Цены ползут вверх. (сатирическая фантазия)

На модерации Отложенный

 

Цитаты из СМИ:

 

"... Но народ ведь ходит по магазинам и своими глазами видит, как растут цены. А по ТВ ему говорят, что жизнь подорожала всего на один процент".

"… Опережающими темпами продолжили расти лишь цены на многокомнатные квартиры в домах..."

"... Растут цены и на мясо, только причина здесь другая. По словам главы Минсельхоза России, в стране сложился реальный дефицит говядины".

"... Картофельный бунт цен. Цены на картофель растут настолько стремительно, что напрашиваются подозрения о согласованных действиях участников рынка".

"... Стоимость нефтепродуктов снова начала расти. Рост цен связывают с сезонным подорожанием, а также дефицитом горючего, который может возникнуть в России уже в апреле из-за закрытия ряда крупных нефтеперерабатывающих заводов на ремонт".

 

Мне всегда думалось, что цены выставляют вполне конкретные люди, исходя из понятных им соображений. Они выставляют цены на товары в гипермаркете, цены в окошечках бензораздаточных колонок, цены на услуги…

Однако, постоянно слышу обезличенное: цены растут, ползут вверх, могут подскочить, в связи с тем, что… Да не могут они подскочить! Это кто-то может запросить большую цену за предлагаемый товар, если у него найдётся такая возможность.

Но люди словно бы исключены из процесса ценообразования, и сообщения СМИ звучат деликатно. Будто говорится о рельефе местности, или погоде. Что-то вроде "равнина здесь постепенно сменяется холмами, а в конце недели возможен снег…"

Так и видятся картинки из компьютерной игры ужасов про город, где нет людей, но пустые заводы то открываются, то закрываются, мука и гречка без производителей и покупателей оказываются в дефиците, ветер навевает сезонное подорожание горючего и все остальные ценовые страсти.

Почему не говорится, что человек по фамилии такой-то, с такого-то месяца вновь решил переписать ценники? Зачем обезличивание? Кто и кого защищает этим способом? Журналисты — нефтяников? А зачем?

 

Цены ползут вверх

 

Пролог

Цены росли. Ползли вверх. Время от времени подскакивали, кусались и взлетали.

Так происходило не первый год. И не десятилетие. Так происходило уже несколько десятилетий.

Люди этого не хотели. Но поделать ничего не могли. Они растили детей, ходили на работу, ловили рыбу, снимали кино — цены всё это время существовали сами по себе, и всегда только росли, кусались и взлетали.

 

1.

Я с утра лежал на диване и смотрел телевизор. Посмотрел фильм, затем новости, затем ещё фильм. Фильмы завершились победой добра, а новости оказались тревожны — в стране вновь росли цены на энергоносители, товары и остальное.

Когда с улицы донёсся специальный автомобильный сигнал, я понял что это приехали из правительства. Оттуда накануне узнавали по телефону, застанет ли меня дома их человек, если явится с деловым предложением.

Я сел на диване и нашарил ногами шлёпанцы.

Когда-то я занимался политической деятельностью, но устал доказывать очевидное, и с нею  порвал. С тех пор оставил себе только ведение блогов, а на людей правительства смотрел без   удовольствия. Но пищу для ума встречи с бывшими оппонентами давали. Вот и сегодня я не стал искать повода для отказа.

Включив в прихожей свет, я открыл входную дверь.

За лужайкой стоял представительский автомобиль с мигалками, возле него занимали позиции охранники. Ко мне шагал светловолосый мужчина в костюме. С ним когда-то мы встречались в Думе.

Я прислонился плечом к дверному косяку и стал ждать.

— Здравствуй, — нарочито приветливо улыбнулся он, подойдя.

— Привет, — отозвался я.

Мы помолчали.

— Входи, — я оторвался от косяка и направился обратно в дом.

Он зашёл следом.

— Обувь можешь не снимать, — сказал я в гостиной, где смотрел телевизор.

Я указал гостю на диван, а сам уселся в глубокое кресло напротив и закинул ногу на ногу.

— В стране растут цены, — сказал он озабоченно, как только уселся.

— Знаю, — я указал ногой со шлепанцем в телевизор.

— Надо разъяснить народу, что нельзя обуздать их рост, — Светловолосый придал голосу ещё большую озабоченность.

