Еврейская царица русского романса

Ее признали королевой русского романса сразу же – никто не пел пронзительней и ярче. «Очи черные» любили все – даже Сталин. А потом романсы признали мещанством, и ее перестали пускать на сцену. Но все-таки в 70-х Изабелла Юрьева вернулась к своим зрителям – и вновь по-королевски.

За свою долгую жизнь она удостаивалась множества народных званий. Ее называли «белой цыганкой» – за пронзительное и душевное исполнение цыганских романсов, мадам «вечный аншлаг» – за постоянную нехватку билетов на ее выступления, «королевой патефона» – за то, что романсы «Очи черные», «Саша» и «Только раз бывают в жизни встречи...» в ее исполнении звучали из каждого рупора. «Харошей пэвицей» определил ее и Сталин, нередко слушавший ее пластинки и даже приглашавший в Кремль, но настоятельно рекомендовавший при этом исполнять «советские песни». Она же предпочитала не выступать десятилетиями, нежели «осоветчивать» свой классический репертуар. Объяв своей жизнью три века, Изабелла Юрьева была признана «королевой русского романса». Она не только сохранила неизменным классический романс, но и донесла его и до нас, исполнила часть репертуара на концерте, посвященном ее столетию в 1999 году.

По существующей легенде, в момент ее рождения у проживавшего по соседству музыканта лопнула фортепианная струна, известившая миру о рождении великой певицы. Беллочка Ливикова – а именно так звали будущую любимицу миллионов – родилась в Ростове в 1899 году в семье Даниила Григорьевича и Софьи Исааковны. Оба родителя работали в театре, а вот дети «болели» музыкой. «Родилась я в Ростове-на-Дону, – вспоминала Изабелла Даниловна. – Было нас четверо сестричек, все мы страстно любили с самого детства музыку, песни. Без устали пела я целыми днями». По рассказам же родителей, еще в детстве подошедшая цыганка взяла руку Беллочки и нагадала про долгую жизнь, добавив: «Сама цыганкой станешь. Монисто золотое, бриллиантовые кольца наденешь, королевой назовут, на трон посадят. Жених по жизни на руках понесет».

Все это будет потом, а тогда, живя рядом с городским садом, девочка ждала каждого устраиваемого там по выходным концерта. Подойдя к забору огороженной сцены, она слушала исполняемые романсы и, глядя на певших под лучами прожекторов женщин, представляла себя на их месте, одаренную цветами и аплодисментами публики. Уже в 12 лет она твердо заявила родителям, что будет певицей. Выбор дочери для них не стал новостью – о ее таланте уже не один год говорили не только знакомые, но и профессиональные музыканты, в том числе преподаватели вокала старших дочерей. Музыкальная одаренность была чертой всех их детей, но, в отличие от старших, учиться музыке Белла категорически отказывалась. Ну а лелеявшие свою младшую дочь родители сильно не настаивали.

Ее первое выступление на сцене состоялось в 1917 году. Делясь воспоминаниями, певица рассказывала: «Как-то пришел к нам сосед-скрипач и говорит: уж больно хорошо поет ваша младшая дочь. И уговорил меня выступить в любительском концерте. Так в Ростове-на-Дону и состоялся мой первый выход на сцену». Публика приняла ее на ура, требуя на бис несколько раз, пока раскрасневшаяся от смущения девушка не сбежала домой. Рассказав о своем успехе родителям и в очередной раз услышав от них, что без учения стать профессиональной певицей невозможно, вместе с матерью Белла отправилась в Петербург поступать в консерваторию. На прослушивании она предстала перед известным композитором Алексеем Таскиным, аккомпанировавшим Федору Шаляпину и Анастасии Вяльцевой. «Когда я кончила петь, – вспоминала Изабелла Даниловна, – Таскин поблагодарил меня, а затем, улыбнувшись, сказал: “Услышав вас один лишь раз, могу утверждать: у вас прекрасный, природой поставленный голос. Вам не надо учиться – учение лишит вас индивидуальности”».

Вместе с ней Таскин разучил несколько романсов и организовал ей прослушивание у вершителей судеб музыкантов. «Я вышла на сцену в черном бархатном платье, – вспоминала Юрьева. – В зале сплошь директора кинотеатров и эстрадные администраторы. Пела строго и очень деликатно. Одну песню исполнила, вторую, третью. Слышу – захлопали. И давай наперебой приглашать: “Я беру ее”, “Нет, я беру ее”. Вдруг поднимается молодой интересный мужчина и, что называется, ставит точку: “Позвольте, я возьму ее к себе”. Это был Иосиф Аркадьевич Эпштейн – главный администратор театрального треста, мой будущий муж».

Их свадьба состоялась в 1925-м – к этому времени благодаря своему таланту и усилиям Эпштейна Юрьева была уже на вершине музыкального олимпа страны. Эпштейн был автором многих текстов ее шлягеров, которые подписывал псевдонимом Аркадьев: «Ласково взгляни», «Весенняя песенка», «Если можешь, прости» и другие. Причем любил и оберегал свою жену он так, что Юрьева – псевдоним тоже был придуман мужем – откровенно признавалась, что не знала даже, «что такое сходить за хлебом».

