, закачавшись в кресле:
— Да, я реальный. Щёлкну пальцами охране, и тебя выкинут. И пинка дадут. Это более, чем реально. Потому что у меня в кармане деньги, — он оттопырил указательный палец. — А у тебя даже бляху отняли. Да?
Человек дела разразился смехом вновь.
Мне стало настолько противно, что побелело в глазах, и я ткнул концом палки в лоб хохочущего лица. Человек дела от неожиданности так дёрнулся, что завалился набок вместе с креслом, и остался лежать, кряхтя.
— Более, чем реально, — подытожил я, рассматривая лежащего. На его лбу краснело пятно.
Разговаривать с ним больше не хотелось.
— Извини, синяк у тебя будет, — я уложил палку на плечо и направился прочь из комнаты.
Эпилог.
— Размер цен устанавливают люди, — я уложил на стол бляху. — Только это я могу подтвердить. У каждой цены, как у любого закона, есть автор. А все ваши формулировки о рыночных механизмах только отвлекают от фамилий. Игра такая. Механизмами дюди управляют.
Светловолосый поднялся из-за стола и нервно прошёлся по кабинету.
— Ты зачем Человека дела палкой ткнул?
— Он сказал, что может мне пинка дать.
— А ты ему бляху показывал?
— Я разговор без бляхи вёл. Я хотел разобраться по-человечески.
— По-человечески! — застонал Светловолосый. — Опять ты за своё…
— Да своё мне как-то ближе, понятней, — холодно сказал я.
— Эх! А я надеялся, ты с нашей бляхой всё ж поживёшь. А?
— Человек рождается без бляхи. Вот я человеком и останусь.
Светловолосый пожал плечами и ушёл к своему столу:
— Ну-ну, Илья, тебе решать…
Комментарии