— А вы это ещё не разъясняли? — я изобразил издевательское удивление.

— Мы разъяснили, — терпеливо кивнул Светловолосый. — Но лучше, если всё это подтвердит человек, не занимающий государственный пост. Например, принципиальный блоггер, вечно всех критикующий. Человек, которому народ верит. Вроде тебя.

— Вроде меня? — я был польщён и не сдержал ухмылки. — Вспомнили, значит…

— Ну не лезь ты сразу-то в бутылку… — укорил Светловолосый. — Ты не о нас, если держишь какую обиду, ты о стране подумай. Социальный взрыв это разве хорошо?

— Это опасно, — сказал я.

— Вот! — обрадовался он. — И ты мог бы провести независимое расследование. Выяснить, что люди на цены никак не влияют. А в правительстве ведь те же люди… Что они могут?

— Выяснить, значит… — я сделал вид, что задумался над его словами. — Что правительство ничего не может?

— Ну да! А мы через СМИ обнародовали бы это результатами твоего  расследования.

— А чего же вы меня отовсю­ду гнали-то? — я покачал ногой со шлёпанцем. — Изо всех комиссий, изо всех фракций… Я больше не веду политическую деятельность.

— Да ладно тебе! — подкупающе заулыбался Светловолосый: — Бывших рыцарей не бывает, верно? Ты же плащ и шпагу сохранил?

— А бляха? — я ощутил, что очень нужен правительству, и захотелось повредничать. —  Вы же отняли у меня бляху, ребята. Кто без неё станет меня бояться и отвечать на вопросы?

— Да мы вернём тебе бляху! — отмахнулся Светловолосый, и вновь радушно заулыбался. — Проблема что ли?

Я пожал плечами, давая понять, что этим предложением не особо меня купишь.

Светловолосый подался вперёд:

— И привилегии вернём. Хоть переходи улицу на красный, хоть пей из горлышка и обнимайся с голыми женщинами. Никто не будет делать из этого компромат.

— Даже так? — шлёпанец едва не сорвался с ноги, но я успел его поправить.

— Только нанеси удар по ценам, — подтвердил Светловолосый. — Нанеси по ним удар и объяви, что это бесполезно. Ты Кунг Фу занимался, у тебя правдоподобно выйдет.

— Удар по ценам нанести нельзя, — возразил я. — Это просто фигура речи такая.

— Вот, вот! — обрадовался Светловолосый. — Это и надо всем разъяснить. Что просто фигура такая.

— Не. Тут надо подумать, — твёрдо сказал я.

— Подумай. Но время не тяни. Завтра мы хотели бы уже получить твое согласие. Или отказ.

— Ладно! — я хлопнул рукой по креслу. — Получите вы завтра согласие или отказ!

— Тогда всё, — Светловолосый поднялся с дивана. — Не стану больше утомлять.

***

Жена, когда я всё рассказал, не обрадовалась:

— Тебя же отовсюду уволили. Изо всех комиссий, изо всех фрак­ций. И вдруг нужен стал? Им надо, вот пускай сами и выясняют.

— А если это надо мне? — возразил я.

Мы легли спать, а я всё вспоминал телевизионные выпуски новостей.

«… Лишь в крупных сетевых гипермаркетах ещё как-то могут сдерживать рост цен. Да и то, лишь на ряд товаров и в небольших пределах…

… Цены на многие продукты определяются рыночными механизмами сезонного подъёма и взлёта …

… В секторе недвижимости цены выросли за полгода очень значительно, до сих пор многие аналитики в этом секторе не берутся ничего объяснить …

… Даже сами бизнесмены говорят, что заранее трудно угадать, как поведут себя цены, что продиктует Рынок…»

 

2.

— Правильно, что согласился, — Светловолосый протянул мне металлическую бляху, размером с удостоверение депутата. На одной стороне был выполнен чеканный профиль моего лица, на другой — чеканный фас. Мне понравилось.

— Бляхой тряси смело. Если кто возразит, звони, пришлём бойцов, его схватят и утащат. — Светловолосый взял мобильный телефон: — Машину с мигалкой я выделю. Что ещё дать?

— Да что-нибудь, чем нанести удар по ценам.