Вместе он прожили счастливые 46 лет жизни, за которые, по словам Юрьевой, она ни разу не усомнилась в своем выборе. И это при том, что руку и сердце ей предлагали иностранные миллионеры, Самуил Маршак, Михаил Зощенко и многие другие представители светской богемы. Но взаимностью он отвечала лишь свои зрителям.

Зрителю «отдавалась» она полностью и без остатка. Много лет спустя, глядя на современную эстраду, она так и не поймет, как можно давать несколько концертов в день. Она считала это верхом неуважения к зрителю, для которого ты не выложил все свои силы за раз и позволил себе «быть невзыскательным в своем искусстве, выступать неровно, заведомо допускать послабления».

Не менее тепло, чем в Союзе, приняла Юрьеву и французская публика. Дело в том, что отправившись в свадебное путешествие в Париж, молодожены решили, что несколько концертов их отдыху не помешают. В итоге поездка затянулась почти на два года – после тех самых нескольких концертов французы буквально не выпускали Юрьеву из страны. Ей сулили сказочные богатства и главные роли в кино, но остаться в благополучной Франции молодые отказались. В Париже у них родился сын, вместе с которым в 1926 году они вернулись в Россию. Трагедией для родителей стало выявленное у сына серьезное заболевание сердца – прожив чуть более года, он умер. Детей у пары больше не было, и Изабелла Юрьева всецело отдала свою душу музыке.

Но к концу 20-х годов старинный русский романс был назван «цыганщиной», а затем и «буржуазным атавизмом». Исполнителям, желавшим остаться «под солнцем», требовалось нести в массы пролетарскую культуру и воспевать те же ценности, что воспевали лозунги партии. Юрьева отказалась. Тогда программы концертов стали составлять так, что перед выступлением Юрьевой шли номера с пародиями на романсы. Ее пение, по мнению организаторов, должно было быть продолжением хохота зала над пародиями, наглядным примером безвкусицы «ресторанного и чуждого советскому человеку стиля» и сопровождаться свистом публики. Пародии на романсы были порой настолько злы, что в ожидании номера Юрьева рыдала за сценой. Но как ни старались организаторы, каждое ее выступление сопровождалось не свистом, а аплодисментами зала стоя. Однако рецензенты все злее клеймили ее творчество, а ответственные за утверждение концертных программ все настойчивее пытались «осоветить» репертуар певицы.

В таких обстоятельствах Юрьева предпочла не выступать вовсе. Ее молчание длилось семь лет, пока в 37-м она не записала первую песню на пластинке. Называлась она «Ты помнишь наши встречи». Стоит сказать, что песня эта родилась благодаря Эпштейну, подарившему жене, да и, по сути, всему советскому народу русскую версию популярного зарубежного танго. Успех был ошеломительным. Юрьевой дали некоторое послабление и вновь, хоть и редко, стали включать в концертные туры. Зато когда началась война, она стала одной из самых желанных исполнительниц среди солдат. Она пела перед бойцами в разных госпиталях, дала концерт в едва освобожденном Сталинграде, не раз выступала на Карельском фронте. Стоило ей появиться на сцене, как слегка уставшие от патриотических песен бойцы тут же оживлялись, требуя «Падают листья», «Белая ночь», «В старом саду», «Если можешь, прости», «Саша» – этот репертуар был известен каждому из них.

В военные годы Юрьева вообще помогала всем, кому могла, и далеко не только песнями. Так, известна история, как она прислала посылку в Ташкент матери Андрея Миронова, известной актрисе Марии Мироновой. Андрей только-только переболел сложнейшей тропической дизентерией, но восстанавливался очень медленно – во многом потому, что питались все в городе скудно, нигде нельзя было найти никаких продуктов. А тут в посылке – манная крупа, сахарный песок, шоколад. Позже в фильме-концерте 1983 года Андрей Миронов поцелует руку Изабелле Юрьевой и произнесет: «Мне сказали, что благодаря вам я выжил!»

После войны вновь началась кампания по борьбе с «буржуазным и идейно непригодным жанром». И Изабелла Даниловна вновь отказалась петь рекомендуемые идеологами песни. Редкие выступления, отсутствие в теле- и радиоэфире в конечном счете привели к тому, что о певице незаслуженно забыли. Причем забыли настолько, что лишь благодаря счастливому стечению обстоятельств в конце 70-х многие узнали, что она жива. Ее стали приглашать в телевизионные программы и телефильмы: «Я помню чудное мгновенье», «Я возвращаю ваш портрет». Несмотря на возраст, оказалось, что былая экспрессия и неповторимый тембр ее голоса никуда не исчезли. Все восхищались, но даже и не предполагали, что она споет еще и на своем столетнем юбилее. А она вышла и спела тогда на сцене Московского театра эстрады в 1999 году. Но это был ее последний выход на сцену. Встретив новое тысячелетие, Изабелла Юрьева ушла из жизни 20 января 2000 года в возрасте 101 года.