Светловолосый откатил дверь огромного шкафа.

— Выбирай.

Шкаф был наполнен ударными приспособлениями: молотками, боксёрскими перчатками, теннисными ракетками, бейсбольными битами.

— Та двухметровая палка, — указал я. — Крепкая?

— Конечно, — заверил Светловолосый. — Она китайская, очень крепкая.

Я выдернул приглянувшийся шест, взвесил в руке, и улыбнулся человеку правительства:

— Бывает, что и ты, брат, не врёшь.

***

На парковку универсального гипермаркета меня привезли, когда репортёры уже приготовили аппаратуру.

Оператор заснял, как я с палкой иду к автоматическим дверям магазина.

Девушка репортёр озвучила тему репортажа в микрофон с эмблемой телеканала.

«… Лишь в крупных сетевых гипермаркетах ещё как-то могут сдерживать рост цен. Да и то, лишь на ряд товаров и в небольших пределах… Как и что происходит, мы попробуем разобраться вместе с… »

Я прошёлся среди фруктов, овощей, зелени, рассматривая цены. Внешне они выглядели как человечки с лисьими мордочками. По некоторым продуктам они ещё только карабкались вверх. По некоторым уже взобрались на вершину и сидели там, свесив ножки.

Несколько цен взлетели к самому потолку и парили у каркаса крыши. Но сколько я туда не глядел, не увидел ни регуляторов сезонного подъёма, ни рыночного механизма роста. Одни только профили из металла, вентиляционные рукава, болты и растяжки.

Отметил ещё и такой факт. Размер и характер цен менялся в зависимости от того, кто подходил к товару. Ес­ли то был материально обеспеченный покупатель, цены будто бы уменьшались в размере и выглядели вполне себе незлобиво. А если к ним приближался малоимущий человек, то цены словно раздувались в размерах и недобро оскаливались.

Я всё примеривался ударить по ценам палкой, как просил Светловолосый. Но так существовал риск повредить товар, а на испорченном товаре цена, естественно, окажется внизу. Это не годилось. Следовало найти другое место, где удар по ценам не вызвал бы столь негативных эффектов.

Так я осмотрел отделы трикотажа и посуды, садовый инвентарь, полки с консервами. Цены были везде. Механизмы роста, сезонного подъёма и регулирования на глаза не попались ни разу. Создавалось впечатление, что и не было в магазине ничего из этих механизмов. Оставалось лишь получить тому ещё официальное подтверждение. Хотя бы официальное. 

Я вошёл в кабинет Директора и важно показал бляху.

— Директор ты?

— Я, — сразу же встал из-за стола и съёжился Директор.

— Ты должен оказывать содействие, — конец моей палки ненароком стукнул о напольный ламинат.

— Да-да, я знаю, — Директор съёжился ещё более.

— Отвечай, — я упёрся кон­цом пал­ки в пол, и она скрипнула. — Может ли быть такое, что цены сами принимают решения? Как живые существа? Расти им, подпрыгивать ли, взлетать, ползти вверх и всё такое.

— Думаю, что им всё Рынок диктует. Понимаете? Свободный рынок, — понизил голос Директор, словно на что-то намекая.

— А механизмы роста и взлёта у вас где? — я игнорировал намёк.

— Так это не у нас! — совсем запротестовал Директор. — Это всё у Рынка. Это ж его механизмы то!

— А вы сами их видели?

— Нет, но… — Директор помялся. — Нам самим не выгодно, что цены растут! Вы не думайте...

— Вам не выгодно? — искренне удивился я.

— Да-да. Мы стараемся даже как-то сдерживать рост некоторых из них. Но это получается со­всем в небольших пределах, и толь­ко на ряде товаров.

— Каким же способом вы сдерживаете их рост?

Директор указал на дверь:

— Пройдёмте на склад, я покажу.

Мы вышли из кабинета. Директор торопливо двинулся по коридору, я с шестом сурово зашагал следом. Попадающимся сотрудникам директор жестом объяснял, что занят. Так мы и добрались до склада.

Директор открыл дверь.

— Вот этим способом и держим, — сказал он, пропуская меня внутрь.

Я вошёл в помещение, где стояли ящики с товаром. На некоторых ящиках безрадостно сидели мужчины в униформе, придавливая собой крышки.

Директор хотел что-то пояснить, но тут раздался треск, и один из работников вцепился в ящик, сильнее прижимая задом крышку. Она чуть приподнялась, из под неё послышалось сердитое сопение.

Работники на других ящиках покосились на это, но остались на своих постах.

Директор вышел в коридор и кого-то позвал.

— Цена растёт, — пояснил он мне, вернувшись. — Но так ещё можно сдержать. А вот если подскочит, то всё равно крышку поднимет или разломает ящик.

— И что тогда? — нахмурился я.

— Измерим её рост, — развёл руками Директор, — перепишем ценники. Сколотим ящик побольше, снова усадим человека. Снова какое-то время подержит цену.

Из коридора с топотом вбежали ещё три работника. Первый сразу же запрыгнул на проблемный ящик, дополнительно нагружая крышку, а двое прижали её с боков. Она больше не приподнималась, хотя потрескивание и сопение внутри продолжались.

— И сколько времени удаётся так держать? — спросил я.

— Месяц, два, три, полгода, как уж получится… — Директор вздохнул. — Не все цены ведут себя одинаково. Какие-то вообще не растут. Иногда спрос на товар падает, так ящик откроешь, а цена в нём совсем маленькая. Лежит, свернувшись колечком, без движения, как спит. На такой товар человека и не сажаем.

Я задумался, насколько всё это враньё?

— И это всё им диктует, значит, Рынок…

Он кивнул.

— Спасибо, вы мне  помогли, — я решил закончить допрос.

Директор с облегчением раскланялся.

 

3.

Следующим пунктом расследования я выбрал новый коттеджный посёлок. Он был ещё не полностью заселён, и на каждом пустом доме стояла цена, ожидая покупателя. Здесь я рассчитывал познакомиться с ценами лично, без посредников.

Остановить машину я попросил возле шлагбаума на въезде в посёлок. Здесь вылез, вытащил палку, и дождался телевизионщиков.

Они подъехали. Оператор быстро изготовил к работе камеру. Девушка-репортёр взяла свой большой микрофон, вошла в кадр и сказала примерно следующее. 

“… На не­дви­жи­мость це­ны вы­рос­ли за пол­го­да очень зна­чи­тель­но, до сих пор мно­гие ана­ли­ти­ки в этом секторе не бе­рут­ся ничего объ­яс­нить в этом сек­то­ре… Но известный общественный деятель Илья решил составить личное мнение на этот вопрос. Мы постараемся держать вас в курсе и своевременно информировать о … ”

Я солидно кивнул в камеру, уложил палку на плечо и двинулся по улочке.

На крышах продающихся домиков загодя были видны цены. Фигурами, да и мордами  они не отличались от собратьев из гипермаркета. Толь­ко размерами превосходили значительно. Намного превосходили. С меня, наверное, размерами были. А то и больше.

Я свернул с дороги к одному из таких коттеджей.

Цена вовсе не стоял на дому примитивно, как флюгер. Совсем даже нет. Он расхаживал по свежеуложенной кровле и увлечённо измерял свой рост хозяйственной рулеткой.

Я подошёл ближе и пару минут наблюдал весь этот нехитрый процесс.

Цена прищемлял ногой кончик измерительной ленты, оттягивал катушку рулетки вверх, приставлял ко лбу и смотрел на результат. Затем всё проделывал вновь. Никакого раздражения от этого занятия, похоже, не испытывал.

— Рас­тёшь и растёшь? — благожелательно спросил я.

— Ага, — осклабился монстрик.

— Хорошо получается?

— Уже на де­сять про­цен­тов за ме­сяц, — радостно проклацал он лисьими челюстями.

Я сделал вид, что, безусловно, одобряю это, и поинтересовался мягко:

— Мне вот только не ясно. Вы, Цены, что, регулярно проводите совещание между собой?

— Совещание? — мон­ст­рик вдруг туповато задумался.

— Или нет? — приятельски улыбнулся я.

— Нет, — выбрал ответ Цены.

— А как же вы решаете, насколько вам расти?

— Как решаем? — Цены в растерянности заморгал.

— Вы чего всё пол­зё­те вверх, растёте, пры­гае­те, взле­тае­те?

— Взлетаете? — без выражения повторил Це­ны, наступил на кончик ленточки и потянул катушку вверх.

— Ка­кая те­бе раз­ни­ца, вы­со­кий ты или нет, — не унимался я. — Че­го ты пры­га­ешь? Занимаешься спортом?

— Спор­том? — эхом переспросил Це­ны и уложил рулетку аж на темя.

Я почувствовал, что не далёк от истины.

— Или только повторять можешь?

— Повторять можешь … — Монстрик переступил на месте, и лента рулетки ушелестела в футляр.

— Или толь­ко в се­те­вых ги­пер­мар­ке­тах? — Я внимательно наблюдал за мимикой длинной мордочки.

— Толь­ко в се­те­вых… — ото­звал­ся Це­ны.

— И толь­ко на не­ко­то­рые груп­пы то­ва­ров?

— Толь­ко на некоторые груп­пы, — Цены вновь нагнулся и сунул кончик ленты под ногу.

— А если ударить по тебе, ничего не будет?

— Не будет… — отозвался Цены, разгибаясь и вытягивая рулетку.

Да ты совсем не­жи­вой, — по­ду­мал я. Одна видимость. Какой из тебя диктатор? Какая самостоятельность?

И я, наконец-то! уда­рил по Цене палкой.

Внезапно, без замаха, но силь­но.

А Це­ны да­же и не пы­тал­ся увер­нуть­ся, спокойно пропустил удар сквозь себя. На секунду он вроде бы искривился, но в следующий момент уже стоял в преж­ней по­зе, даже не потирая ушибленного места. Только рулетка свернулась раньше времени, он не успел себя измерить.

— Так и думал, — я переживал странное смешанное чувство из удовлетворения, разочарования и некой злости.

— Ты не ве­ришь мне? — уди­вил­ся Це­ны.

— Ве­рю, — без настроения ска­зал я. — Про­сто че­ло­век все­гда хо­чет убе­дить­ся лично.

Це­ны вмиг ус­по­ко­ил­ся и вновь за­нял­ся лю­би­мым, а может, и единственным известным ему де­лом — из­ме­ре­ни­ем своего роста.

Я пошёл обратно к дороге.

Оператор уже нацелил на меня камеру, а девушка-репортёр — микрофон.

Я подошёл к ним и сказал:

— Уда­ры по Ценам смыс­ла не име­ют, это фи­гу­ра ре­чи. Но ударять можно по ко­му-то дру­го­му.

Я обернулся, достал бинокль и стал наблюдать за оставленным монстриком на крыше. 

Вскоре Це­ны при­ло­жил к уху сотовый те­ле­фон, во вся­ком слу­чае, так по­ка­за­лось мне. Ещё по­ка­за­лось, что Це­ны, подержав телефон возле уха, вздрог­нул и ни­же сделался.

Я убрал би­нокль, подхватил палку и вновь за­ша­гал к до­му.

— Это кто те­бе зво­нил? — крикнул я уже с чистой злостью.

— Зво­нил? — отозвался Цены, держа в лапке с длинными когтями, или ногтями? телефон.

Ну что ж, ес­ли по це­нам уда­рять бессмысленно, то по те­ле­фо­ну имеет смысл, — по­ду­мал я, и палка в руках не подвела. Свистнул рассекаемый воздух, конец её встретился с лапой монстрика, и те­ле­фончик, пролетев по дуге, упал на тра­ву.

Я его под­нял, на­шёл по­след­ний звонок и запомнил номер. Оказалось, что в спи­ске вообще толь­ко один номер.

— Забирай! — я закинул телефон к Цене на крышу. — И поставь на зарядку. А то расти перестанешь!

 

4.

Почти всё становилось ясным, но для полной картины я решил познакомиться ещё и со Свободным Рынком.

Машина подвезла меня к Бизнесцентру, где были организованы курсы для бизнесменов.

Показав в администрации бляху, я спросил:

— Где тут у вас Рынок лекции читает?

Мне объяснили, как пройти.

Я оставил репортёров в вестибюле, и лифтом поднялся на указанный этаж. Нашёл нужную дверь, вошёл.

Бизнесмены сидели за учебными столами. На столе у каждого лежал сложенный зонт, а под рукой — раскрытый органайзер. Между столов, оде­тый в безу­преч­ный костюм расхаживал Рынок и диктовал:

— На­ши за­тра­ты растут. При­быль умень­ши­лась. Мы ра­бо­та­ем в убы­ток. Це­ны на­до отпустить…

Биз­нес­ме­ны старательно записывали в ор­га­най­зе­рах.

— … Це­ны надо от­пус­тить. Луч­ше се­го­дня, чем зав­тра. Сдер­жи­ва­ние вы­зо­вет ска­чок. Це­ны всё рав­но до­бе­рут своё. Мы су­ще­ст­ву­ем не от­дель­но от про­чих го­су­дарств.

Я ожидал, что Ры­нок засчитает меня опо­здав­шим биз­нес­ме­ном, пред­ло­жит также сесть, дос­тать ор­га­най­зер и пи­сать.

Но Ры­нок от­реа­ги­ро­вал гиб­че.

— Вы с предложением или со спросом? — обернулся он ко мне.

— В смысле? — я прихлопнул за собой дверь и сделал шаг навстечу Рынку.

— На меня все выходят с пред­ло­же­ни­ем, — пояснил Ры­нок смело. — Или со спро­сом.

Биз­нес­ме­ны бросили писать и напряжённо следили за нашим нашим диалогом.

И не осталось сомнений: помощи от них я не дождусь. Им нравился диктант. А человека без предложения и спроса они скорее захотят убрать от Рынка подальше. Без пред­ло­же­ния или спроса на Рын­ке де­лать не­че­го. Это за­кон, ко­то­рый толь­ко Правительство в состоянии на­ру­шать. И то, не без последствий — бизнесмены тогда уходят в тень. Вон, для того у них и зонты наготове.

Я ещё раз оценил ситуацию и свои возможности. Начать тря­сти бля­хой, тре­буя от Рын­ка по­ви­но­ве­ния? Но биз­нес­ме­ны сразу кинутся рас­кры­вать зон­ты, после чего трудно станет разглядеть их, опознать. Такой задачи Светловолосый не ставил. Да и мне оно ни к чему.

Оставалось только проверить возможность силового давления на Рынок.

Я шагнул и сде­лал вы­пад пал­кой. Ры­нок раз­­­­­­­в­­е­­р­­н­улся ­бо­ком, что­бы пал­ка про­шла ми­мо.

Я продолжил атаку, и ударил ногой, палкой, другой ногой. Но Ры­нок, гибко меняя свою форму, от всех уда­ров уклонился, и тут же вос­ста­но­вил рав­но­ве­сие и прежний вид.

Я бросил палку и принял устрашающую боевую позу, согнув ноги и ру­ки. Это бы­ла такая поза, из которой можно не только обороняться, но и нападать.

Ры­нок не медля также встал в позу, она была не из Кунг-Фу, но выглядела не менее  изощрённой.

“Всё верно, силовыми приё­ма­ми его не испугать”, — удовлетворённо по­думал я, вышел из позы, подобрал палку и выпрямился.

Вышел из своей позы и Ры­нок.

— Ты день­ги го­товь, — по­со­ве­то­вал он. — Толь­ко ими бо­роть­ся станем. Без де­нег не при­хо­ди боль­ше. И ещё запомни. За мной ты­щи лет прак­ти­ки, се­лек­ции. А твоё си­ло­вое дав­ле­ние это спесь и про­фа­на­ция. Толь­ко день­ги что-то ре­шить мо­гут.

— Ладно, привет, —  я покинул класс, начиная жалеть, что согласился на предложение заняться этой хернёй.

 

5. 

Зав­тра­кая, я решил, что поменяю рекомендованный план расследования и сегодня посещу Человека дела. Одного из тех, кто любит диктанты Рынка. При этом ничего не скажу на камеру и не поставлю в известность о своих планах ни народ, ни СМИ, ни Светловолосого.

А бляху, подальше от соблазна её демонстрировать, вообще оставлю дома.

***

— Кто там? — спро­сил ох­ран­ник че­рез домофонное устройство.

— Быв­ший политический деятель, — ска­зал я.

— Че­го на­до?

— По­го­во­рить с Че­ло­ве­ком де­ла.

Че­рез па­ру ми­нут ка­лит­ка в во­ротах от­кры­лась. Меня провели в гостиную, где я увидел насмешливо настроенного муж­чи­ну с дымящейся си­га­ре­той:

— Те­бя, я слы­шал, из всех фрак­ций, из всех комиссий по­пёр­ли, даже бляху отняли, теперь только в компьютере пишешь.

Я развалился в кресле, при­стро­ил ря­дом пал­ку и вместо ответа спросил сам:

— Это ты коттеджный посёлок построил? Ты названиваешь Цены по мобильнику? Стоимость домов ты устанавливаешь? Ценам не Рынок диктует, а люди, да?

Человек дела снисходительно на меня посмотрел:

— Как ребёнок, ты, Илья. Без нас, де­ло­вых лю­дей не бу­дет ни то­ва­ров, ни ма­га­зи­нов, ни по­ку­па­те­лей, ни рын­ка. Никто просто не уз­нает, ка­кой марки телефоны по­ку­пать, ка­кие шины на колёса ставить, из ка­ких ба­но­чек коктейли пить. Это мы раз­но­сим и пред­ла­га­ем. Мы за­став­ля­ем всех жить. Мы эли­та. Без нас все за­ле­зут об­рат­но в пе­ще­ры.

— Я к тому, что цены без людей не существуют, сами по себе, да?

Че­ло­век де­ла уселся напротив, в кресло-качалку, подтянул к себе сервировочный столик, стряхнул с сигареты в пепельницу на нём, и вновь ра­зу­лы­бал­ся:

— Как ты вообще политиком был, ес­ли та­кой глу­пый? Только люди могут продавать и покупать. На этой пла­не­те боль­ше ни­кто до та­ко­го не до­ду­мал­ся. И ка­ж­дый то­вар сто­ит столь­ко, сколь­ко за не­го мож­но по­лу­чить де­нег. Вот я и получаю. Столько, сколько могу.

Я удовлетворённо вздохнул. Наконец-то всё выглядело правдоподобно.

— Да, ты ре­аль­ный, а не ска­зоч­ный пер­со­наж, — ска­зал я. — Ты единственный реальный в заварухе с ценами.

Человек дела ещё секунду смотрел, на меня, на мою палку, и вдруг разразился смехом, закачавшись в кресле:

— Да, я ре­аль­ный. Щёлк­ну паль­ца­ми ох­ра­не, и те­бя вы­­­­­­к­инут. И пин­ка да­дут. Это бо­лее, чем ре­аль­но. По­то­му что у меня в кармане день­ги, — он оттопырил указательный палец. — А у те­бя да­же бля­ху от­ня­ли. Да?

Человек дела разразился смехом вновь.

Мне ста­ло настолько про­тив­но, что побелело в глазах, и я ткнул кон­цом палки в лоб хохочущего лица. Че­ло­век де­ла от неожиданности так дёрнулся, что завалился набок вместе с креслом, и остался лежать, кряхтя.

— Бо­лее, чем ре­аль­но, — подытожил я, рас­смат­ри­вая ле­жа­ще­го. На его лбу краснело пятно.

Разговаривать с ним больше не хотелось.

— Извини, синяк у тебя будет, — я уложил палку на плечо и направился прочь из ком­на­ты.

 

Эпилог.

— Размер цен устанавливают люди, — я уложил на стол бляху. — Только это я могу подтвердить. У каждой цены, как у любого закона, есть автор. А все ваши формулировки о рыночных механизмах только отвлекают от фамилий. Игра такая. Механизмами дюди управляют.

Свет­ло­во­ло­сый поднялся из-за стола и нервно прошёлся по кабинету.

— Ты зачем Че­ло­ве­ка де­ла палкой ткнул?

— Он сказал, что может мне пинка дать.

— А ты ему бля­ху по­ка­зы­вал?

— Я раз­го­вор без бля­хи вёл. Я хо­тел разобраться по-че­ло­ве­че­ски.

— По-человечески! — застонал Светловолосый. — Опять ты за своё…

— Да своё мне как-то ближе, понятней, — холодно сказал я.

— Эх! А я надеялся, ты с нашей бляхой всё ж поживёшь. А?

— Человек рождается без бляхи. Вот я человеком и останусь.

Светловолосый пожал плечами и ушёл к своему столу:

— Ну-ну, Илья, тебе решать…